Смерть в Сонагачи - читать онлайн книгу. Автор: Рижула Дас cтр.№ 8

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Смерть в Сонагачи | Автор книги - Рижула Дас

Cтраница 8
читать онлайн книги бесплатно

Все, о чем она могла думать, — это о невыносимой жаре. И еще перед глазами стояло лицо Мохамайи. Малини охватила паника — она никак не могла сформулировать то, что собиралась сказать в полиции. Да в этом и не было смысла. Все бесполезно. Никому нет дела до убитой девушки, но она должна попытаться. Если она этого не сделает, если никто этого не сделает, к чему тогда все эти годы она батрачила на Коллектив, преодолевая невообразимые препятствия и подставляя себя под удар?

Она заметила, что непроизвольно сжимает и разжимает кулаки, чувствуя скользкий пот на ладонях. Женщина, сидевшая рядом, подобрала подол юбки и шарф, отстраняясь от Малини, и повернула голову к окну.


Малини остановилась перед полицейским участком Буртоллы, не решаясь войти. Она была сама не своя, тело казалось чужим, безжизненным, тяжелым и непослушным. Несколько констеблей курили снаружи и потягивали чай, искоса поглядывая на нее. Некоторые лица показались ей знакомыми. Но она не могла сосредоточиться настолько, чтобы их вспомнить. Наконец она вошла внутрь.

Смерть в Сонагачи

Выходя из участка через некоторое время, Малини чувствовала себя как в тумане. Ощущая легкость и пустоту в голове, огляделась вокруг и поймала себя на том, что не может пошевелиться. Сила, которая двигала ею с утра, картины обожженной плоти, преследовавшие ее всю ночь, неудержимое беспокойство, заставлявшее ее действовать, — все это внезапно и полностью покинуло ее.

Она опустила глаза, рассматривая свои ноги. Сандалии нуждались в починке. Ноготь на большом пальце был сколот по диагонали, на нем все еще виднелись следы лака, нанесенного несколько месяцев назад. На грязном подоле сари запеклось что-то похожее на ошметки тухлятины. Сделала шаг, один, другой. Шла медленно, как будто вспоминала, как это делается. За воротами участка, где обычно толклись полисмены в любое время дня и ночи, Малини увидела большой валун и присела. Она бросила взгляд на наручные часы — время приближалось к полудню. Она сидела долго, наблюдая, как солнце опускается к горизонту и медленно наступают сумерки.

Глава 6

Лали оглядела молодого человека, стоявшего перед ней. Сгорбленная спина, руки, казавшиеся слишком тонкими, почти истощенными, поникшая голова — все выдавало в нем человека, безропотно несущего тяготы жизни. Он не брился несколько дней, и щетина скрывала впалые щеки, заполняя тени, залегшие под острыми скулами. Надо бы предложить ему остаться, отдохнуть хотя бы с месяц. Она могла бы кормить его, присматривать за ним. Он был еще ребенком, когда Лали уехала. Младший в семье и единственный сын. Что бы ни думал их отец о куче народившихся девчонок, сыном-наследником он бесконечно гордился. Отец ни разу не поднял на него руку, даже ветру не позволял дуть на него слишком сильно. Лали полюбила брата с той самой минуты, как он появился на свет. И теперь его большие глаза все так же удивленно смотрели на мир.

Глядя на брата, Лали чувствовала, как разливается в ней неизбывная нежность. Она промыла чечевицу второй раз, затем третий, медленно перебирая пальцами красные зерна в мутной воде.

— А как же девочки? — произнес он голосом чуть громче шепота, словно побежденный еще до начала сопротивления. — Если я не заплачу за книги в этот раз, они больше не смогут ходить в школу. Там хотя бы обеды… — Он совсем сник.

Лали вздохнула, после чего заметила с некоторой злостью:

— С чего вдруг ты заговорил о школе? Разве я когда-нибудь говорила, что им не нужно учиться?

Она хотела добавить, что, если дела пойдут совсем плохо, девочки могли бы переехать к ней. В Сонагачи была школа, и, что бы кто ни говорил, дети секс-работниц могли рассчитывать на лучшую жизнь: кто-то стал врачом, кто-то пошел в журналистику. Но она знала, что не сможет переубедить брата. На двенадцать лет младше, он почти годился ей в сыновья, да она и относилась к нему как к сыну. Впрочем, даже сейчас он не остался бы у нее и на одну ночь. Лали полагала, что его жена скорее перережет девочкам горло и сбросит их в реку, чем отправит сюда. Но она не обижалась на нее. Напротив, даже испытывала некоторую гордость. Жену брата она никогда не видела, но, когда он пришел рассказать ей о предстоящей женитьбе, позаботилась о том, чтобы мальчик ушел с парой золотых сережек для невесты. Ей было интересно, отдал ли он их своей избраннице, сказал ли, откуда они взялись? Знала ли вообще эта женщина о ее существовании? Но расспросить брата она не решилась.

— А еще крыша, — продолжал он. — В прошлый муссон часть кровли обвалилась. Я собирался починить, но в тот год люди ростовщика…

— Сколько? — перебила его Лали.

Брат замялся, посмотрел на нее, но она повернулась к нему спиной, зажигая маленькую газовую горелку.

— Пятьдесят тысяч, — произнес он, заставив Лали внутренне содрогнуться.

Она подула на горелку, полыхая от ярости, которую выплескивала в войне с невидимыми засорами, сгоревшими кусочками пищи и непокорной грязью.

Потом она сидела рядом с ним и смотрела, как он ест.

— Дай мне месяц. Я посмотрю, что можно сделать. Ты подождешь месяц? — спросила она.

Брат кивнул, жадно запихивая в рот рис.

Лали положила ему на тарелку еще риса и остатки овощей. Он поднял глаза, услышав скрежет ложки по дну железной миски — хорошо знакомый им обоим глухой звук, означающий пустоту. Их натренированные уши улавливали его с самого раннего детства.

— С мамой все в порядке, — заговорил он вполголоса, избегая смотреть на Лали. — Немного лучше в этом месяце. Артрит не проходит, но она держится.

Лали кивнула. Она никогда не спрашивала о матери, но брат все равно вставлял несколько слов, прежде чем уйти. Она обратила внимание на проблески седины в его щетине и поразилась этому несвоевременному проявлению возраста. Кто-то взял да и поместил болезненную тощую фигуру ее брата, мальчика с широко раскрытыми глазами и сопливым носом, в невидимую камеру, где он состарился, превратившись в усталого неудачника, который привык тихо и смиренно проигрывать.


Она не знала, как он нашел ее в первый раз. Однажды кто-то из девушек привел его, сказав, что он искал ее на улице. Его голова была обрита наголо, а из одежды на нем болталась лишь белая набедренная повязка, запачканная во время путешествия в Калькутту. Лали уставилась на него. Нырнула в океанические глубины своей памяти, выуживая воспоминание, которое могло быть сном, выдумкой, фантазией. Потом хлынули слезы, смывая потрясение. Малини оказалась рядом в тот момент, и она держала Лали в удушающих объятиях, которые не давали ей утонуть в горе, необъяснимом и непредсказуемом.

Позже он рассказал ей о смерти их отца. Для нее этот человек умер давным-давно. В тот вечер, когда ее увезли, когда он продал ее, она видела его пьяным в канаве у реки. Лали могла бы поклясться, что он был мертв — мухи кружили над ним, как кружат над дохлыми котятами в дальнем конце поля. Может, она это выдумала, а может, он и впрямь умер, в то время как его тело продолжало жить, управляемое бесконечными молитвами и благословениями ее матери. Как бы то ни было, в воспоминаниях Лали он остался смердящим трупом, облепленным мухами. А вот брат вернулся, разыскал ее и с тех пор навещал — не так уж часто, но достаточно, чтобы напоминать о том, что за плечами у нее история, которая началась где-то в другом месте. Что она не просто существует здесь, в этой клоаке, где девушки истекали кровью, как туши в лавке мясника.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию