Повелитель и пешка - читать онлайн книгу. Автор: Мария Герус cтр.№ 31

Теперь неприятностей не оберешься. Вот что значит ходить торной дорогой. Дальше он пробирался задворками, ловко минуя чужие заборы и в который раз удивляясь легкомыслию здешних собак. Опасаясь нарваться на вдову, к дому подкрался оврагом, густой бузинной чащей, глянул через огород и увидел нечто до того умилительное, аж зубы заломило.

На крылечке, на теплом солнышке сидела Нюська, живая и здоровая, только немного бледная и, конечно, с какой-то работой в руках. Вокруг дурочки на ступеньках и прямо на земле расселись пятеро детей мал мала меньше, три пыльных косматых недоразумения, которых здесь почему-то именовали собаками, и одна пестрая кошка. Кошка, конечно, возлежала на Нюськиных коленях, да еще и лапы с обеих сторон свесила. Рядом с кошкой пристроил белую голову какой-то ребенок и поглядывал на всех гордо. Видно, это место считалось самым лучшим. Вокруг компании мелькали ласточки, и Обру ни с того ни с сего показалось, что они тоже собрались тут ради Нюськи, послушать, что она там мелет.

Как всегда, дурочка молола полную чушь.

– Встала радуга высокая до самого края моря. Скачет, скачет по радуге белый конь, вьется по ветру золотая грива, держит всадник золотое копье. Охраняет дорогу в Ирий-сад.

Дети и собаки внимали, разинув рты, и только кошка дрыхла без зазрения совести. Внезапно Обр разозлился. В кои-то веки пришел проведать, а у нее, вишь, гости. Может, ему наедине поговорить надо. Он вдохнул поглубже и зарычал. Низко, глухо и грозно. Кошка подскочила, будто и не спала, в один миг, оставив на столбе глубокие царапины, взлетела на крышу. Дети завертели головами и шустро полезли на крыльцо, поближе к Нюське. Собаки взвились с истошным лаем. Самая умная, поскуливая, забилась под крыльцо, две другие кинулись было к Обру, топча нежную огородную зелень. Хорт взял тоном ниже, объясняя им, кто они и где их настоящее место. На полпути собачки поджали хвосты и, раздумав бросаться, свернули к знакомой дыре в заборе. Правда, оказавшись за забором, вновь принялись гавкать на все лады. Видать, соседи у вдовы хорошие, дружно живут, коли вместо ограды сплошные дыры.

Обр вынырнул из бузины и пошел к солнечному крылечку. По дороге гаркнул нахальной мелочи, повисшей на Нюське: «А ну, брысь отсюда!» Мелочь шустро снялась с места и тоже исчезла за забором, и Хорт получил дурочку в полное распоряжение.

На шею вешаться, голову на колени пристраивать, конечно, не стал, остановился напротив.

– Что это тебя нигде не видно? Я подумал, тебя уже съели и косточек не оставили.

– А я теперь вот… – Нюська встряхнула лежащую на коленях работу. Оказалось, женская рубаха, простого полотна, но весь ворот расшит алыми розами, золотыми перьями.

– Красиво, правда?

– Ого! Не знал, что ты так можешь. Выходит, там, на пяльцах, твое вышиванье было?

– Мое. И мамино. Она начала, а я закончить хотела. Теперь пропало все.

Обр уселся рядом, потрогал пышные розы пальцем.

– Что-то больно ярко. Аж глаза режет.

– Невеста так пожелала. Ты же знаешь, Настена за старшего Шатуна замуж идет.

Этого Хорт, конечно, не знал и знать не хотел. Чужие свадьбы ему были без надобности. А Нюська продолжала тараторить дальше.

– Рубаху праздничную мне заказала, из приданого кое-что. Тетенька Костылиха два полотенца моих в Городище хорошо продала и решила: ежели я шить стану, от меня больше пользы будет. Вот смотри, я на рукавах такой же узор пущу, только розочки помельче выйдут.

– Что ж ты дома этим не зарабатывала? – удивился Обр, разглядывая не розочки, а исколотые иголкой красные пальчики, натянувшие плотную ткань.

– Так в Малых Солях уже две белошвейки. А подуруше кто закажет?

– Это верно.

– Ты дрался, да?

– С чего ты взяла?

– У тебя лицо в крови, ворот рваный и рукав на честном слове болтается.

– Я не дрался. Я мимо шел.

– Но ведь ты не…

– Не боись, ногами вперед никого не вынесли. Все сами уползли.

– Погоди, я сейчас!

Нюська подхватила свою работу и убежала в дом. Назад она воротилась с любимым лекарством от всех болезней: холодной водой в глубокой миске и чистыми лоскутами.

Обр морщился, строптиво уворачивался от ее осторожных прикосновений. Ему было худо. Только что тело, привыкшее терпеть боль, ничего не чувствовало и вот размякло, расслабилось, все ссадины и ушибы, старые и новые, напомнили о себе, засвербели, заныли.

– У кошки заболи, у собаки заболи, у нашего мальчика не боли.

– Эй, – скривился «мальчик», – ты меня со своей мелочью не путай! Чьи детишки-то?

– Соседа. Он с артелью не ходит. Сам по себе промышляет. В том году жена у него померла. Пятеро осталось, мал мала меньше, а присмотреть некому.

– Угу. Ну, хватит. Я пошел.

– Подожди. Тут еще зашить надо.

– Сойдет.

– Нет. Так не годится, – твердо сказала Нюська и снова убежала, на этот раз за иголкой и нитками.

Обр пригрелся, привалился спиной к теплым перилам. Боль потихоньку отступила, затаилась до времени. По правде говоря, уходить никуда не тянуло, и он позволил Нюське делать все, что хочется. Девчонка возилась рядом, дышала в шею, латала рваный ворот.

Вокруг крыльца снова мелькали ласточки. Огородная зелень пахла по-вечернему свежо и пряно. Кошка вернулась и попыталась взгромоздиться на колени. Обр и не заметил, как задремал. Помстилось, что ласточка скользнула совсем близко. Концом крыла нежно коснулась лба. Последыш Хортов встрепенулся, сел прямо и обнаружил, что Нюскины пальчики копошатся в его волосах, осторожно разбирая спутанные пряди.

– Эй, ты чего!

– Сиди-сиди. Тут опять седина показалась. Я сейчас ее аккуратненько, ножничками. Вот, поешь пока.

Пирог у тетки Костылихи оказался с мясом. Жирный, основательно сдобренный луком. Обр засунул в рот почти половину, с упоением принялся жевать и не сразу понял, что теперь по его волосам робко, но упорно гуляет широкий деревянный гребень.

– Нюська!

– Что?

– Отвали!

– Сейчас, еще немножечко. Вот погоди, я тебе скоро шнурок сплету. Красивый, с кисточками.

– И ошейник с бубенчиками, – фыркнул Обр. – Отвали, я сказал!

И разом поднялся, так что дурочка от неожиданности села на ступеньку.

Из дыры в заборе показалась всклокоченная детская голова. Любопытные голубые глазищи впились в Обра, будто к ним во двор явился Морской змей собственной персоной. Хорт быстро скорчил страшную рожу. Обнажил клыки и слегка щелкнул зубами. Голова мгновенно исчезла. За забором кто-то заревел перепуганным басом.

– Ну, я пошел, – снова сказал Обр и на этот раз в самом деле пошел по огороду, за калитку, по безлюдной улице. Оглядываться не стал, но все-таки покосился краем глаза. Нюська стояла в солнечном луче и, бессильно опустив руки с зажатой в них гребенкой, смотрела вниз, на пышную поросль теткиных огурцов. Вот дура! И чего на них смотреть-то?