— Спасибо. Ну, в любом случае, вскоре стало много био и инструменты стали лучше, главным образом потому, что еще была тьма хэмов, которые их делали. Кроме того, в воюющих городах стало довольно много карабинов, поскольку умерли солдаты, которые ими владели. На самом деле сделать карабин не так-то тяжело. Нужны только железный брусок, токарный станок для дула, фрезерный станок — и все дела. Но все, что может сделать фрезерный станок, может так же хорошо сделать и умелый человек с набором напильников и ручной дрелью, если у него есть время.
Кремень обвел рукой весь арсенал:
— И вот мы здесь. Даже близко не такие крутые, какими были раньше, и в тот первый раз, когда мы потерпим поражение, все обвинят в этом бедного старого Паса.
— Очень жаль, — задумчиво сказал Шелк.
— Выше нос, патера! Вот здесь самое лучшее, что я могу показать тебе, как авгуру, и я припас ее на последнее, или почти на последнее. Ты когда-нибудь слышал о… как это называется… о «Печати Паса»?
У Шелка от изумления округлились глаза.
— Конечно. Она упоминается в Прощении. «Выполняйте волю мою, живите в мире, умножайтесь и не ломайте мою печать. Тогда вы избегните гнева моего».
Кремень в очередной раз с усмешкой откинул голову назад:
— Ты когда-нибудь видел ее?
— Конечно, нет. Насколько я знаю, «Печать Паса» просто метафора, самое бо́льшее. Например, если бы я отпускал тебе грехи, все, что узнал бы от тебя, было бы под печатью Паса, то есть я бы никогда без твоего разрешения не раскрыл твоих тайн кому-то другому.
— А теперь смотри, — сказал Кремень и отступил в сторону.
На высоте пояса створки двери соединялись широким мазком черной синтетики. Шелк встал на колено и прочитал буквы и цифры, вдавленные в нее.
5553 8783 4223 9700 34
2221 0401 1101 7276 56
ЗАПЕЧАТАНО МОНАРХОМ
— Она и есть, — сказал Кремень. — Она уже была, когда мы поднялись на борт, и, если народ говорит о печати Паса, секи, они говорят о ней. Раньше их было много.
— Если эта печать действительно принадлежит Пасу, — прошептал Шелк, — то это бесценная реликвия. — Почтительно поклонившись, он начертал в воздухе перед печатью знак сложения и прошептал молитву.
— Если бы могли снять ее и перенести в один из твоих больших мантейонов, была бы, могет быть. Но штука в том, что ты не можешь. Если попытаться снять ее с этих дверей, черный пластик разлетится на миллион кусочков. Мы сломали целую пачку, когда пришли сюда, и то, что осталось, немногим больше, чем кучка пороха Н6.
— И никто не знает, что находится за ней? — спросил Шелк. — В следующей комнате?
— О, нет. Мы знаем, что внутри все в порядке. Там все почти так же, как здесь, много людей на стеллажах. Только там био. Хочешь на них посмотреть?
— Био? — повторил Шелк. В его мозгу мгновенно вспыхнула картина из сна, который он видел несколько часов назад, но к ней добавилось совершенно новое чувство срочности и неотложности: ежевика покрывает склон холма, майтера Мрамор, больная (абсурд!), лежит в кровати, приторный аромат синей стеклянной лампы майтеры Роза, и Мукор сидит на спокойной воде, пока сон, в котором она сыграла свою роль, исчезает. «Дальше — суше. Встретимся там, где спят био».
— Точняк, — подтвердил Кремень, — био, как ты. Секи, в этом зале у нас запас солдат, а в следующем, с печатью на дверях, — запас био. Может быть, старик Пас боялся какой-нибудь болезни или голода и дал Вайрону запас био на случай, если придется начать сначала. Но они стоят, а не лежат, как мы. Хочешь на них посмотреть?
— Конечно, — сказал ему Шелк, — если это можно сделать, не ломая печать Паса.
— Не беспокойсь. Я уже делал такое пару дюжин раз. — Стальные костяшки Кремня постучали в одну из дверей. — Это не для того, чтобы кто-то вышел и впустил нас. Я просто расшевелил огоньки внутри, иначе ты ни хрена не увидишь.
Шелк кивнул.
— Сомневаюсь, что твои руки достаточно сильны, так что я сделаю это вместо тебя. — Он сунул похожие на стамески ногти в щель между дверьми. — Там, под печатью, есть кнопка, она их держит закрытыми. Когда мы взошли на борт, они были на каждом шагу. Печать Паса не сломается, даже если я надавлю на нее изо всех сил. Но я могу отвести вот эту верхнюю часть достаточно далеко в сторону, и ты, если приложишь глаз к щели, увидишь то, что внутри. Давай.
Из грудной клетки Кремня послышалось слабое жужжание, и темная линия, по которой смыкались края створок, вспыхнула зеленоватым светом.
— Ты вроде как должен втиснуться между мной и дверью и приложить глаз к самой щели.
Прижавшись к твердой и гладкой поверхности дверей, Шелк сумел заглянуть в щель. Он глядел на крошечную секцию того, что, похоже, было широким, ярко освещенным помещением. Там тоже находились стеллажи из окрашенной в серое стали; но неподвижные био в ближайшем к полу ряду (который он мог видеть через щель) стояли вертикально. Каждый из них был заключен в цилиндр из очень тонкого стекла, видимого только потому, что его покрывала пыль. Он глядел через очень узкую щель между створками и поэтому мог отчетливо видеть только троих спящих: женщину и двоих мужчин. Все трое совершенно голые и (по меньшей мере так казалось) приблизительно его возраста; отрытые глаза на пустых непотревоженных лицах смотрели прямо вперед.
— Света достаточно? — спросил Кремень; он наклонился вперед и сам поглядел через щель, край его подбородка был значительно выше головы Шелка.
— Там кто-то есть, — сообщил ему Шелк. — Кто-то, кто не спит.
— Внутри? — Лоб Кремня с металлическим лязгом ударился о дверь.
— Взгляни, как все блестит. Наверняка каждый огонек в зале ярко светится. Несколько легких ударов по двери такого не сделают.
— Там не могет быть никого!
— Конечно, может, — сказал ему Шелк. — Есть другой путь внутрь, вот и все.
Медленно — так медленно, что Шелк не сразу понял, что видит, как они движутся — руки женщины в первом ряду поднялись и прижались к прозрачной стене, державшей ее взаперти.
— Дежурный капрал! — проорал Кремень. — Задняя часть Хранилища резерва! — Издалека донесся слабый голос часового, повторившего его крик.
И прежде, чем Шелк успел запротестовать, Кремень ударил концом приклада карабина по печати, которая мгновенно рассыпалась в черную пыль. Шелк в ужасе отпрыгнул, а Кремень рывком открыл обе двери и бросился в огромный зал, открывшийся за ними.
Шелк встал на колени, собрал так много пыли, как только мог, и — из-за отсутствия подходящей коробочки — сделал кулек из оставшегося листа бумаги, положил в него пыль и убрал в пенал.
К тому времени, когда он закрыл пенал и вернул его в карман сутаны, руки заключенной в стеклянный цилиндр женщины уже схватились за горло, а глаза чуть не вылезали из орбит. Шелк вскочил на ноги, приковылял в ярко освещенный зал и потратил драгоценные секунды, пытаясь найти способ сломать прозрачный цилиндр, пока, наконец, не выхватил из кармана игломет Гиацинт и не ударил его рукояткой в почти невидимый кристалл.