Он смеется и подходит, чтобы поднять меня. Он обнимает меня, глядя мне в глаза.
– С тобой все в порядке?
– Ну, у меня ведь нет причин переживать? – я пристально всматриваюсь в его лицо.
– Верно, – говорит он, но уголки глаз выдают его.
– Скажи мне правду, Ройс. Мне стоит ожидать удара, который застанет меня врасплох?
– Понятия не имею, Рэй-Рэй, – шепчет он. – Мне бы хотелось думать, что это не так. Я буду не рад, если с тобой что-то случится.
Раздается стук по косяку, и мы оба поворачиваем головы.
Ролланд переводит взгляд с одного из нас на другого, и морщины у него на лбу углубляются.
– Присоединяйтесь к нам.
Ройс выпускает меня из объятий, Ролланд разворачивается и уходит обратно на кухню.
Ройс хихикает и поднимает мою кружку с кофе и бутылку со сливками.
– Что? – спрашиваю я, выходя из комнаты вслед за ним.
– Его величество в растерянности, – произносит он с улыбкой. – Он понятия не имеет, с кем из нас – если вообще хоть с кем-то – ты спишь. А спросить ему не позволяет его чертова гордость.
У меня вырывается смешок.
– Но я же была верхом на Мэддоке, когда мы вошли в дом прошлым вечером.
– Ага, а когда ты упала, Кэптен ринулся тебя спасать. А сейчас он застал нас вдвоем в дальней комнате – я обнимал тебя своими обнаженными руками, а ты касалась своими ладошками моей сильной татуированной груди.
Я моргаю с недоумевающим лицом, и он во весь голос хохочет.
– Да шучу я. – Он приподнимает бровь. – Но для человека, который, блин, и понятия не имеет, каким стал дом, в который он вернулся, все и вправду могло бы так выглядеть.
– Готова поспорить, он гораздо более осведомлен обо всем, что тут происходит, чем вы, парни, думаете.
– Возможно. – Ройс наклоняется, чтобы шепнуть мне в ухо, когда мы входим в кухню: – Но он не знает, что мы чувствуем, только то, что ему сказали, Рэй-Рэй. Власть? Она всегда была в кисках.
Я громко смеюсь, и все глаза устремляются на меня.
Мэддок окидывает нас взглядом, а потом поворачивается к кофейнику – пустому кофейнику.
На плите тоже пусто.
Я бросаю взгляд на Ролланда, и он подмигивает мне. Проигнорировав его, я подхожу к Мэддоку.
Он машинально касается губами моего виска и достает чашки.
– Почему я проснулся один?
– Мне не спалось.
– Это не ответ на мой вопрос, – хмурится он.
Я не успеваю ответить, потому что меня опережает Ролланд:
– Нам о многом нужно поговорить, но это будет позже. – Он фокусирует свой взгляд на мне. – Если вы, парни, хотите ехать прямо сейчас, я подброшу Рэйвен.
Тишина.
Никто из них не двигается. Никто ничего не говорит.
Взгляд Ролланда мечется между нами четырьмя. Он останавливает его на мне, когда я резко произношу:
– Нет.
Его брови взлетают вверх:
– Нет?
– Нет, мать вашу. – Я скрещиваю руки на груди. – Если они едут, то и я с ними.
Он тоже скрещивает руки, присаживаясь на стол.
– Это был не вопрос. Мне нужно поговорить с тобой. С глазу на глаз.
– О чем? – спрашивает Мэддок, но не получает ответа на свой вопрос.
– Если хотите поговорить, говорите здесь. Мне нечего скрывать. А вам? Почему вы играете в молчанку? – я бросаю ему вызов, и он пронизывает меня взглядом.
– Боюсь, это не прокатит, – медленно произносит он. – Мне нужно поговорить с тобой наедине.
– Ну что, мне очень жаль, – рявкаю я, и в его взгляде появляется злоба.
Мэддок делает шаг.
– Она поедет…
– Послушай-ка, девочка, – перебивает его папа, но Мэддок встает между нами.
– Я сказал, она поедет с нами, – заявляет он, и внутри у меня все сжимается.
Да, малыш.
– И сейчас мы ничего не будем менять. – Он медленно оглядывается на меня через плечо. – Мы подождем тебя на улице. – Он смотрит мне в глаза, потом опускает взгляд на мой карман и поднимает обратно, чтобы убедиться: я понимаю, что он пытается сказать мне без слов.
Они не смогут услышать меня, как слышали у моей мамы, но они непременно заметят, если я вытащу свой нож и брошу его в чертово окно.
Он не думает, что нож мне пригодится. В обратном случае наша прошлая ночь прошла бы совершенно иначе.
Мы с ним крепко сшиты иголкой с ниткой.
Если я оторвусь, истекать кровью будет он.
Моя обеспокоенность переполнила меня и проникла в него.
Ройс, поколебавшись, встает с барного стула, и я перевожу взгляд на него.
Он кивает, хмурясь, они берут свои вещи и выходят на улицу.
Не медля ни секунды, я поворачиваюсь к Ролланду, который, конечно же, пытается считать каждое мое движение.
– Ваши сыновья очень нетерпеливы, так что… – я вскидываю руку, приглашая его говорить.
Ролланд молча слегка откидывается назад.
– Ладно, отлично. Вы, очевидно, ждете, когда я выскажусь. Так что я начну. Вы это планировали? – спрашиваю я.
– Да.
– Какую часть?
– Все, – с легкостью признается он.
У меня слегка ускоряется пульс.
– Зачем?
– Это было необходимо. И я отвечу на вопрос, который ты все не решаешься задать: мои сыновья ничего не знали.
Я слегка запрокидываю голову назад, делаю шаг вперед и кладу руки на барную стойку.
– Не притворяйтесь, будто знаете меня. И не вкладывайте в мой рот свои слова. Они сказали мне, что не были в курсе, и я решила, что верю им. Но, эй, раз уж мы об этом заговорили, какая у всего этого цель? Почему я здесь? – бросаю я вызов, не ожидая, что он озвучит настоящую причину.
Но папочка Брейшо – умный мужчина. Он отвечает мне, но его ответ абсолютно ничего мне не дает:
– Потому что ты нужна мне. – Он наклоняет голову. – А еще я никогда не спал с Равиной, ни разу.
Мои брови сходятся на переносице, и он встает.
– Каждый раз, когда я приезжал к ней, я платил ей только за то, чтобы поговорить с ней.
– О чем?
Он пронизывает меня взглядом.
– О разном. О тебе.
– Вряд ли это были очень полезные разговоры. Она ничего не знала о том, что я делала, куда ходила. Почему вы не наняли частного детектива? Очевидно, дело не в деньгах.