Профессия: репортерка. «Десять дней в сумасшедшем доме» и другие статьи основоположницы расследовательской журналистики - читать онлайн книгу. Автор: Нелли Блай cтр.№ 26

– Вам нравится на фабрике коробок?

– Что ж, начальники, кажется, очень любезны. Они всегда желают мне доброго утра, а такого не бывало ни в одном месте, где я работала прежде, но для бедной девушки делать двухнедельную работу даром – плохая сделка. Я тут уже почти две недели и переделала кучу работы. Это все чистая прибыль для начальства. Говорят, они часто увольняют девушку после первых двух недель под предлогом, что она не справляется. После этого я буду получать полтора доллара в неделю.

В 12 часов загудели гудки соседних фабрик, и бригадирша сказала, что мы можем прервать работу и пообедать. Моя гордость за ловкую маскировку под работающую девушку поубавилась, когда одна из них сказала:

– Хотите послать за обедом?

– Нет, у меня с собой, – ответила я.

– А! – воскликнула она понимающе и улыбнулась, как будто услышала что-то забавное.

– Что в этом плохого? – спросила я, улыбнувшись в ответ.

– Нет, ничего, – ответила она поспешно, – просто девушки вечно потешаются над теми, кто носит обед в корзинке. Ни одна работница не носит обед в пакете или корзинке. Это теперь не в моде, потому что по ним сразу видать работницу. Я бы хотела брать с собой корзинку, но не решаюсь, потому что они меня на смех поднимут.

Девушки послали за обедом, и я справилась у них о ценах. За пять центов можно получить добрую пинту кофе, если угодно – с молоком и с сахаром. За два цента можно купить три ломтя хлеба с маслом, за три – сандвич. Нередко несколько девушек скидываются и покупают изрядное угощение. Миски супа за пять центов хватает на четырех девушек – каждой понемногу. В складчину они могут позволить себе горячий обед.

К часу дня все мы вернулись к работе. Я успела сделать шестьдесят четыре крышки и, израсходовав свой запас, была поставлена на формовку. Это означает, что в стенки коробки помещается дно и приклеивается. Поначалу довольно сложно плотно и аккуратно соединить все края, но после небольшой практики это становится просто.

На второй день меня определили за стол с несколькими новыми девушками, и я постаралась их разговорить. Я с удивлением обнаружила, что они очень стесняются назвать свое имя, рассказать, где и как они живут. Я испробовала все свое женское хитроумие, чтобы получить приглашение к ним домой, но потерпела неудачу.

– Сколько девушка может заработать здесь? – спросила я бригадиршу.

– Не знаю, – сказала она, – они никогда не рассказывают этого друг другу, а весь учет ведет начальство.

Я спросила:

– Вы давно здесь работаете?

– Да, я тут уже восемь лет и за это время выучила трех сестер.

– Это доходная работа?

– Во всяком случае, надежная, но девушке приходится практиковаться много лет, прежде чем она сможет работать достаточно быстро, чтобы хорошо зарабатывать.

Все девушки выглядят довольными. В течение дня они оглашают маленькое здание фабрики пением. Песня начинается, вероятно, на втором этаже, каждый следующий этаж подхватывает ее в свой черед, и в конце концов поют все. Девушки почти неизменно были милы друг с другом. Маленькие перебранки казались не слишком ожесточенными и очень быстро потухали. Все они были чрезвычайно добры ко мне и прилагали все усилия, чтобы сделать мою работу легкой и приятной. Я ощутила немалую гордость, когда мне удалось изготовить целую коробку.

За одним из столов сидели две девушки, работавшие сдельно: они перебывали на множестве картонажных фабрик и приобрели разносторонний опыт.

– Девушки не получают за свою работу и половины того, что следовало бы. Фабрики коробок ничем не хуже других. Я не знаю ни одного ремесла, которое позволило бы девушке тяжелым трудом зарабатывать больше шести долларов в неделю. Девушка не может на это одеваться и платить за жилье.

– Где такие девушки живут? – спросила я.

– Есть пансионы на Бликер и Хаустон-стрит и в подобных местах, там девушка может снять комнату и столоваться за три с половиной доллара в неделю. В комнате иногда живут по двое, на одной кровати, а иногда и дюжина – зависит от ее размера. В таких местах нет никаких удобств или уюта, и обычно там же снимают комнаты очень сомнительные мужчины.

– Отчего они не живут в тех домах, которые устраивают для проживания работающих женщин?

– О, эти дома – сплошное надувательство. Домашнего уюта найдешь там не больше, а к тому же действуют такие правила и запреты, которых девушки не могут снести. Девушке, которая работает день-деньской, нужно отдохнуть и поразвлечься, а в таких домах это невозможно.

– Вы давно работаете на фабриках коробок?

– Одиннадцать лет, и не могу сказать, чтобы этого хоть когда-нибудь хватало на жизнь. В среднем я получаю пять долларов в неделю, три с половиной отдаю за жилье, а стирка мне обходится по меньшей мере в 75 центов. Ну как может женщина одеться на оставшиеся гроши?

– Сколько вам платят за коробки?

– Я получаю 50 центов за сотню фунтовых конфетных коробок и по 40 центов за сотню полуфунтовых.

– И что вы делаете с коробкой за эти деньги?

– Все. Я получаю картон, нарезанный на прямоугольники, точно так же как вы. Сначала собираю крышки, потом формую основу. Так получается коробка. Потом занимаюсь отделкой, то есть наношу золоченую кайму на крышку коробки. За ней следует располосовка крышки (то есть покрытие ее краев), после этого идет верхняя этикетка, и крышка полностью готова. Потом я обклеиваю коробку бумагой, делаю нижнюю этикетку и вкладываю внутрь два или четыре слоя кружева (то есть кружевной бумаги), зависит от заказа. Таким образом, одна коробка проходит через мои руки восемь раз. Мне приходится работать очень тяжело и без перерыва, чтобы делать по двести коробок в день, это приносит мне доллар. Это скверная плата. Понимаете, за один доллар я проделываю над двумя сотнями коробок тысячу шестьсот операций. Дешевая рабочая сила, не так ли?

Очень смышленая девушка по имени Мэгги, сидевшая напротив меня, рассказала мне историю, от которой у меня сжалось сердце.

– Это уже вторая моя неделя тут, – сказала она, – и, конечно, до следующей недели я не получу никакой платы, а после этого буду получать полтора доллара за шестидневную работу. Мой отец был кучером, пока не заболел. Я не знаю, что с ним, но доктор говорит, что он умрет. Когда я уходила сегодня утром, он сказал, что папа скоро умрет. Я едва могу работать из-за этого. Я старшая в семье, у меня младший брат и две сестры. Мне шестнадцать, а брату – двенадцать. Он получает два доллара в неделю, работает посыльным на фабрике коробок для сигар.

– Дорого ли вам обходится жилье?

– У нас две комнаты в доме на Хаустон-стрит. Они тесные, с низкими потолками, и в том же доме живет куча китайцев. Мы за эти комнаты платим 14 долларов в месяц. Еды у нас мало, но отец на это не сердится, потому как есть он не может. Мы бы не смогли жить, если бы отцовская контора не заплатила за наше жилье.