Съедобная экономика. Простое объяснение на примерах мировой кухни - читать онлайн книгу. Автор: Ха-Джун Чанг cтр.№ 55

Должен вам кое в чем признаться. У меня есть одна зависимость.

Устойчивая привычка, о которой идет речь, зародилась во мне в середине 1960-х, когда я был еще совсем малышом (да-да, вот такой я, из молодых да ранних). Нелегальное вещество, на которое я тогда подсел, в Южной Корее моего детства вывозилось контрабандой с американских военных баз и продавалось на черном рынке.

Называлось оно M&M’s.

Серьезно? Черный рынок M&M’s, спросите вы? Да-да, я ничего не выдумываю.

В то время в Корее импорт иностранных товаров — легковых автомобилей, телевизоров, печенья, шоколада, даже бананов, да буквально всего на свете — был запрещен. Импортировать можно было только станки, машины, оборудование и сырье, непосредственно необходимые для индустриализации страны. Понятно, завозить контрабандой из-за границы нечто вроде автомобилей и телевизоров было весьма затруднительно, но огромное количество мелких потребительских товаров предприимчивые корейцы доставали тайком на американских военных базах, разбросанных тогда по всей стране (некоторые сохранились там по сей день). Консервы (помнится, особой популярностью пользовались фруктовые коктейли Dole и ветчина Spam), сухие концентраты для соковых напитков (Tang — это было что-то!), печенье, жевательную резинку и шоколад продавали бродячим торговцам, которые затем «толкали» все это семьям среднего класса, которым удавалось сэкономить немного лишней наличности.

Особой популярностью пользовались шоколадные конфеты, такие как драже M&M’s, и молочные шоколадные батончики Hershey. В Корее никто не производил шоколад до 1967 года, или даже, по правде говоря, до 1975-го, когда мы получили свой первый шоколадный батончик Gana. Его изготавливали исключительно из какао-бобов, импортированных из Ганы (вообще-то страна по-английски называется Ghana, но в корейском алфавите письменного буквосочетания «gh» нет, а буква «h» в нем все равно бы не произносилась). Этот батончик нам подарила кондитерская фирма Lotte, и это старейший бренд шоколада в нашей стране.

И вот с того далекого дня, когда я впервые попробовал M&M’s, я уже почти шестьдесят лет упорно (и обычно совершенно безуспешно) борюсь с желанием есть все, в чем присутствуют какао-бобы.

В верхнем ряду этого списка находятся батончики, трюфели, флорентини и прочие замечательные вкусности от элитных шоколатье, таких как — перечисляю в алфавитном порядке, чтобы никого не обидеть — Hotel Chocolat (Великобритания), Lindt & Sprüngli (Швейцария), Pierre Marcolini (Бельгия), Republica del Cacao (Эквадор) и Valrhona (Франция). Я, конечно, недостаточно великий знаток, чтобы придавать большое значение месту происхождения какао-бобов в плитке шоколада. Я не заморачиваюсь по поводу разницы во вкусе между, скажем, венесуэльскими и тринидадскими какао-бобами, на которую часто обращают внимание шоколатье. Но устоять перед интенсивностью и богатством вкусов и ароматов этого замечательного продукта — выше моих сил.

Однако моя любовь к изысканным шоколадным изделиям вовсе не означает, что я какой-то гастрономический сноб. Я люблю шоколад во всех его формах.

Например, вполне могу выбрать на полке магазина самый обычный, проверенный батончик вроде Dairy Milk компании Cadbury или шоколадку Gana, а не плитку с содержанием какао более 70% и не коробку экзотических трюфелей от одного из элитных производителей. Должен признать, многие из понимающих меня шоколадных наркоманов, особенно в Европе, с откровенным пренебрежением относятся к шоколадному батончику Hershey’s, презирая его за то, что в нем недостаточно шоколада. И правда, согласно отчету BBC, шоколада в нем всего 11% — примерно вдвое меньше, чем в другой плитке с таким малым содержанием какао-бобов, что она даже не смеет называть себя шоколадкой, — я говорю о Dairy Milk компании Cadbury (содержание какао 23%) ^[246]. Но я по сей день испытываю к Hershey’s огромную слабость, потому что его вкус напоминает мне M&M’s моего детства. Так что — да, для меня шоколад остается шоколадом, будь в нем 70, 23 или вообще 11% какао-бобов.

Если же говорить о добавках в шоколад, то я голосую за арахис: просто вспомните M&M’s с арахисом, различные продукты Reese и Snickers (это вообще мой любимец). И я никогда не откажусь от цельного миндаля в шоколаде, люблю вгрызться зубами в острые ореховые пики батончика Toblerone или отведать «святую ореховую троицу» шоколадных шариков Rocher от Ferrero («троица» потому, что там цельный жареный фундук в центре, кусочки фундука в обсыпке, да еще и шоколад с добавлением фундука). К идее добавлять в шоколад фрукты я испытываю смешанные чувства, но к сочетанию апельсина и шоколада точно неравнодушен: я люблю шоколадные апельсины Terry, засахаренные дольки апельсина в темном шоколаде и даже печенье Jaffa. Несите мне все, да побольше.

Смешав же шоколад с мукой (а еще, понятно, с сахаром и каким-нибудь жиром, лучше всего со сливочным маслом), можно создать совершенно новую вселенную. Шоколадные брауни, шоколадный торт с помадкой, торт с шоколадом и пивом Guinness, торт с расплавленной шоколадной «лавой», шоколадный торт с вишней… Да, и еще разные печенюшки! Обожаю шоколадно-бисквитные батончики типа KitKat и Twix, но мой абсолютный фаворит — шоколадное печенье Digestive. И не забудем замечательное печенье с шоколадной крошкой, которым я никак не могу наесться досыта: Maryland из супермаркета Pepperidge Farm или его аналог домашнего производства.

И последнее по порядку, но не по важности: существуют ведь еще и некондитерские способы применения шоколада. В детстве я обожал пить шоколад (кокоа (kokoa), как мы тогда называли его в Корее); я пью его и сейчас, но изредка, потому что с возрастом перешел в основном на чай и кофе. И хотя вообще-то я не великий любитель мороженого, но если в нем есть шоколад в любом виде, то я съем его с огромным удовольствием. Иногда я посыпаю шоколадной крошкой хлопья для завтрака, йогурт или десерты. А недавно один друг научил меня добавлять несколько долек плитки темного шоколада при приготовлении чили кон карне; поверьте, этот нехитрый кулинарный прием творит чудеса. Бывая в Мексике, я всегда стараюсь побаловать себя курицей в соусе моле поблано (это соус из шоколада и перца чили).

В общем, я мог бы продолжать этот список бесконечно. Но думаю, вы меня уже поняли.

Шоколад делают из семян дерева какао (Theobroma cacao). Этот замечательный продукт берет свое начало в Мезоамерике, хотя в наши дни все его основные производители находятся за пределами этого региона. Тремя крупнейшими из них являются Кот-д’Ивуар, Гана и Индонезия. Считается — хотя это и спорный вопрос, — что дерево какао впервые было культивировано на территории современных Эквадора и Перу. Народы, жившие тогда на землях современной Мексики, — ольмеки, майя и ацтеки, — приняли его на ура. Ацтеки обожали какао-бобы (которые, конечно же, на самом деле вовсе не бобы, а семена плодов какао); они постоянно готовили холодный напиток из шоколада, смешанного с кукурузным пюре, и приправляли его перцем чили, душистым перцем и ванилью. А поскольку дерево какао в высокогорьях, где селились ацтеки, не растет, какао-бобы у них особенно ценились. Говорят, что майя и ацтеки использовали их в качестве валюты.