Ничего, кроме нас - читать онлайн книгу. Автор: Дуглас Кеннеди cтр.№ 143

— А ты что же, думала, я упущу возможность увидеть, как моя маленькая сестренка получает лавры крутого игрока в Нью-Йорке? — усмехнулся Адам.

Я не успела открыть рот, чтобы ехидно выговорить ему и за «сестренку», и за «игрока», потому что внезапно к нам подскочил Хоуи и схватил меня за локоть:

— Простите, мистер Финансовый Воротила, что похищаю у вас Элис, но она действительно очень мне нужна… всего на несколько минут.

Тон приятеля меня встревожил. Как и тот факт, что он потащил меня прочь из главного зала, где проходила вечеринка, в небольшую гостиную поблизости. Хоуи втолкнул меня в комнату, и у меня потемнело в глазах. Там в большом мягком кресле полулежал Джек — без пиджака, галстук распущен, рукава мокрой от пота темно-синей рубашки закатаны, и оба предплечья покрыты какой-то страшной сыпью.

— Господи, — беззвучно прошептала я. — Тебя же нужно срочно отвезти в больницу.

— Все будет хорошо, — слабым, бесцветным голосом прошелестел Джек. — Это просто какой-то вирус.

— Такой же, как у половины моих друзей, — добавил Хоуи мрачно, будто давая понять, что он знает: Джек подцепил что-то скверное. Очень скверное.

— И у тебя тоже? — спросила я у Хоуи.

Он отвернулся, глядя через окно на феерию огней ночного Манхэттена.

— Пока нет, — наконец ответил он.

Сначала его упорно называли ГИД: гей-связанный иммунодефицит. Сия аббревиатура любезно была предоставлена другой аббревиатурой: ЦКЗ (Центром по контролю за заболеваниями). Несколько месяцев спустя, в августе 1982 года, название заменили на СПИД: синдром приобретенного иммунодефицита. На переименовании настояла недавно созданная организация «Кризис здоровья у гомосексуалов» ^[137]. Основал ее в начале года регулярно будоражащий общественное мнение писатель по имени Ларри Крамер, который нажил множество врагов, но в конечном счете изменил историю, добившись признания того факта, что этой бурно набирающей обороты эпидемии необходимо уделять серьезное внимание на федеральном и международном уровне. Крамер также заявлял, что синдром не должен считаться болезнью геев, поскольку гетеро-сексуалам он угрожает не в меньшей степени. Когда заболел Джек — почти одновременно с десятком друзей и коллег Хоуи, — о СПИДе было известно еще очень мало. На руках у Джека образовались раны, а несколько раз он рассказывал мне, что просыпается среди ночи оттого, что буквально плавает в поту. Какое-то время он еще продолжал ходить на работу, изо всех сил стараясь избежать огласки и скрыть свой недуг. С наступлением лета, пытаясь справиться с продолжающейся потливостью, он нещадно эксплуатировал кондиционер, устраивая в кабинете арктический холод. Периодически он под страхом увольнения требовал, чтобы я никому не рассказывала о его болезни. Увы, это тоже было тревожным симптомом его болезни — нарастающая паранойя по поводу того, что будет, если люди узнают, что он болен тем, что сам называл «рак гомосексуалов». Хворь сделала Джека пугающе вспыльчивым и злым. Трижды в то лето он срывался на меня, называя некомпетентной и безалаберной, когда решил, что я пропустила срок сдачи материала или не явилась к нему в квартиру немедленно по первому его требованию. Когда я спокойно объясняла ему, что (а) до срока сдачи, который он считал пропущенным, осталось еще несколько недель и (б) на моем автоответчике не было никаких сообщений от него, он сначала злился, называя меня обманщицей. А потом просил у меня прощения с таким виноватым видом, как будто совершил самый ужасный грех, который только можно вообразить.

— Прошу, не рассказывай никому о моем кошмарном поведении, — говорил он.

Впрочем, он хорошо знал, что я регулярно разговариваю с Хоуи, который, в свою очередь, ходил к Джеку каждый день и свел его с врачом с Кристофер-стрит по фамилии Моргенштерн, добродушным и похожим на раввина. Хоуи сам лечился у него с самых тех пор, как в 1976 году поселился в Нью-Йорке.

— Сначала я отнесся к этому толстячку с недоверием — отец четверых детей, дедушка шестерых внуков, который вырос в ортодоксальной еврейской семье в Вильямсбурге. Но половина его пациентов — геи. К нему можно прийти с венерическим заболеванием или инфекцией прямой кишки, и он бровью не поведет — «обычное дело». Что я имею в виду: он никогда не осуждал, не поучал и не разыгрывал сурового родителя, требуя, чтобы я перестал плохо себя вести. Когда только началась эта хрень, приобретающая масштабы эпидемии, он посоветовал мне на всякий случай начать пользоваться презервативами, потому что никто не знал, как и почему распространяется ГИД, но Моргенштерн почти убежден, что его переносят физиологические жидкости. Никто же до сих пор не знает, вирус это или нет. До сих пор нет теста, чтобы определить, болен ты этой гадостью или нет. Я тоже могу оказаться носителем.

— Но пока у тебя нет симптомов.

— Но я же чудовищный ипохондрик. Стоит мне чихнуть пару раз, и я тут же решаю, что обречен.

— Джек… он ведь не обречен, надеюсь?

— Моргенштерн, естественно, не обсуждал его случай — врачебная тайна… и все такое. Но на прошлой неделе я прибежал к нему с болью в горле, решив, что это — начало чего-то ужасного, а оказалось, кстати, что это банальная простуда. А Джек рассказал о своем разговоре с друзьями из больницы Святого Винсента, куда последнее время принимают людей с ГИД. От этих врачей Джек узнал ужасные вещи: что бы врачи ни пробовали, болезнь лечению не поддается. Она не похожа на грипп или какие-то инфекции, которые реагируют на антибиотики. Все эти язвы на руках Джека… сейчас у половины моих друзей такие же. Причем по всему телу. Я знаю одного парня, у него такие на деснах. Другой знакомый был очень упитанным, так он потерял около шестидесяти фунтов и теперь похож на жертву голода в Биафре ^[138]. Не просто худой — живой скелет. Это какая-то чертова чума. Если доктор Моргенштерн прав и эта зараза передается через кровь или сперму, я обречен. Особенно учитывая количество мужчин, с которыми я был даже за последние недели.

— Начинай пользоваться презервативами, — предложила я.

— Я вообще подумываю взять обет целомудрия.

— Да, правильно.

— Ну, считай это трескучим манифестом, которому я, сама знаешь, никогда не последую. Но с этой минуты я буду использовать резинки и требовать этого от других. Скажи, на работе уже многие знают о Джеке?

— Пока никто ничего не говорил вслух.

— Но все видят, что он испуган, сильно похудел и такой вспыльчивый стал — взвивается на ровном месте.