Съедобная экономика. Простое объяснение на примерах мировой кухни - читать онлайн книгу. Автор: Ха-Джун Чанг cтр.№ 35

В 2016 году орех колы в кока-коле заменили синтетическим химикатом ^[156]. В результате напиток стал похожим на стареющую рок-группу, в которой из-за художественных разногласий и столкновений эго участников не осталось ни одного музыканта из первоначального состава. Дело в том, что второй «основатель» кока-колы, лист коки, который использовался для наполнения напитка кокаином (вдобавок к кофеину и теобромину из ореха колы), «покинул группу» более ста лет назад, еще в начале ХХ века. Компания решила изъять его из формулы, ибо ученые доказали, что кокаин является наркотическим веществом, вызывающим привыкание ^[157].

Кокаин содержится в коке, произрастающей на западе Южной Америки. В тех краях, особенно в высокогорных районах Анд, коренные жители издавна жевали листья коки или пили их заваренными в виде чая, чтобы облегчать боли при тяжелой работе в бедной кислородом атмосфере и подолгу обходиться без еды (как и орехи колы, листья коки снижают аппетит) ^[158]. При таком употреблении кока не вызывает привыкания и не вредит здоровью. Что еще важнее, она играет важную роль в культурной и религиозной жизни народов Анд и других коренных общин Латинской Америки (как и кола, орехи которой пережевывают африканцы) ^[159]. Многие люди там выращивают это растение.

Эво Моралес, бывший президент Боливии (с 2006 по 2019 год) и второй в истории мира представитель коренного народа на должности президента латиноамериканской страны (первым был Бенито Хуарес, президент Мексики с 1858 по 1872 год), и сам когда-то ее выращивал. Он и в политику пришел благодаря кампании против насильственного уничтожения этого вида фермерства, которую боливийское правительство вело в конце 1990-х и начале 2000-х годов в рамках американской «войны с наркотиками».

В 2005 году Моралес стал президентом на волне протестов против политики так называемого Вашингтонского консенсуса, то есть политики сокращения бюджетных расходов, либерализации торговли, дерегулирования и приватизации, которая в предыдущие два десятилетия не принесла его стране ровно ничего хорошего. Эту политику назвали так потому, что ее главными адвокатами и пропагандистами являются три самые влиятельные в мире экономические организации со штаб-квартирой в Вашингтоне, а именно: Казначейство США, Международный валютный фонд и Всемирный банк.

Став президентом, Моралес тут же национализировал газодобывающую промышленность — основную экспортную отрасль Боливии. Затем он принялся (как минимум частично) национализировать «коммунальные услуги» (электричество, воду и железные дороги), как хранитель национальных природных богатств повысил отчисления горнодобывающих компаний (в основном иностранных) в бюджет страны и существенно увеличил расходы на социальные нужды. Многие экономисты предсказывали, что эти изменения приведут к ужасной экономической катастрофе, ведь, согласно Вашингтонскому консенсусу, национализация отраслей, враждебная политика по отношению к иностранным инвесторам и перераспределение бюджетных средств в сторону уменьшения доходов — это наихудшее, что может сделать правительство для экономики своей страны.

Однако Боливия этот скептицизм оспорила. То, что политика Моралеса во время его правления привела к резкому снижению неравенства в доходах боливийцев, вполне закономерно ^[160]. Но попутно также заметно ускорились темпы экономического роста страны — рост доходов на душу населения увеличился с 0,5% в год в период политики Вашингтонского консенсуса (1982–2005 годы) до 3% в год в эпоху правления Моралеса.

Надо сказать, Боливия — это не единственная страна в Латинской Америке, которая оспорила принципы Вашингтонского консенсуса и в результате улучшила свои экономические показатели. С конца 1990-х до середины 2000-х годов в ряде стран — Аргентине, Бразилии, Эквадоре, Уругвае и Венесуэле — к власти пришли левые или тяготеющие к левизне партии; этот период в глобальном левом движении окрестили «Розовым приливом» ^[161].

Никто из них так далеко, как Боливия, не зашел, но правительства «Розового прилива» тоже отказались от многих «неолиберальных» ^[162] политик Вашингтонского консенсуса. Они увеличили расходы на социальное обеспечение бедных слоев населения, а некоторые повысили минимальную заработную плату и укрепили профсоюзы, увеличив в результате этого долю национального дохода, распределяемую в пользу работников. А некоторые еще и частично отменили либерализацию торговли, увеличили субсидии отдельным отраслям и ужесточили требования к иностранным инвесторам (см. главу «Банан»).

Такая политика бросила вызов прогнозам и предсказаниям неолиберальной ортодоксии и почти везде помогла не только уменьшить расслоение в доходах общества, но и ускорить экономический рост. Исключением является Венесуэла под однозначно катастрофическим президентством Николаса Мадуро. Там экономика рухнула. Но даже в Венесуэле экономические показатели при предшественнике Мадуро, Уго Чавесе, были хотя и не столь впечатляющими, как в других странах «Розового прилива», но, по сравнению с неолиберальной политикой предыдущей эпохи, все же существенно улучшились ^[163].