Съедобная экономика. Простое объяснение на примерах мировой кухни - читать онлайн книгу. Автор: Ха-Джун Чанг cтр.№ 33

Ярчайшим примером такой «анклавной экономики» можно назвать Филиппины, чья экономика, по некоторым данным, теоретически является самой высокотехнологичной в мире. По сведениям Всемирного банка, доля высокотехнологичной продукции (в основном это электроника) в экспортной корзине обрабатывающей промышленности этой страны самая высокая в мире — она составляет 60% (а это значительно выше, чем в США (20%) и даже чем в Южной Корее с ее 35%) ^[142]. Несмотря на такую «высокотехнологичность», доход на душу населения в Филиппинах всего около 3500 долларов — сравните с 30 000 в Южной Корее (оставим за скобками 60 000 в США). Объясняется это тем, что вся электроника, которую поставляют Филиппины, производится дочерними компаниями ТНК в экономических «анклавах». Возможно, это пример из разряда крайностей. Но очевидно, что дочерних компаний ТНК, работающих как «отверточные производства», в развивающихся странах куда больше, чем тех, кому удалось избежать такой незавидной участи.

Учитывая этот факт, стоит ли удивляться, что многие национальные правительства изо всех сил старались регулировать деятельность ТНК, дабы добиться от их присутствия максимума. Они, например, ограничивали долю собственности ТНК, обязывая их создавать общие предприятия с местными партнерами: ведь так у местных гораздо больше шансов научиться чему-то у более продвинутой компании. В ключевых секторах доля ТНК обычно устанавливалась менее 50%, благодаря чему местная сторона получала более выгодную позицию на переговорах. А еще эти страны требовали от ТНК, чтобы те передавали своим дочерним компаниям передовые технологии или устанавливали потолок для роялти, которое те имели право взимать за выдачу дочерним компаниям лицензий на эти технологии. Иногда правительства прямо обязывали ТНК нанимать больше местных работников или обучать нанятых ими людей профессиональным навыкам. А еще они требовали, чтобы дочерние компании корпораций закупали больше установленной доли ресурсов у местных поставщиков (это известно как «требование использовать местный компонент»; мы говорили об этом выше). Данная политика широко — и весьма успешно — практиковалась после Второй мировой войны вплоть до 1980-х годов такими странами, как Япония, Южная Корея, Тайвань и Финляндия ^[143].

Особенно тут интересны примеры Кореи и Тайваня. Привлекая ТНК, эти страны предлагали им в секторах, не связанных с высокими технологиями (готовая одежда, мягкие игрушки, тренажеры), отличные налоговые льготы и даже частичную приостановку действия и без того слабого национального трудового законодательства. Однако, вопреки бытующему сегодня мнению, при этом они вводили все мыслимые и немыслимые правила с тем, чтобы направить инвестиции ТНК в высокотехнологичные отрасли, такие как электроника и автомобилестроение, с расчетом «выдоить» из них максимально возможное количество передовых технологий и навыков. Именно благодаря этой хитрой политике в Корее и Тайване сегодня есть собственные ТНК мирового уровня, такие как Samsung (Корея) и TSMC (Тайвань) в сфере производства полупроводников, LG (Корея) в производстве дисплеев и Hyundai-Kia (Корея) в автомобилестроении (см. главу «Лапша»). Примерно то же самое в последние несколько десятилетий делал Китай, хотя его огромный внутренний рынок (который не терпелось заполучить большинству ТНК) обеспечивал его столь невероятно мощной позицией на переговорах, что потоки знаний направлялись в кулуарах посредством неформальных переговоров с отдельными ТНК, а не через применение официального законодательства, как в случае с Кореей и Тайванем.

Даже Ирландия и Сингапур, которые, по мнению большинства специалистов, добились экономического успеха благодаря либерализму в отношениях с ТНК, на самом деле сделали это скорее из-за вмешательства государственной политики (немалую роль сыграла и их стратегическая позиция, в частности членство Ирландии в Европейском союзе и расположение Сингапура в ключевом узле международной торговли). Правительства обеих стран оказывали всю возможную узкоцелевую поддержку ТНК, готовым инвестировать в высокотехнологичные отрасли, такие как электроника и фармацевтика, а не просто сидели и ждали, пока к ним явится корпорация и начнет заниматься тем, чем ей заблагорассудится ^[144]. А сингапурское правительство еще и активно использовало для привлечения ТНК в высокопроизводительные отрасли свое положение основного землевладельца страны (там в собственности государства почти 90% земель) — иностранцам предлагали под предприятия самые удобные места за разумную арендную плату.

Я говорил выше, что банан — самый высокоурожайный фрукт в мире. Но эта продуктивность, будучи использована неправильно и не по назначению, привела к весьма негативным последствиям. Сначала бананы использовали для того, чтобы накормить рабов в Северной и Южной Америке с минимальными затратами для владельцев плантаций. Позднее банан стал причиной жесткой эксплуатации рабочей силы, политической коррупции и международных военных вторжений во многие экономики вокруг Американского континента и в Карибском море.

С ТНК, к сожалению, картина похожая. Многие из них, как и бананы, на редкость продуктивны. Но если их используют неправильно, то принимающая страна страдает от «анклавной экономики» или вообще превращается в «банановую республику». Такие страны действительно выигрывают от присутствия ТНК, только если их государственная политика обеспечивает максимальную передачу передовых технологий, рабочих навыков и управленческих практик.

В которой напиток, напоминающий стареющую рок-группу, показывает, почему большинство развивающихся стран недовольны господствующей экономической идеологией

Я бы не сказал, что регулярно пью кока-колу или другие газированные напитки, не такой уж я и любитель.

Но иногда жарким летним полднем даже мне хочется не чего-то еще, а именно ледяной кока-колы. Только вот пить ее прямо из бутылки или банки я никогда не стану. И вовсе не потому, что очень пекусь о соблюдении этикета. Просто мне нужна для этого вместительная емкость — надо будет, буду пить хоть из миски. Дело в том, что я люблю пить кока-колу, даже хорошо охлажденную, с кубиками льда, — и чем больше их будет, тем лучше, — так как для меня этот напиток слишком сладкий, и мне нужно его разбавить.