Эпоха викингов. Мир богов и мир людей в мифах северных германцев - читать онлайн книгу. Автор: Вильгельм Грёнбек cтр.№ 129

Едкий юмор этой истории лишь подтверждает тот факт, что прошлое осталось в прошлом. Люди избегают старого, отжившего, яростно топчут ложные святыни предков, если те проявляют хоть малейший признак жизни, но, когда они надежно связаны, люди предпочитают демонстрировать их силу в виде шутки – как и получилось в этой истории.

До прихода христианства освящение животных с помощью блота позволяло человеку выйти за пределы своих возможностей, приобщиться к божественному источнику и заполучить сверхсилу. Мы знаем, что домашние животные обладают разной степенью святости. Благородные твари, вроде жеребца Факси и быка Бранда, стоят выше простых дойных коров и вьючных животных. Выше их стоят только животные поклонения, живые идолы. В христианские времена звание идола, в применении к живому или неживому объекту, стало означать заколдованный, пребывающий под действием чар. Вполне естественно, носитель высшей силы языческого происхождения был низведен до уровня орудия сил зла. Эти животные, как правило, были отмечены самой природой – от других они отличались размером, необычайной красотой или имели особые знаки. Так, бык Харека имел преогромные ноги, был необычайно велик и свиреп. После освящения сила такого животного увеличилась во много раз.

От твердого основания реальности фантазия перебрасывает нас в область дикой экстравагантности. Так, во времена святителя Олава испанцы поклонялись священному вепрю. Король встретил этого вепря в лесу и своими глазами видел, как его щетина срубала верхние ветки деревьев. Это необычное животное племена, населявшие Испанию, избрали своим покровителем. Вместе с увеличением размеров росла и сила священных животных; в воображении эпигонов они становились все крупнее, а чудеса, производимые ими, поражали все больше. Конунг Эйстейн был ревностным язычником, в годы его правления в Уппсале совершалось много жертвоприношений. У Эйстейна была чудесная корова, рева которой не мог вынести ни один смертный. Увидев приближавшуюся вражескую армию, шведы выпускали ее вперед; чудодейственное мычание коровы приводило врагов в такое смятение, что они принимались сражаться между собой и убивали друг друга («Сага о Рагнаре Лодброке и его сыновьях»).

Подобно тому как освященное животное отделяли от общего стада, так и посвященного человека уже с детства выделяли среди других детей и объявляли избранником богов. Хёвдинг Торольв Бородач с Мостра «подарил», то есть посвятил, своего сына Стейна Тору и нарек его Торстейном. У Торстейна, прозванного Трескожором, родился сын, которого, окропив водой, нарекли Гримом. Торстейн посвятил его Тору и, решив, что он станет годи (жрецом) Торова святилища, нарек его Тор гримом. Еще один сын Торольва Бородача, Халльстейн, посвятил своего сына Тору; его знали как Торстейна Черного («Сага о людях с Песчаного берега»). Так поступали люди с давних времен. Посвященный человек представлял собой чистую, нетронутую удачу. Он обладал способностью предвидения, а потому «ничто не могло застать его врасплох». В таком человеке сочетались сила тела и духа, он мог отвратить неотвратимое и справиться с неизбежным. Посвященный был облачен в духовную броню, непроницаемую для враждебных чар.

Посвященные сыновья принадлежали к семьям великих вождей, вроде Торольва Бородача, хранителя капища Тора на острове Мостр. Поколение за поколением люди этого рода посвящали себя Тору в лице одного из членов клана. Как правило, это был мальчик или юноша, обещавший стать самым удачливым из родственников, так как посвящение предполагало принятие на себя власти клана, посвященный становился и жрецом и вождем. Появление праведного вождя возвещало миру об исключительно сильном характере его хамингьи и одновременно подтверждало право этой семьи занимать главенствующее положение в социальной и религиозной жизни в своей общине.

Спустя столетия можно было встретить потомков этих могущественных семей, служивших старым богам. Это были кланы, гордившиеся тем, что они принадлежат к числу избранных – сами боги благоволили им и наделяли священной силой. Неуязвимость и военная удача Харальда Хильдетанда (Боевого Зуба) были результатом того, что он был отмечен богами – заговорен или заколдован, как говорили христиане. Эта клановая особенность оставалась неизменной на протяжении нескольких поколений – об этом говорится в «Песни о Хюндле» (Hyndluljóð), где перечисляются все предки Оттара, среди которых упомянутый Харальд и другие славные мужи из рода героев:

Посвящение тому или иному богу проявлялось в имени. Потомки Хрольва, известного как Торольв Бородач с Мостра, носили имена, включавшие в себя имя Тора, которого они почитали больше других асов. Многочисленные Торстейны, Торгримы, Торлейвы, Торгейры, Торбьёрны и Торольвы наводняли Север и в более поздние времена, когда поклонение богам потеряло былую актуальность. Одного знатного мужа из Согна по имени Гейр, прослывшего щедрым жертвователем, прозвали Вегейром, то есть Гейром из ve, святилища. Имена всех его детей также включали это слово: Вебьёрн, Вестейн, Веторм, Ведис, Вегест, Вемунд, Веторн. На положение этого клана в регионе указывало прозвище его старшего сына Вебьёрна – «Вера народа Согна» («Книга о занятии земли. Часть вторая»).

Именно торжественность обряда придает возвышенный тон истории об обращении Эйвинда Рваная Щека, закоренелого язычника и чародея, изложенной в «Саге об Олаве сыне Трюггви». Эйвинд, несмотря на уговоры, обещание богатых подарков и угрозы конунга, отказался принимать христианство. Тогда Олав велел поставить Эйвинду на живот блюдо с раскаленными углями. От жара кожа на его животе лопнула. Умирая, Эйвинд сознался, что не может принять крещения оттого, что он – плод ведовства финнов. Набожные биографы Олава Трюггвасона с восторгом описывали кончину этого ревностного язычника, и с каждой новой версией история Эйвинда все больше напоминала карикатуру. Благодаря изложенному в саге признанию Эйвинда мы знаем, что удерживало язычников от обращения, заставляя отвергать «ласковые слова» конунга, его «великие дары» и «большие земельные угодья». После того как пытка стала невыносимой, Эйвинд взмолился: «Снимите с меня это блюдо и дайте сказать, прежде чем я умру». Блюдо убрали, и Эйвинд открыл конунгу свою тайну. У его родителей долгое время не было детей, и те обратились к лапландским колдунам; когда у них родился сын, они отдали его богам. Как только Эйвинд достиг совершеннолетия, он многократно проходил через обряд блота и теперь связан всей своей хамингьей с верой предков. «На этом я стою и не могу поступить иначе». На силе хамингьи держалась вся его посмертная слава.

Человеку, освященному с помощью блота, даровалась божественная сила не только для него одного – она должна

была быть использована во благо всего клана; более того – люди в него верили. Святость такого человека не утрачивала силы даже после смерти – он становился покровителем своего клана или целого народа. В «Саге о Хальвдане Черном» говорится: «Ни при одном конунге не было таких урожайных годов, как при конунге Хальвдане. Люди так любили его, что, когда стало известно, что он умер и тело его привезено в Хрингарики, где его собирались похоронить, туда приехали знатные люди из Раумарики, Вестфольда и Хейдмёрка и просили, чтобы им дали похоронить тело в своем фюльке. Они считали, что это обеспечило бы им урожайные годы. Помирились на том, что тело было разделено на четыре части и голову погребли в кургане у Камня в Хрингарики, а другие части каждый увез к себе, и они были погребены в курганах, которые все называются курганами Хальвдана» ^[118].