Мы знаем, что ты помнишь - читать онлайн книгу. Автор: Туве Альстердаль cтр.№ 11

–Включая Свена Хагстрёма,– заметил ГГ.– Но его нож лежал в надежном месте, в запертом оружейном шкафу под лестницей.

В том, как следователь постоянно бросал взгляды то на окно, то в коридор, чувствовалась какая-та непоседливость.

–И ни одного свидетеля,– продолжила Эйра,– но, с другой стороны, это же Одален. Здешние жители предпочитают держать все в себе и никогда не пойдут на контакт с полицейскими, особенно с теми, кто не местный.

ГГ чуть приподнял брови. Казалось, он улыбается, хотя его рот оставался неподвижен. Он был как минимум на двадцать лет старше Эйры, но все равно казался привлекательным на свой самоуверенный и довольно-таки раздражающий манер.

–Это мог быть и кухонный нож тоже,– заметил ГГ.– Хорошо наточенный, из качественной стали.

–Я хотела бы помочь вести расследование,– призналась Эйра.

Никто не имел права лишать ее заката. И вечернего купания в реке у того места на берегу, которое дети считали своим секретным, тоже.

Поэтому Софи Нюдален взяла полотенце и несессер, как она всегда это делала, когда дети, наигравшись, затихали перед телевизором за просмотром мультика, а родители мужа уходили к себе. Она поцеловала Патрика, который сидел, склонившись над компьютером, и ни словом не обмолвилась ему о своих страхах.

–Значит, мне нельзя с тобой пойти?

–Дорогой,– засмеялась Софи,– неужто ты полезешь в воду, при семнадцати градусах-то?

Смех помогал им жить, даже если это было непросто. Ее муж был таким смелым и в то же время панически боялся купаться. Патрик положил ладонь ей на талию, словно хотел удержать ее.

–Я другое имел в виду. Может, стоит пойти вместе после того, что случилось?

–Да ладно! Что там может быть опасного? Ведь все уже закончилось.

Софи избрала привычный короткий путь, напрямик через лес. Она не поддастся своим страхам, вот еще. Боязнь темноты – иррациональна. Это просто ребяческие фантазии, воображаемые призраки, которые таятся по темным углам. К тому же темно все равно не будет. Свет лишь успокаивался и приобретал другие тона, ласково мерцая по вечерам.

Она едва слышала свои шаги по мягкому мху.

Для меня лес – самое надежное место, сказал ей однажды Патрик во время их первого совместного лета здесь, когда ему хотелось разделить с ней все, что было ему дорого.

Природу. Реку. Просторы.

И лес. Прежде всего, лес. Огромный, местами совершенно непролазный. Тропинки, которые ей никогда не удавалось найти, но которые помнило его тело. Поседевшие стволы деревьев, заставлявшие ее задуматься о старости.

Лес не желает тебе зла. Он защитит тебя. А случись оказаться рядом медведю или кому-то еще, лес предупредит тебя. Об угрозе даст знать листва, сухие сучья под ногами, птицы и мелкие зверушки, стоит только хорошенько прислушаться, и лес расскажет тебе все.

Неужели здесь и впрямь водятся медведи?

Долгое время эти косматые зверюги чудились ей в глубине чащи за деревьями, стоило ей выйти из дома.

Но Патрик сказал, что, согласно статистике, шляться в одиночку по городским улицам в сто раз опаснее.

Или быть замужем за мужчиной, пошутила Софи.

После этого они занимались любовью. В лесу, под деревьями, на мягком упругом мхе. Ей хотелось думать, что именно тогда она забеременела Лукасом.

Вполне естественно, что сейчас, оказавшись на берегу, она огляделась чуть более внимательно, прежде чем снять с себя платье. После чего скользнула в воду. Все исчезло, осталось только ее тело, рассекавшее гладь реки, и глубина под ней. Какие-то черные птицы парили в вышине, галки или, может, вороны. Шум моторной лодки вдалеке, одинокий домик на другой стороне бухты.

Она сделала небольшой круг и вернулась обратно, туда, где под ногами ощущались песок и глина. Стоя почти у самого берега, нанесла на волосы шампунь, стараясь уловить ощущение чистоты и свободы. В обычных обстоятельствах она сделала бы круг по всей бухте. Но сейчас только окунулась разок у берега, прополоскала как следует волосы и скорее, чем ей того хотелось, насухо вытерлась полотенцем.

Лес показался ей темнее, когда она шла обратно. Хрустнула ветка, завозилась в листве птица. В окрестностях остался страх, присутствие зла. Свежие, поваленные с корнем деревья неожиданно возникали то здесь, то там, словно крики из недр земли. Она злилась на себя за то, что позволила себе поддаться страхам.

Софи не нравилось чувствовать себя слабой или испуганной. Поэтому она остановилась, как она обычно это делала, на своем любимом месте, чтобы сфотографировать закат. Там, где за скалами догорало небо и, убегая лентой на северо-запад, исчезала река. Один и тот же кусочек мира, вечер за вечером, в течение всего лета, и все же у нее ни разу не получилось два совершенно одинаковых снимка. Потому что пейзаж не стоял на месте, он постоянно менялся, вместе со светом, облаками и временем. В этом было что-то мимолетное и в то же время утешительное.

Место это находилось неподалеку от дома Свена Хагстрёма. Заградительную ленту уже убрали. Софи различила убогий домик внизу. Жестяная крыша, над которой до сих пор торчала устаревшая телевизионная антенна. Веранда у задней стороны и то, что она приняла за окно его спальни. Она представила себе этого старика, который жил там одинокой однообразной жизнью, за этими наполовину задернутыми занавесками. Этот абсолютный покой, присущий смерти. Один остался, другого больше нет на свете. Мысли о том, что могло произойти.

Если бы не, если бы не.

Если бы Патрик не действовал так быстро и правильно, если бы этому больному на всю голову сыну удалось спокойно скрыться…

Мысли о том, что все это случилось здесь, в непосредственной близости от них.

Солнце тонуло за лесом.

Мы больше не будем думать об этом, сказали они друг другу, ведь все закончилось.

И закончилось хорошо.

Одна занавеска колыхнулась или ей только показалось? Должно быть, в доме осталось незакрытым какое-нибудь окно. Софи подумала, что со стороны полиции это просто разгильдяйство, что они не проверили дом, прежде чем его покинуть. Занавеска, кажется, снова шевельнулась. Страх вцепился в нее мертвой хваткой, и она ничего не могла с ним поделать. Это дух его бродит, подумала Софи, хотя она ни за что не заговорила бы об этом со своим мужем. О необъяснимом. О том, что остается от нас после смерти.

Свет изнутри. Какая-то тень. Движение.

И следом что-то еще. Тьма, внезапно заполнившая собой весь оконный проем. Софи подняла телефон. Ей было трудно навести резкость, в неверном вечернем свете картинка получилась немного размытой, но позже, когда она спустилась вниз по камням и бегом преодолела последний оставшийся до дома отрезок пути, она снова и снова доставала телефон и смотрела на этот снимок. Она действительно увидела то, что думала,– в доме Хагстрёма кто-то был. Как ни странно, этот факт ее несколько успокоил. Софи ничего не придумала, это не было плодом ее растерянности или кратковременного помутнения разума. Ее муж согласился с ней, когда она показала ему фотографию, и они сошлись во мнении: до чего же это отвратительно, что полиция отпускает таких людей. Софи лежала в объятиях Патрика, он гладил ее по волосам и целовал, а она все больше холодела изнутри. Нет, это не она сошла с ума, а мир, в котором они живут.