История одной семьи - читать онлайн книгу. Автор: Роза Вентрелла cтр.№ 30

— Это же Полубаба! — воскликнула я, обращаясь к Микеле.

— Дай мне посмотреть! Да, это он, и он голый.

Чья-то рука схватила меня за плечо и оттащила от двери.

— Нечего тебе тут делать. Тебе не следует на такое смотреть.

Это был мой отец. Он бросил сигарету на землю и вошел в комнатку, где, точно ребенок, брошенный в глубокий черный колодец, скорчился Полубаба.

— Они убили моего сына. Они его убили! — кричала вдова и взывала к справедливости.

Папа наклонился к Полубабе, но тот только дергал головой взад-вперед, будто душевнобольной. Папа вышел, огляделся. Глаза у него горели, как в тех случаях, когда демон овладевал им. На другой стороне улицы стоял Мелкомольный. Он сделал знак моему отцу: открыл рот и поднес к губам сжатый кулак.

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду? — спросил мой отец.

— Они заставили его отсосать им, — ответил, посмеиваясь, кто-то другой.

Этого человека не смущало присутствие женщин и детей. В нашем районе всегда говорили напрямую, без всяких экивоков, и лучше было выучить язык улиц пораньше.

А затем слова, которые папа пытался удержать в себе, покатились, словно камни со склона горы — острые, как клинки, которые могут причинить боль, вонзиться в плоть. Убить.

Широкими шагами отец подошел к перекрестку, где собрались малолетние бандиты. Они стояли опустив головы, ведь кто-то раскрыл их извращенную игру. Один Карло смеялся, не видя ничего плохого. Разве не этого хотел бы Полубаба? Стать настоящей женщиной? Папа схватил Винченцо за воротник и потащил его по улице. Тот покорно волочился следом, не сопротивляясь. Если присмотреться, на губах моего брата можно было даже заметить легкую усмешку, возможно потому, что он не хотел ударить лицом в грязь перед друзьями. Ярость, охватившая отца, наконец обрела плоть.

— А теперь объясни мне, какого хрена ты там делал со своими друзьями и Полубабой? — И нанес первый удар кулаком. — Можешь объяснить мне?

Но Винченцино не успевал ответить, так как удары сыпались один за другим.

— Нет, папа! — закричала я, но не сумела помешать избиению. Я разрыдалась, волна сдерживаемой боли выплеснулась наружу.

— Пресвятая Богородица, позовите Терезу, позовите ее! — кричала моя бабушка. Глаза ее сверкали, она вцепились пальцами в волосы.

— Мне стоило разбить тебе башку, когда ты был ребенком. Утопить в твоей же блевотине, засранец. Ты видишь, каким дерьмом нас перед всеми выставил?

— Оставь его в покое, Анто! — закричала, подбегая к нам, мама.

Вскоре весь район собрался у дома Полубабы. Тут были и семейство Церквосранцев, и ведьма, хромающая на одну ногу из-за неудачного падения. Пришел и Никола Бескровный, который просто ухватил своего сына Карло за ухо и потащил домой. Не то что папа: он хотел, чтобы этот вопрос решался на глазах у всех.

Винченцо свернулся калачиком на земле, струйка крови медленно стекала с его губ. Он молча терпел удары по спине, которые наносил ему папа, приговаривая:

— Какой позор! Бесчестье семье!

Мы с Микеле неподвижно стояли посреди улицы. Слезы дрожали у меня на ресницах, ресницы дрожали над глазами, все тело дрожало, едва удерживаясь в вертикальном положении на тонких ногах.

Мама попыталась схватить папу за руку и оттащить от Винченцо, но тот толкнул ее на землю, рядом с сыном. Только тогда удары прекратились.

— Лучше бы я убил тебя маленьким! — Папа обвел собравшихся красными от гнева и влажными от слез глазами, затем плюнул в сторону Винченцо.

Это были последние слова, которые мой отец сказал своему сыну.

Я открываю окно, мне нужно подышать свежим воздухом. Солнце только что вынырнуло из моря и окрасилось оранжевым. Запах жасмина наполняет кухню, смешивается с ароматом кофе. Я смотрю в окно и дальше по улице вижу папу, маму и Винченцо.

У мамы рыжие волнистые волосы, такие же, как были у нее в детстве. Кудряшки вьются у лба, словно рой маленьких пчел. У папы сигарета во рту. Кожа у него бархатистая. Как красиво, думаю я. Какие они оба прекрасные. И еще Винченцо, который полирует мопед, единственную любовь всей своей жизни. У него голос серьезного мужчины, но тело тощего мальчишки. Я провожу ладонью по голове и ощупываю короткую стрижку под горшок, торчащие уши и маленькое угловатое лицо. Я боюсь попасть в параллельный мир, в котором все застряло на неопределенном этапе моего прошлого. Когда я просыпаюсь, каждый образ становится таким ярким, что, кажется, я могу дотронуться до них: папы, мамы и Винченцо. Я инстинктивно подношу руку к голове. Челка и стрижка «боб» исчезли. Вместо них — клубок тугих кудрей, который раньше раздражал, но сейчас утешает меня. Горло горит, пульсируют виски, голова — шарик, парящий на ниточке. На кухне булькает кофе. Его аромат опьяняет. Я открываю окна. Вдыхаю сладкий аромат жасмина на балконе. И больше не смотрю на море, ставшее красным, потому что на горизонте появляется солнце.

Следующие месяцы запомнились мне как самые отвратительные за всю юность. Случай с Полубабой запустил лавину других происшествий, в которые оказались втянуты мы все, хотя бы отчасти. Моя жизнь выкатилась на новую дорогу, узкую и мрачную, унизительную и однообразную. Для начала Пинуччо Полубаба решил, что пришло время и самому подработать, чтобы облегчить жизнь своей бедной матушке. Он принялся одеваться исключительно в женскую одежду; густая подводка, похожая на сажу, делала его глаза глубже и больше. Из-за узкой черной юбки Пинуччо казался еще выше и стройнее. Волосы, которые он обычно носил собранными в длинный хвост, теперь свободно падали на хорошо очерченные плечи. Полубаба ходил, покачивая бедрами и описывая руками широкие круги. Он начал часто бывать на набережной, где уже несколько лет работали местные проститутки вместе с албанскими. Попадались там и такие, как Пинуччо. Они, если смотреть издалека, выглядели даже красивее настоящих женщин, но их выдавали голоса и угловатые лица, стоило только подойти ближе.

Мать Пинуччо восприняла его затею как бесчестье и принялась закатывать сцены на весь район. Однажды притащила сына за волосы к фонтану возле Швабского замка и макала лицом в холодную воду до тех пор, пока не смыла толстый слой косметики. При желании долговязый Пинуччо легко мог освободиться из хватки матери, маленькой и щуплой. Однако он ничего не предпринял, просто позволил ей провести экзекуцию. В другой раз она отправила сына в больницу, отчаянно цепляясь за мысль, что блажь у него в голове можно уничтожить, изгнать, удалить, как демона, чумной бубон или кисту, растущую под кожей. Решение Полу-бабы податься в проститутки так и не заставило моего отца отказаться от намерения никогда больше не разговаривать с Винченцо: папа по-прежнему смотрел на него, как на докучливое насекомое. Дома царила тяжелая атмосфера. Молчание отца повергло маму в сильнейшее горе, и призрак тети Корнелии стал появляться все чаще и чаще. Было слышно, как мама весь день бормочет имя сестры. Мама могла смотреть в какую-нибудь точку в воздухе или на потолке, а потом выяснялось, что она разговаривает с тетей Корнелией.