Человек в чужой форме - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Шарапов cтр.№ 6

«Кстати, она не тут ли? Может, и телефон не нужен?»

—Машина где ваша?

—Моя?— удивился хозяин.— Нет у меня машины. Не мой, служебный транспорт.

—Понятно,— вздохнул Акимов. Значит, придется-таки тащиться к соседям.

—Вы не откажетесь пройти со мной в седьмой дом?

—Пожалуйста, только зачем? Боитесь, что я его в сортир спущу?

—Не то чтобы…— начал было мямлить Сергей, но Кузнецов справедливо заметил:

—Товарищ Акимов, если бы я хотел скрыть что-то от власти, не стал бы за вами посылать.

—Так почему не позвонили ноль-два, как положено?

—Я и пытаюсь втолковать,— проворчал полковник, начиная раздражаться. Гладко выбритые скулы заалели.— Момент личного характера имеется. И еще одна персона.

—А. Понимаю,— наконец сообразил Акимов, припомнив рапорт Пожарского,— так можем и ее прихватить, персону-то.

Тонкие губы дрогнули, можно сказать, что Кузнецов улыбнулся, и оттого лицо у него стало куда приятнее. Мрачноват инженер-полковник, если не сказать угрюм.

—Если только волоком. Идти она не может.

Акимов вздохнул. Кузнецов, помявшись, решился:

—Товарищ оперуполномоченный, покурим? Давайте попробую по возможности все обсказать подробно.

Они вышли на кухню.

—Прошу вас,— Кузнецов указал на стул, придвинутый к роскошному дубовому столу.

«Накрыто на троих. Самовар, чайные приборы — чашки, блюдечки, варенье, две рюмки, фужер, полбутылки шампанского. Любопытно. Что, товарищи военстроители шампанское из рюмочек потребляют?»

Полковник, отодвигая стул для себя, чем-то звякнул, и, рыча, прокатилась по доскам пола бутылка.

—Вот косолапый,— выругал себя хозяин, поднимая пустую посуду.

«Молдавский-то коньячок. Ах да, откуда их перевели-то? Вроде бы Кишинев, Николаич упоминал. К этому и коньячок…»

Полковник предложил сигарету «Кэмел». Выкурили по одной в молчании — Акимов с превеликим удовольствием, хозяин — без, очевидно, за компанию, старательно обдумывая, с чего начать. И, наконец, заговорил:

—Ивана бросила жена. Красивая, но стерва, вертихвостка, а у него к тому же силенок поубавилось после ранения.

Сергея как будто дернуло, рука сама потянулась к плечу.

—Сбежала она с одним снабженцем… не хочу ругаться при покойнике. Ваня переживал, любовь с детства и всяко-прочее. Виду не показывал, мужик, не тряпка, но тоска ела. Решил я, дурак, утешить его, пригласил Галину… ну, Ивановну. Сослуживцы, можно сказать: она счетовод в 7-м Участке военработ (УВР), он казначей, думаю, поймут друг друга.

—С чего ее вдруг?

Полковник снова смутился, но махнул рукой:

—А, пес с ней. Скажу, вы мужчина, поймете. Галина — моя бывшая любовница. Я вдовец, жена, сын сгинули при бомбежке… не устоял. Так-то я не любитель, ненадежный народ, глуповатый, с тараканами.

Акимов попытался побороться за справедливость:

—Вы не преувеличивайте.

—Так я своих знакомых имею в виду,— уточнил хозяин,— видать, только мне не везет. Вот директор нашей текстильной фабрики, как ее бишь… Гладкова. Толковый товарищ администратор.

Сергей промолчал, гордясь своей сдержанностью. Полковник поднял угол рта в знак улыбки:

—Коньяку желаете?

Акимов застеснялся.

—Прошу, без чинов.— Кузнецов выставил на стол два сияющих бокала, извлек из заветного погребца флягу и свинтил крышку.

Ноздри Сергея задергались — подобный запах он обонял лишь раз, в Нормандии, и помнил до сих пор: «Теперь вот и французский. Отменно у него со снабжением».

—Итак, Галина,— продолжил полковник, гоняя коньяк по бокалу,— дочь деятеля из Генштаба и замужем, между нами, за товарищем из госбезопасности. И, главное, сразу не призналась, каково? Пудрила мозги, моталась ко мне, а мужу свистела, что в ночной санаторий ездит, в связи с нервным переутомлением…

Акимов, отхлебнув амброзии, неопределенно хмыкнул.

—Потом еще надумала себе нечто, какие-то перспективы, пожелала большего. Начала предъявлять права и бабские скандалы закатывать. Прекратил я все это.

Выпили, Кузнецов предложил еще сигарету, Акимов не отказался.

—Составила она нам компанию. Сидели втроем, беседовали. Смотрю: поладили. У меня выдался трудный день: с утра по кабинетам, собраниям — заседания, болтология. Короче, утомился я, будто камни ворочал. Извинился, пошел наверх — да так в кресле и отрубился, при полном параде. С час проспал — как вдруг будто дернуло,— полковник снова потер лоб, да так, что и у Акимова шрам задергался,— вы фронтовик, знаете, бывает иной раз.

Сергей утвердительно кивнул. Ничего себе коньячок, как разливается бодрость по жилам, с каждым глотком даже как-то силы прибавлялось, уверенности. Хоть ежедневно такое лекарство принимай.

—Встал я, спускаюсь ополоснуть физию — а Иван вот. Проверил — пульса нет. И Галины нет. Дверь входная нараспашку, сапоги ее у тумбы. В одних туфельках по сугробам усайгачила…

—Что же случилось?

Полковник вздохнул:

—Не знаю, что тут было. Может, повздорили, или позабыла заранее Ване сообщить, что замужем, а он огорчился. Я так в одних сапожках полетел за этой психической, и хорошо, что успел. Хорошо, что пионеры на лыжах встретились.

Помолчали. Кузнецов заявил прямо, уже без обиняков:

—Понимаете, к чему может огласка привести?

Акимов пошевелил пальцами, обозначая собственные колебания, спросил:

—Так, а сама Галина где теперь?

—Да там, наверху, дрыхнет. Коньячок на шампанское уложила, для обогрева и на нервах, увлеклась. Идите удостоверьтесь,— предложил полковник, без тени издевки,— наверху, в левой спальне.

Вроде бы и неловко, но сходил-таки Акимов. В указанной комнате на роскошной двуспальной кровати, едва прикрытая цигейковой шубой, почивала навзничь рыжая кудрявая феечка — точь-в-точь яркий лоскут, небрежно брошенный. Роскошные, наверняка подкрашенные волосы. Курносый носик, пухлые губы, над верхней — бархатная родинка, на красивой длинной шее — вторая, точно две указивки, куда лобызать. Стройные белые ноги, с одной из которых сполз чулок и болтался черным кольцом на тонкой щиколотке. Свисала до пола холеная длиннопалая рука, в кольцах, перехваченная красивым браслетом. И витал над этим ужасный аромат тяжелых духов и алкоголя.

«Ведьма, сбитая зениткой»,— Сергей, потянув шубейку за полу, попытался прикрыть голые конечности. Застудится ведь товарищ счетовод. Она, не открывая глаз, промяукала сорванным голоском: «Максимушка, нет… не могу».

Акимов смутился и сбежал вниз.