Десерт для герцога - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Шнейдер cтр.№ 5

Вспомнился миг падения: что-то твердое ударило по виску прежде, чем я долетела до пола, искры брызнули из глаз.

Я нервно хихикнула. Похоже, я обеспечила себе номинацию на премию Дарвина ³, погибнув из-за собственной неуклюжести.

Нет, но я же живая! Я снова ущипнула себя, на этот раз за бедро, зашипела от боли. Конечно же, ничего вокруг не изменилось.

А вторая я? Умерла от стыда в прямом смысле? Очень похоже на то.

Разговор с Альбином в памяти не сохранился, ни словечка. Ноют переплетенные пальцы, стыд обжигает, как кипяток, отчаяние перехватывает грудь ледяным обручем. Перед глазами все плывет, но, как на грех, насмешливый взгляд Альбина словно прожигает мутную пелену, попадая в самую душу. За насмешкой отчетливо заметен мужской интерес – такие вещи я давно научилась различать – и, может быть, все получится. Не знаю, о чем молиться – чтобы он согласился или чтобы прогнал. Наконец, он поднимается со стула.

– Столько я при себе не держу. Сейчас вернусь, а ты пока залезай в кровать и раздевайся.

Усмехнувшись, он треплет меня по щеке, я пытаюсь улыбнуться в ответ, но на глаза наворачиваются слезы стыда. Закрывается дверь. Я подхожу к кровати: роскошное ложе под балдахином, накрытое плотным узорчатым покрывалом. Высокое, просто так мне не влезть, но рядом обнаруживается скамеечка. Взобравшись на постель с ногами, я тянусь к завязкам платья. Пальцы немеют, как будто и не мои вовсе. В ушах шумит, перед глазами все по-прежнему плывет. Болит голова, все сильнее, а потом – словно лошадь бьет по виску копытом, искры перед глазами и темнота.

«Удар» – послушно подсказал разум. Отец рассказывал, что тетка матери умерла от удара в семнадцать, узнав, за кого ее просватали. Все сокрушался что мне, похоже, досталось от знатных родичей слабое здоровье. Мама, вон, тоже молодой умерла, так и не разродившись вторым ребенком. Я ее вовсе не помнила, называя мамой Имоджин, вторую жену отца.

Нет, что-то не складывалось. Не знаю, в примечаниях к чьей биографии я это прочитала, но помню, что удар – это инсульт. От инсульта не умирают в семнадцать, как тетка, и в восемнадцать, как Ева, насколько бы там слабое здоровье ни было.

Хотя стоп. Мама… Ох, я определенно умом двинусь с этим всем. Мама Ирина как-то упоминала про известного во времена ее юности певца, который умер молодым. Лопнул сосуд в мозге, даже до приезда «скорой» тот певец не дожил. Врожденная патология. Аневризма.

Кажется, поэтому же умерла и я.

Я сухо всхлипнула. Да какая разница, почему я тут оказалась! Домой хочу! Подальше от всяких герцогов и магии. Верните меня обратно, туда, где вовремя не заплатив кредит, я лишусь в худшем случае жилья, но не жизни!

Еще немного, и упаду плашмя, как ребенок, решивший закатить истерику, и точно так же начну колотить по земле руками и ногами. Только не поможет.

Что делать, что же мне делать?

Я машинально почесала предплечье у локтя, зашипела от боли. Ожог заживать не спешил. В памяти всплыло круглое добродушное лицо с почти бесцветными, как у рыбы, глазами. Гильем. Частый гость.

– Говорю же вам, мачеха уехала через неделю после того, как умер папа, забрав все его сбережения.

По закону Ева не могла наследовать трактир и землю, на которой он стоял – недвижимое имущество переходило в собственность брата, Филиппа, вместе с обязанностью содержать сестер до замужества и выделить им приданое. Деньги делились поровну между всеми наследниками, но Ева не торопилась забирать свою долю из сбережений семьи. Она не учла, что Фил еще не достиг совершеннолетия, и последняя жена отца становилась опекуншей троих младших детей, даром, что вовсе не была их матерью. То есть могла распоряжаться всеми деньгами в их интересах, кроме того, что причиталось Еве. Мачеха и распорядилась, просто исчезнув из дома и прихватив заодно и чужую долю. Наверное, в этом не было ничего удивительного. Зачем молодой женщине – а она была совсем ненамного старше Евы – четверо чужих детей?

Но пока не доказано, что она именно сбежала, а не отправилась, скажем, в город пустить золото в рост, жаловаться не имело смысла. Разве что – на кражу денег Евы, но опять же, как доказать, что эти деньги вообще существовали, и она не наговаривает на честную женщину? Слово против слова, свидетельство несовершеннолетних не в счет.

Родился бы отец Евы дворянином, все было бы иначе – жена вернулась бы к своим родичам, забрав лишь приданое и подарки мужа, по крайней мере, должна была бы так поступить. Но случилось так, как случилось.

– То, что у меня осталось, не покроет и десятой доли долга, – в который раз повторила Ева Гильему. – За две недели столько не собрать, но я выплачу частями, если вы согласитесь подождать.

Да, у нее ничего не осталось, даже собственного дома, кроме кое-каких денег, что дарил отец. Но Фил не намеревался гнать сестру из дома, и вместе они бы справились с постоялым двором, как справлялись и до того. У их семьи даже работников никогда не было – девчонки начинали мыть посуду, едва могли дотянуться до поставленного на скамью таза. «Зачем нам чужие? – всегда говорил отец. – Мы отлично все сделаем сами, и деньги остаются в семье. Девчонкам на приданое, Филу на свой дом, когда решит отделиться». Знать бы она заранее, как все обернется.

Знать бы заранее, почему отец не хотел нанимать чужих.

– Я расплачусь, только дайте время. Трактир приносит хорошие…

Гильем покачал головой.

– Деточка, ты никогда не задумывалась, почему в вашем трактире хватает гостей, хотя в лиге отсюда, в деревне, тоже есть постоялый двор?

В самом деле, Ева никогда над этим не задумывалась.

– У нас добрая еда и тихо. Спокойно.

Он расхохотался.

– Такая же похлебка и каша, как везде. И в деревне всегда можно подмять под бок сговорчивую теплую вдовушку. Тихо – вот ваше единственное достоинство, только и оно уже неважно. Не будет трактир приносить ничего теперь, когда Бен помер, и дело свое никому не передал. Держу пари, у вас уже почти нет заработка.

Он не ошибся. Холера унесла отца месяц назад, и если первые две недели на постоялый двор еще заглядывали путники, то теперь просто проходили мимо. Но Ева полагала, они просто боятся заразы и надеялась, раз холера не пошла по округе, скоро и гости успокоятся и поймут, что в трактире безопасно.

– Я поверил Бену, оставив товар, потому что он никогда меня не подводил. – сказал Гильем. – Но он подвел.

– Жизнь человеческая в руках Господа. Кто мог знать?

Отец уж точно не мог предвидеть своей смерти. Иначе бы позаботился и о старшей, присовокупив к завещанию траст, по которому Ева бы считалась управляющей трактиром в пользу наследников – его вдовы и Фила – с правом оставлять себе долю от заработанного, определенную все тем же завещанием. Этой уловке его научила мать Евы: так лорды обходили закон о майорате ⁴, не желая оставлять младших детей вовсе без средств, и заставила отца написать подобное завещание после того, как родилась старшая дочь. Но с тех пор он дважды женился, что сделало завещание недействительным, а надоумить отца его обновить Еве и в голову не пришло. Даже если бы он сам об этом подумал, заболев, все равно не успел бы ничего сделать. Подумать только, меньше чем за полдня нестарый, крепкий мужчина может превратиться в изможденное тело с ввалившимися щеками и запавшими глазами.