Вне зоны доступа - читать онлайн книгу. Автор: Келли Хармс cтр.№ 42

–Не переживайте. Вы просто умеете делать свою работу,– сказала я с улыбкой. Но чувствовала я себя ужасно. Я узнала себя в этом описании так же ясно, как если бы она сделала полицейский фоторобот. Мы сТакером делали то же самое: телефоны оставались убранными на пять минут. Но потом в разговоре возникал какой-нибудь вопрос, который нам приходилось гуглить, и тогда он видел, что у него было пять сообщений, а я доставала телефон, ожидая его, и видела восемь новых комментариев. А потом мы оба говорили: «Давай просто займемся делом», а потом официант подходил и спрашивал нас, готовы ли мы сделать заказ, а мы даже не открывали меню.

С этого момента телефоны лежали на столе лицевой стороной вверх. И если мы видели уведомление, они манили нас узнать, что произошло. Это была ночь свидания сТакером.

Теперь я понимала, что это невероятно печально.

–В любом случае,– продолжила официантка, отрывая меня от моих мыслей,– официальный ответ таков: нам нравится, когда наши посетители постят о нас. Так что делайте столько снимков, сколько хотите. Я имею в виду, если вы когда-нибудь купите новый телефон.

–Спасибо,– поблагодарилая.– Но, возможно, я не захочу этого делать.

–Я бы очень хотела выбросить свой,– призналась она.– Хочешь еще пива?

Я действительно хотела еще одно. Я уже и забыла, каким ароматным и утоляющим жажду может быть хорошее американское пиво. Кого волнует, как оно будет смотреться на фото? Кого волнует, что подумают подписчики?

На этот раз не меня. Думаю, так будет и дальше.

Менее чем в трех кварталах от дорогого центра города Копперидж, на дороге между больницей и гостиницей находилась причудливая народная кофейня под названием «Сонный медведь», расположенная в старом кирпичном здании с банком и рестораном по обе стороны. На вывеске, висящей над входом, был изображен дремлющий медведь, вдыхающий аромат идеально налитого латте. Интересно, Джессика любит медведей или латте? Это могло бы стать нейтральной темой для разговора во время моего следующего визита. Я сделала снимок с помощью своего телефона.

Внутри «Сонного медведя» были жестяные потолки и открытые кирпичные стены, на которых беспорядочно развешаны картины маслом в витиеватых рамах. На одной стороне комнаты стоял старый камин из резного дерева и множество маленьких разномастных столов и стульев, окруженных коротким побеленным деревянным забором, как будто посетители – ягнята на пастбище. По другую сторону забора находилась стойка обслуживания, витрина с выпечкой и черная доска со списком сэндвичей, имеющих имена людей. Я заказала «Рика» илатте без кофеина и села за круглый столик на двоих рядом с разъемом для зарядки ноутбука.

Затем, так как это стало моей новой привычкой, я открыла Pictey и просмотрела ленту Мии. Никаких изменений. Должно быть, она действительно имела это в виду, когда сказала, что уходит в офлайн. Но количество комментариев увеличивается, с ней или без нее. Я развернула их и увидела, что ее подписчики по-настоящему забеспокоились. Чем дольше она молчит, тем больше людей, кажется, ведут себя так, как будто ее жизнь принадлежит им. И, может быть, тролли почуяли слабость, потому что они, кажется, стали все смелее, как тараканы в обреченной квартире. Я не могла убрать их комментарии отсюда – мой рабочий ноутбук все еще был в гостинице,– так что мне пришлось просто смотреть на их комментарии во всей их жалкой мерзости.

Я начала жалеть, что не могу связаться с этой женщиной и сообщить ей, что ее канал спускается в унитаз. Pictey шифрует электронные письма и настоящие имена, и на то есть веская причина, но я думаю, что она хотела бы знать. То, что она этого не делала, меня очень озадачило. После многих лет тщательного совершенствования своего онлайн-статуса, она вот так позволяет всему этому развалиться? Что, если с ней действительно что-то не так? Что, если никто этого не заметил?

Я покачала головой. Это глупая мысль. Она чрезвычайно популярная женщина. Я уверена, что у нее много друзей. Друзья, которые заметили бы, если бы у нее, например, была черепно-мозговая травма и потребовалось медицинское вмешательство.

Но, с другой стороны, ее только что бросили, и это, вероятно, ее очень расстроило. Возможно, она отказалась от своих систем социальной поддержки. Возможно, никто, кроме меня, даже не заметил, что что-то не так.

Мои размышления прервало появление моего латте в красивой фарфоровой чашке с блюдцем в тон. Беглый осмотр сообщил мне, что у них была большая коллекция таких наборов, все в разных узорах. Я подумала о работе человека за этим прилавком, вынимающего различные чашки и блюдца из посудомоечной машины и соединяющего их обратно. Следующий вопрос – что за рисунок бариста сделал на моем латте. Это не сердечко, не клевер и не что-то еще, что я видел на тысяче рисунков. Это два крыла с пространством между ними, как у ангела. Не детский рисунок, а более изящный.

Я огляделась вокруг. Фотографировать свой рисунок на латте – это социально приемлемое поведение. Тем не менее, я всегда чувствовала себя странно по отношению к людям, фотографирующим свою еду. Это было так… непринужденно. «Да, да, молодцы, вы снова едите. Отличная работа».

Но вы только посмотрите на эти крылья! Они казались сделанными из пенистых восхитительных перьев. Я собираюсь их сфотографировать. По крайней мере, я не выкладываю это вИнтернет, верно?

Или…

Я посмотрела на экран своего телефона. Картинка с латте получилась на удивление удачной. Можно было увидеть красивую голубую фарфоровую чашку и богатую глубину цвета под пеной. Я могла немного повозиться с инструментами редактирования и сделать фото еще немного красивее. Может быть, можно наложить на него фильтр. Я подумала, что если бы я это сделала, это было бы похоже на то, что опубликовала бы Миа Белл.

Я снова пролистала ее ленту, и конечно же повсюду были картинки с рисунками на латте. Как сказали бы наши менеджеры по продажам, мое фото «полностью в стиле бренда».

Я взяла минутку, чтобы обдумать этот порыв. Если я войду в систему как Миа – а это вполне возможно с сегодняшним уровнем безопасности – и опубликую эту фотографию в ее аккаунте, а она сразу же удалит ее и сменит пароль, тогда мое любопытство будет удовлетворено.

Кроме того, если предположить, что она все еще жива, мой пост нельзя будет пропустить. Миа получит электронное письмо от Pictey, в котором будет говориться, что она вошла в систему с другого устройства, так что у нее не будет шанса пропустить это. И если она сообщит о нарушении, IP-адрес будет из этого кафе, в десяти минутах ходьбы от того места, где она остановилась несколько дней назад. ВPictey подумают, что она воспользовалась незащищенной точкой Wi-Fi, когда обедала здесь. Это никого не будет волновать. Более того, Миа Белл поймет, что с ее аккаунтом проблемы, и вернется к работе.

Кроме того, я полагаю, что инфлюенсеры являются ключевой частью бизнес-модели Pictey. Привлечение внимания к аккаунту этого инфлюенсера пойдет на пользу и моему работодателю.

Я тщательно обдумала минусы публикации поста в ленте социальных сетей незнакомого человека. Насколько я могла судить, таковых не имелось.