Эротические истории пенджабских вдов - читать онлайн книгу. Автор: Бали Каур Джасвал cтр.№ 34

Она намеренно наступила на расшатанную половицу. В знак протеста лестница громко застонала.

— Я здесь, — сказала женщина, очутившись в прихожей. Сараб сидел в гостиной и смотрел телевизор.

— Ой, — сказал он. — В котором часу у тебя рейс?

— В шестнадцать тридцать, — ответила Кулвиндер. — Мне нужно прибыть за два часа. Предпочтительнее за три, но, по-моему, двух часов вполне достаточно. Чем меньше времени толкаться с пенджабцами в Хитроу, тем лучше.

— Мы выедем в два часа, — решил Сараб. Кулвиндер не была уверена, что обида в его голосе ей только почудилась. Вчера они опять повздорили из-за этой ее поездки. Муж потребовал объяснить, зачем ей все-таки понадобилось ехать.

— Мы бываем в Индии каждый год, — напомнила ему жена. Нужно было навестить родственников, посетить несколько свадеб. Конечно, ее бы поняли, пропусти она этот год, но ее жизнь в Лондоне слишком изменилась за последнее время. А в Индии все будет по-старому, словно Кулвиндер никогда и не покидала ее; вот почему она больше, чем когда-либо, жаждала окунуться в гвалт и хаос своего прошлого, гораздо менее сложного, чем настоящее. Ей хотелось дышать пыльным воздухом и толкаться на многолюдных базарах. Отказ Сараба ехать в Индию глубоко разочаровал Кулвиндер и расширил пропасть между супругами, порожденную горем. Она не понимала, почему муж предпочитает переживать утрату наедине с собой. Она сама готова была объехать весь мир, лишь бы это помогло.

— Что смотришь? — поинтересовалась Кулвиндер.

Сараб вовсе не был злым, просто замкнутым. По его лицу пробежало облачко легкого раздражения.

— Какую-то передачу, — бросил он.

Кулвиндер вернулась в спальню и, придвинув стул к подоконнику, стала смотреть на улицу. По выработавшейся привычке она отворачивалась от дома Тарампал, чтобы он лишь докучливой тенью маячил на периферии ее зрения. Две старухи в шерстяных кардиганах поверх шальвар-камизов тащили с рынка переполненные сумки на колесиках. Шедшая наперерез семейная пара с тремя детьми, выстроившимися гуськом, помедлила, чтобы пропустить их. Обе стороны вежливо раскланялись. Одна из старух протянула руку, чтобы погладить ребенка по головке, и когда малышка подняла личико и улыбнулась, сердце Кулвиндер пронзила острая боль. Отзывалась ли боль утраты для Сараба в таких же мелочах? Она не смела его спросить.

На той стороне улицы Кулвиндер заметила молодую женщину. Она прищурилась и прижалась носом к стеклу. Эта характерная торопливая походка могла принадлежать только Никки. Что она здесь забыла? Когда девушка переходила дорогу, дурацкая почтальонская сумка била ее по бедру. В руках она несла коробку. Кулвиндер вытянула шею и увидела, как Никки звонит в дверь дома номер восемнадцать. Дверь открылась, на пороге возникла госпожа Шах. Что этой девице от нее нужно? Они перекинулись парой фраз, после чего госпожа Шах указала на соседний дом и скрылась.

Никки нужен был номер шестнадцатый. Она явилась к Тарампал! Задержав дыхание, Кулвиндер проследила за девушкой взглядом до самой двери Тарампал. Ее сердце заколотилось быстрее — как всегда, когда она смотрела на эту дорожку, на эту дверь. На протяжении нескольких недель после смерти Майи Кулвиндер беспрестанно представляла, как дочь скрывается внутри и уже не выходит.

Никки позвонила в дверь и стала ждать. Через несколько минут она поставила коробку на землю и постучалась. Кулвиндер продолжала вести наблюдение; девушка достала из сумки блокнот и ручку, нацарапала записку и сунула ее в коробку. Потом неохотно сошла с крыльца, несколько раз обернувшись, чтобы посмотреть, не выглянет ли Тарампал.

Кулвиндер подождала, пока Никки скроется из виду, и поспешно спустилась вниз.

— Пойду попрощаться с соседями, — бросила она через плечо.

Прежде чем перейти дорогу, Кулвиндер помедлила. Что она делает? Ей ужасно хотелось узнать, что Никки принесла соседке, но стоит ли любопытствовать? Дом Тарампал притягивал и одновременно отталкивал Кулвиндер; она словно приросла к месту, приплясывая от нетерпения. «Это ради твоего кружка», — уговаривала себя женщина. В Никки есть нечто подозрительное, и нужно выяснить, что именно, прежде чем это скажется на занятиях. Озираясь, чтобы убедиться, что поблизости нет машин и любопытных соседей, Кулвиндер перебежала дорогу. Меньше всего ей хотелось, чтобы кто-нибудь заметил, как она роется в вещах Тарампал на ее собственном пороге.

Коробка Никки не была как следует запечатана, поскольку содержимое в ней не помещалось. Это были магнитофонные кассеты. Энид Блайтон, «Великолепная пятерка». Женщина вытащила из коробки записку. Она была написана наспех, на ужасном гурмукхи, но суть Кулвиндер уловила.

«Продолжать изучать английский»? Что там у них в кружке творится? Кулвиндер положила листок на место и поспешила домой. Удары сердца отдавались у нее в ушах. Женщина взяла телефон и стала искать номер девушки. Хорошо, что она догадалась сохранить его в тот вечер, чтобы позвонить Никки и сделать ей выговор, если та снова не выключит свет в классе.

Дождавшись, пока руки перестанут дрожать, Кулвиндер набрала сообщение: «Привет, Никки. Сообщаю вам, что пробуду в Индии дольше, чем ожидалось. Вернусь 30 марта. По всем вопросам обращайтесь к сотрудникам Сикхского землячества». Нажала «Отправить». На самом деле она возвращалась 27 марта. Теперь у нее в запасе будет три дня, чтобы неожиданно нагрянуть на занятия и выяснить, чем занимаются вдовы под руководством этой девицы.

Несколько мгновений спустя пришел ответ от Никки: «ОК! Счастливого пути!»

* * *

— Давайте поиграем, — предложила Манджит, как только Никки вошла в класс. Девушка не услышала этих слов — ее озадачили четыре пожилые женщины в белых одеяниях, бродившие по коридорам.

— Кто-нибудь знает этих дам? — осведомилась Никки. В этот момент незнакомки проплывали мимо двери. Одна из них прижалась морщинистым лицом к стеклу и сразу отпрянула.

— Это мои подруги. Они тоже хотят записаться, — сообщила Арвиндер.

— Так почему не заходят? — удивилась Никки.

— Сейчас зайдут.

— Они разглядывают нас! — сказала Никки. Чья-то пара глаз из-за стекла встретилась с ней взглядом и тотчас исчезла.

— Дай им привыкнуть, — ответила Арвиндер. — Они никогда раньше не бывали в классе. Их ужасает, что мы рассказываем здесь свои истории.

— Мы говорили им, что беспокоиться не о чем, — добавила Притам. — Просто они тебя побаиваются.

— Ты для них чересчур современная, — подхватила Арвиндер.

— Чересчур современная?

— Ты носишь джинсы. Постоянно в них ходишь, — объяснила Притам. — И вырез у джемпера слишком широкий, из-под него торчит ярко-розовый лифчик.

— Это «лодочка», — выступила Шина на защиту Никки. — Такая мода.