Крах всего святого - читать онлайн книгу. Автор: Илья В. Попов cтр.№ 97

В голове Этьена тут же возник безумный план – чуть сбавив шаг, он поравнялся с мошной и будто бы ненароком уронил щетку рядом с ней. Нагнувшись, он сунул кошель за пазуху, случайно звякнув монетами – мальчик спешно огляделся, но судя по всему, никто ничего и не заметил. Прохаживаясь щеткой по крупу лошади Лягвы, Этьен мимоходом подсунул кошель прямо в объемистую суму, а следом развязал подпругу, пытаясь управиться как можно быстрее, дабы его возню не заметил кто-нибудь из людей Северина. Следом Этьен перешел к следующей лошади – и вот, утирая пот со лба, он принялся чесать гриву своей серой кобылки, ожидая удобного момента.

Руки его дрожали, в живот точно засунули кусок льда, и Этьен, не прекращая ни на миг, неистово молился богам, дабы идея его сработала. Ждать ему пришлось недолго – едва Кол закончил собирать свои травы, он похлопал у себя по карманам и, вглядываясь в землю, принялся кружить вокруг их импровизированного лагеря.

– Хорош мелькать, – буркнул один из воинов. – У меня башка уже кружится.

– Вы мой кошель не видали? – Кол остановился и почесал затылок. – Как спать ложился, он вроде при мне был, а сейчас нету.

– Я видел, как вот этот его стащил, пока ты спал, – ввязался в разговор Этьен и ткнул пальцем в Лягву, который чуть ли не взвился в воздух от возмущения.

– Чего?! Слышишь ты, паршивец, не смей на меня... – начал было верещать он, но Кол прервал его взмахом руки и, подойдя поближе, присел перед мальчиком на корточки, внимательно глядя ему прямо в глаза.

– Ты уверен? И куда же он его дел, паренек?

– Спрятал к себе в сумку, – Этьен сделал самое честное лицо, на которое был способен и мотнул головой в сторону лошади Лягвы. – Это ночью было, незадолго до рассвета. Я проснулся, так как в кусты решил сходить, вот и застукал его за воровством.

– Ну, я тебя взгрею, враль ты малолетний, – прошипел Лягва, делая шаг в сторону Этьена.

– От него вранья я еще не слышал, а вот ты постоянно нарываешься, – перебил его Кол, поднимаясь на ноги. – Если парень обманывает, я сам ему наподдаю. А если нет...

Подойдя к коню Лягвы, Кол запустил руку в суму, шаря внутри ладонью. Через мгновение он замер, а обернувшись, поднял ввысь свой кошель, на показ всем, меряя Лягву долгим тяжелым взглядом. В ответ тот лишь выпучил глаза и разинул рот:

– Это откуда он там взялся? Да сопляк наверняка сам его стырил и...

Но не успел он закончить свое в принципе правдивое предположение, как в лицо ему прилетела мошна, а через мгновение он уже кубарем полетел на землю вместе с Колом. Того попытался оттащить Бурый, на которого кинулся широкоплечий бородач с тремя пальцами на левой руке, потом в драку ввязался еще один – и вскоре на поляне началась шумная ожесточенная свалка, сопровождаемая глухими ударами, криками и бранью. Этого-то и ждал Этьен – бросив щетку, он одним прыжком взвился в седло и через мгновение уже несся во весь опор, оставляя позади и реку, и подлесок с его похитителями.

Сзади раздался свист, ругань и вопли: «Лови его!», «Сбежал!», «Северин с нас шкуру спустит!», – оглянувшись, Этьен увидал, как Бурый вместе с седлом рухнул наземь, Кол поднялся с земли, тыча в след мальчика пальцем, а Лягва пытался в спешке завязать подпругу, пока скула его медленно наливалась синим цветом. В лицо Этьену до слез из глаз бил ветер, сердце казалось, вот-вот выскочит наружу, но в голове билась лишь одна мысль – у него получилось! Он свободен! Свободен!

Едва поляна превратилась в точку, Этьен перешел с галопа на трусцу и пустил коня на восток, дабы схитрить и запутать преследователей – естественно они решат, будто он поехал прямиком в лагерь Раймунда, так что, доехав до какого-то ручья, он переправился на другую сторону, и поехал обратно – дабы пропустить погоню вперед – а потом сова направил коня на север.

Практически к вечеру он, усталый и вымотанный, но донельзя счастливый, заприметил вдалеке дым и, подъехав поближе, увидал довольно большой постоялый двор о двух этажах. Отдав лошадь конюшему – пареньку, что был еще младше Этьена – он кинул ему последнюю монетку и юркнул вовнутрь. Широкий зал с низким потолком был почти полон – прямо у входа сидел пузатый монах с выбритым затылком, который с аппетитом поглощал лепешки, макая их в мед; чуть поодаль от него сидело несколько немолодых мужчин, обсуждающих цены на шелка; у самой печи уткнувшись лбом в стол храпел тощий старик, а меж столами сновало несколько собак, подъедающих упавшие на пол объедки. От запаха сдобного хлеба и звука скворчащего мяса, истекающего жиром на вертелах, рот Этьена наполнился слюной, но он пытался не обращать внимания на голод – все равно у него не хватило бы и на черствую краюху, так что он попросту присел за самый дальний стол, надеясь, что сможет чуть подремать и согреться, пока его не выгонят.

Окидывая взглядом помещение, Этьен вдруг заприметил Посвященную – он сразу же узнал жрицу по выбившемуся из-под одежды серебряному медальону – молодую девушку с длинной черной косой, которая сидела за столом рядом с мрачным парнем с обрубком вместо уха, что-то тихо ему рассказывая; когда его спутница умолкла, тот лишь пожал плечами и припал к кружке, но через миг вдруг замер и повернул голову к Этьену, точно почуяв на себе его взгляд; а тот лишь уткнул глаза в пол, делая вид, что ему как никогда интересно как выглядят его стертые башмаки.

Уютное тепло его разморило, низкий ровный гул, висевший под потолком, убаюкал, и он уже было придремал, как вдруг стукнула дверь – и с Этьена тут же слетели последние остатки сна, когда он увидал Лягву, Бурого и низкорослого мужчину со сбитым носом, которые, войдя в трактир, принялись озираться по сторонам, внимательно вглядываясь в лица.

Что-то идет не так. Состояние мое становится все тревожней, да и сны несут скорее усталость и тревогу, нежели покой. Но я как одержимый снова и снова застываю у зеркала, вглядываясь в темную поверхность и слушая его шепот; и пускай иногда я не вижу ничего – даже собственного отражения – но, тем не менее, не могу оторвать глаз, нередко засыпая прямо стоя на ногах.

Сегодня погиб еще один рабочий и, похоже, для многих это стало последней каплей – еще несколько мужчин попросту сбежали, оставив даже инструменты, а среди прочих едва не вспыхнул бунт; они уже почти единогласно решили покинуть замок и уплыть назад в город, но мне кое-как удалось сдержать настроения недовольных, пообещав засыпать их всех золотом, если они останутся хотя бы до конца месяца. Но боюсь, мера эта окажет воздействие лишь на время.

Я не знаю, почему я так держусь за это место – в принципе, мне ничто не мешает забрать зеркало с собой, но... я будто бы нутром чувствую связь с этими развалинами. Я знаю не умом, но душою, что мне нужно еще чуть-чуть времени. Буквально несколько дней – и я узнаю нечто такое… чего, быть может, не знает ни один из живущих на земле.

Но даю себе слово – еще одна смерть и я собственными руками уничтожу этот предмет.

Клянусь.

Из дневника Мартина Отеса