Арчибальд - читать онлайн книгу. Автор: Герр Фарамант cтр.№ 38

***

Фонтанную площадь, пляж у Лебединого озера и кладбище рядом с ним обнесли огромной ширмой, которая венчалась куполом плотного синего льда, погружая всю ограждённую территорию в полумрак, разбавленный сиянием множества маленьких звёзд.

Места для зрителей, идущие полукругов и вверх, как в амфитеатре, большой экран под куполом для тех, кто плохо видел происходящее на сцене, две оркестровые ямы по обе стороны помещения, пьедесталы для главных соперников — здесь было всё, чтобы собравшиеся могли насладиться зрелищем во всей красе.

Зал битком набился. Если бы не возможность видеть только тех, кто тебе интересен, несмотря на всю величину павильона, здесь не нашлось бы места и половине желающих и ждущих. А так — дети пришли посмотреть спектакль, хотели увидеть только тех, кто будет выступать, и на одном и том же месте могли находиться сразу несколько зрителей, даже не подозревая друг о друге.

Арчибальду же интересен вид полного зала, и лично ему всё равно, кто именно на него смотрел. Строго говоря, в данный момент он находился в тени над сценой. Его пьедестал располагался таким образом, чтобы он мог видеть всё происходящее и управлять усопшими, готовый показаться публике в нужный момент.

Он бросил последний взгляд на Трисмегиста, кто, в свою очередь, находился внизу перед оркестром, посмотрел на Орфу и Цартру, которые стояли за грядой сидений, также возвышаясь над сценой. Там же стояла Авиана — миловидная брюнетка в строгом чёрном платье и перчатках, художница Арна. Сам он — на постаменте рядом с Арчибальдом.

Соперники переглянулись, улыбнулись друг другу. Скрипач смеялся взглядом. Сам он молчал, но его глаза — глубокие, ясные карие глаза выдавали и смех, и волнение.

Граф и Маэстро кивнули, сделали по глубокому вдоху — и зал скрылся в темноте, а зрители ощутили горький, тяжёлый запах дыма.

Зазвучали первые ноты: гитара, разбавленнае трелями флейты, с лёгким перебором укулеле.

Лучи света пролились в комнату, детскую спальню.

В кресле у зеркала сидела девочка с кудрями светлых с алым волос. То и дело, в ритм музыке, она качала головой, пристально рассматривая своё отражение, держась левой рукой за правое плечо.

Свет звёзд мерцал, показывая публике предметы, находящиеся в спальне: плюшевый мишутка на подоконнике, фотография мужчины, державшего на руках ребёнка, ремень на постели, скрипка в дальнем углу. Карта города, на котором красным обведено озеро, а от него — линия к дому, отмеченному кроваво-алым крестом.

Маленький полуоткрытый рюкзак, в котором проглядывались последняя собранная одежда.

Девочка смотрела то в зеркало, то на карту, то на него.

Другие инструменты стихли, осталась гитара.

Поднявшись, хромающей походкой девочка вышла в сердце сцены, глядя на зрителей так, будто всё ещё разглядывает своё отражение в стекле, и это же отражение проявлялось на огромном экране. Бледная кожа, синие тонкие губы, блуждающий взгляд растерянных глаз. Беглая, робкая улыбка.

Сама же девочка, всё так же неаккуратно и осторожно ходила по комнате. Пыталась танцевать, через шаг падала и спотыкалась в ритм минорной партии, держась за подол длинного оранжевого платья, стоя перед зрителями так, чтоб они видели только её профиль слева. Закружилась по комнате, вскинув руку к потолку, чуть откинув голову назад, и только сейчас стало понятно, что правой руки у неё попросту не было, а рукав на платье венчал аккуратную культю, обтянутую белой марлей. В своём танце она бережно подняла мишутку, опуская его в рюкзак, который тут же, присев, набросила на плечи, и проскользила к карте. Бросила последний взгляд на зеркало у стола.

Ударили басы — и девочка отшатнулась, упав на пол. Слыша стук в дверь спальни. Свет лёг на дальний угол комнаты — и публика увидела женщину в изношенной ночной рубахе. Тощая и высокая, её лицо было скрыто под бледной маской, а левой рукой она придерживала дрожащий живот, словно под одеждой, внутри было что-то спрятано. Непропорционально большой для её тела, он выпирал из-под тканей, и женщине приходилось делать над собой усилия, чтобы не упасть при каждом новом шаге.

Девочка прикрыла губы ладонью, пятясь к стенке, в то время, как её мать заметалась взглядом по комнате, дёрнулась к постели, где лежал ремень, схватила его.

Закрывшись от удара, ребёнок приник к земле — и, следуя за гитарным боем, — накинулась на свою мать, сбивая её с ног, поспешно засеменила к выходу, и лучи света следовали за ней.

В тёмной, захламлённой мебелью гостиной, был виден портрет того же мужчины, что и на фотографии в спальне, а вкруг него — тусклый венок. Подойдя к портрету отца, девочка коснулась ладонью его щеки и кивнула, заспешила к двери в яркий, и в то же время блеклый, бесцветный свет.

Гитара играла в ровном миноре, а девочка всё так же бежала по улицам города, а навстречу ей выходили люди. Хлопая дверьми подъездов и воротами дворов, в тусклых одеждах, они тянули к ней свои чёрные руки, и девочка, как могла, укрывалась от них, отталкивая серые тела от себя. На экране можно было видеть её лицо, и взгляд, немой крик отчаянья, морщины — всё выражало борьбу, отчаянное стремление вырваться из тесного, затхлого города с его узкими улочками и большими коробками зданий. Было видно так же лица людей — тёмные, в повязках, они походили один на другого. Скалили зубы и беззвучно рычали, позволяя музыке заменить голоса.

Обмотанные бинтами, они тянулись за ребёнком, стараясь увлечь её за собой. Спотыкаясь, хромая на левую ногу, падая и вновь поднимаясь, она отбивалась, отстранялась от них, шла всё дальше и дальше, пока пейзажи города не утонули во тьме, и лучи звёзд коснулись кристально-чистого озера.

На пустынном пляже, окончательно отбившись от преследователей, девочка медленно опустилась на песок, снова смотря на себя, но теперь уже — на отражение в водной ряби.

Впервые за всё это время, она улыбалась, вскинув руку в сторону, закинув голову вверх. Смотря на небо, она позволяла свету луны ласкать её бледное, чистое и счастливое лицо.

Вдохнув на полную грудь, она сбросила с себя рюкзак, а после — слыша, как музыка затухает, ступила к краю воды. Услышав крик в отдалении, она дёрнулась, смотря вглубь парка — и вся сцена вновь погрузилась во тьму.

Театральная пауза, момент молчания — и финальный аккорд, перебор низких гитарных нот.

Тишина.

Щелчок, как будто от зажигалки. Шипение, словно фитиль свечи.

Всё ещё окутанный мраком, зал озарился эхом множества голосов, и тишину разорвал резкий, протяжный вой органа.

Под куполом вкруг сцены вспыхнули ярко-красные звёзды, и та же девочка, но уже явно живая, со свежим румянцем на лице стояла у алтаря в старой церкви, только вместо бесконечных рядов лав здесь тянулись череды могил.

Приложив руки к груди, она стояла у распятия юноши в терновом венце.