Смотрите, как мы танцуем - читать онлайн книгу. Автор: Лейла Слимани cтр.№ 6

Амин начал ненавидеть город. Его желтые огни, грязные тротуары, затхлые лавчонки, широкие бульвары, по которым бесцельно слонялись молодые люди, засунув руки в карманы, чтобы скрыть эрекцию. Город и разинутые пасти кафе, пожиравшие целомудрие юных девушек и работоспособность мужчин. Город, где танцевали всю ночь напролет. С каких пор у людей появилась потребность танцевать? Разве это не глупость, думал Амин, разве это не нелепица – всеобщая тяга постоянно что-то праздновать? В сущности, Амин ничего не знал о больших городах, последний раз, когда он ездил в Касабланку, страной еще управляли французы. Также он толком не разбирался в политике, не тратил время на чтение газет. Всем, что знал, он был обязан брату Омару, который теперь жил в Касабланке и занимал высокий пост в спецслужбах. Омар иногда проводил воскресенье на ферме, где все работники, а вместе с ними Матильда и Селим, его боялись. Он еще больше исхудал, здоровье его оставляло желать лучшего. Лицо и руки были покрыты пятнами. На длинной иссохшей шее с усилием двигался кадык, словно Омар никак не мог проглотить слюну. Из-за слабого зрения Омар не водил машину и просил своего водителя Браима высаживать его у ворот поместья. Рабочие кидались к роскошной машине, а Браим с криками отгонял их. Омар занимал важную должность, хотя никогда ее не добивался. Он не вдавался в подробности своей работы, только однажды вскользь упомянул, что сотрудничает с Моссадом и ездил в Израиль, где, как сообщил он брату, «апельсиновые плантации ничуть не уступают нашим». На вопросы Амина Омар отвечал уклончиво. Да, он предотвратил заговор против короля, десятки раз производил аресты. Да, в этой стране – в трущобах, в университетах, в старых густонаселенных городах – скрывается множество безумцев и убийц, призывающих к революции. «Маркс да Нитша», – злобно шипел он, поминая отца коммунизма и намеренно коверкая имя немецкого философа. Он с грустью вспоминал годы борьбы за независимость, когда всех объединяли общие стремления, общая идея национализма, которую, как ему представлялось, нужно возродить. В конце концов Омар убедил Амина. Города таят в себе опасность, это места подозрительные. И король совершенно прав, что предпочитает пролетариям крестьян.

В мае 1968 года Амин каждый вечер слушал по радио обзоры событий во Франции. Он тревожился за дочь, которую не видел уже больше четырех лет: она училась на врача в Страсбурге. Он и мысли не допускал, что друзья или знакомые могут оказать на нее дурное влияние, потому что Аиша была похожа на него: упорная, молчаливая, она интересовалась только работой. Однако он боялся за нее, за свою дочь, свою малышку, свою гордость и радость, очутившуюся посреди хаоса. Он так никому и не признался в том, что соорудил бассейн только ради нее, ради Аиши. Чтобы она могла гордиться отцом, чтобы ей, будущему врачу, было не стыдно в один прекрасный день пригласить на ферму своих друзей. Он не хвастался успехами дочери. А Матильде сухо напоминал: «Ты себе не представляешь, насколько люди завистливы: сами готовы окриветь, лишь бы другие ослепли». Благодаря дочери, своей любимой девочке, он становился кем-то иным. Она помогала ему возвыситься, вырваться из тоскливой, заурядной жизни. Когда он думал о ней, его охватывало сильнейшее волнение, в груди разливался жар, так что приходилось открывать рот и дышать глубже. Аиша первой в его семье получала образование. Каких далеких предков ни вспоминай, никто из них не обладал такими знаниями, как она. Все они пребывали в невежестве, во мраке, покорные стихиям, зависимые от других. Они умели жить только сегодняшним днем, принимать все как должное и терпеть. Они преклоняли колени перед султанами и имамами, перед хозяевами и армейскими полковниками. Амину казалось, что с тех пор, как существуют Бельхаджи, начиная с глубоких корней его рода, все его предки проживали какую-то бессмысленную жизнь, из поколения в поколение передавая примитивные знания и простые истины – совсем не те, что содержались в книгах, которые читала Аиша. Уходя из жизни, его предшественники знали только то, чему научились на собственном опыте.

Он попросил Матильду написать дочери, чтобы она возвращалась домой как можно быстрее. Экзамены все равно перенесли, так что ей нечего делать там, в этой стране, где все рушится ^[10]. Скоро приедет Аиша, и они с ней будут гулять по плантациям персиков, между рядами миндальных деревьев. Раньше она умела безошибочно определять, какое дерево будет давать плоды с горчинкой. Амин никогда не соглашался сразу его рубить. Он говорил, что надо дать ему шанс, подождать следующего цветения, не переставать надеяться. Прежняя малютка, упрямое дитя, теперь стала врачом. У нее есть паспорт, она знает английский и, что бы ни случилось, будет более разумной, чем мать, и ей не придется всю жизнь что-нибудь клянчить. Аиша сама будет строить бассейны для своих детей. Она-то будет знать, с каким трудом зарабатываются деньги.

После уроков Селим уехал из лицея и поставил мопед у водно-спортивного клуба. Вошел в раздевалку: там голые мальчишки, сбившись в стайку, развлекалась тем, что лупили друг друга портфелями. Кое-кого из них Селим узнал, они вместе учились в выпускном классе лицея иезуитов. Поздоровался с ними, пошел к своему железному шкафчику и стал неспешно раздеваться. Скатал клубочком носки. Сложил брюки и рубашку. Повесил ремень. Оставшись в одних трусах, посмотрел на себя в маленькое зеркало на дверце шкафчика. С некоторых пор ему стало казаться, что его тело стало ему чужим. Как будто он переселился в чье-то другое тело, тело человека, о котором ничего не знает. Его грудь, ноги, ступни покрылись светлыми волосками. Благодаря упорным тренировкам грудные мышцы стали мощными, выпуклыми. Он уже на десять сантиметров обогнал в росте мать и все больше походил на нее. Селим унаследовал от Матильды светлый цвет волос, широкие плечи и любовь к физической активности. Это сходство смущало его, стесняло, как одежда, из которой он вырос, но от которой невозможно избавиться. В зеркале он видел улыбку матери, ее линию подбородка, и у него возникало ощущение, будто Матильда целиком завладела им и неотступно его преследует. И никогда ему с ней не расстаться.

Его тело не только изменилось внешне. Теперь оно настойчиво заявляло о каких-то желаниях, порывах, болях, прежде ему неведомых. Ночные видения не имели ничего общего со светлыми детскими снами, они пропитывали его, словно яд, отравляя день за днем. Да, он был теперь высоким, сильным, но за обретение мужского тела пришлось заплатить спокойствием. Отныне в нем поселилась тревога. Тело приходило в трепет по любому пустяку. Потели ладони, по затылку пробегала дрожь, член напрягался. Взросление воспринималось им не как победа, а как разрушение.

Раньше работники на ферме любили подтрунивать над Селимом. Гонялись за ним по полю, смеясь над его тощими ногами и белой кожей, постоянно сгоравшей на солнце. Называли его младенчиком, заморышем, а иногда, чтобы позлить, даже немцем. Селим был обыкновенным мальчишкой, таким же, как другие, никто не заметил бы его в толпе сверстников: он ничем от них не отличался. Мог подхватить вшей, прислонившись белобрысой головой к голове сына пастуха. Однажды заразился чесоткой, как-то раз его покусала собака, он нередко играл с мальчишками из окрестных сел в непристойные игры. Работники и работницы звали его поесть вместе с ними, и никому не приходило в голову, что это сын хозяина и их еда ему не подходит. Ребенку, чтобы расти, нужен кусок хлеба, политый оливковым маслом, и сладкий чай. Женщины щипали его за щеки и восторгались его красотой: «Ты мог бы сойти за бербера. Настоящий рифиец ^[11]: глаза зеленые, на лице веснушки». В общем, явно не из здешних мест, сделал вывод Селим.