Высокое погружение - читать онлайн книгу. Автор: Марина Даркевич cтр.№ 59

– Расскажите, Сергей, – обратился следователь к оперативнику.

– Оружие было снабжено бандитским глушителем, – ответил милиционер. – В пластиковую бутылку налили немного воды, затем насадили горловиной на ствол пистолета и примотали скотчем. Кроме существенного глушения звука выстрела, подобное устройство может повлиять на начальную скорость и траекторию полёта пули, заставить её «раскачиваться». Возможно, преступник целился выше, но пуля попала в брюшную полость. Возможно, в стволе оказался бракованный или очень старый патрон. С такого расстояния ТТ обычно пробивает мягкие ткани тела навылет, оставляя выходное отверстие размером с кулак, но в нашем случае пуля осталась в теле пострадавшей. Повреждения внутренних органов названы существенными, но не будь того глушителя, гражданка Ерматова в считанные минуты могла скончаться от потери крови. По имеющейся час назад информации она была жива, хотя и в критическом состоянии. И пока её не довезли до больницы, оставалась в полном сознании и испытывала чудовищные страдания.

– Что-то, я смотрю, побледнели, а, гражданин Тилляев? – невесело усмехнулся Телегин. – Преступники частенько думают, что застрелить человека – это чик! – и готово. На самом деле так редко случается. Жертва, как правило, очень тяжело расстаётся с жизнью.

– Где я могу посмотреть на экспертное заключение по этому пистолету и глушителю, в котором было бы указано наличие на них отпечатков пальцев моего подзащитного? – перебил словоохотливого следователя Левитан.

– Результаты экспертизы будут завтра, – произнёс Телегин.

– В таком случае и допрос, наверное, логичнее провести завтра? – заметил Иосиф Самуилович.

– Послушайте… – с недовольным лицом сказал следователь. – Господин адвокат, быть может, прокуратуре виднее, когда следует проводить допрос арестованного, верно?

Левитан демонстративно посмотрел на часы. Однако продолжил:

– Второй вопрос: насколько глупым человеком должен быть мой подзащитный, чтобы после покушения на убийство своей девушки оставить в квартире пистолет, да ещё так, чтобы его с лёгкостью сумели найти оперативные работники? Повторяю – мой подзащитный заявляет, что пистолет ему подбросили специально.

Следователь немного помолчал, затем заговорил неспешно:

– Гражданин Тилляев, вы утром находились на работе в театре? У вас, насколько я знаю, сегодня была генеральная репетиция?

Левитан кивнул.

– Да, всё верно, – сказал Денис.

– Угу. И, как я понимаю, на генеральную репетицию вы вряд ли могли пойти с тяжёлого похмелья или после приёма сильного снотворного? Или – хуже того – наркотических средств?

– Ничего подобного я не принимал, – заявил Тилляев, поглядев на спокойно сидящего адвоката.

– Результат анализа мочи арестованного тоже будет готов завтра, – сказал следователь. – Однако я почти уверен, что мы вряд ли обнаружим там следы злоупотреблений психотропами… Верно ведь, гражданин Тилляев?

Денис молча кивнул.

– В таком случае, объясните, пожалуйста, как получилось, что вы не услышали звонка в квартиру? Что ваша девушка отправилась открывать дверь, и в прихожую вошёл посторонний человек? Надетая на ствол пластиковая бутылка с водой, конечно, приглушает звук выстрела, но отнюдь не делает его совсем беззвучным… Очень странно, что вы не услышали, как этот посторонний человек прятал в ящике стола пистолет… Сергей, ящик выдвинулся беззвучно?

– Отнюдь нет, – сказал опер. – Стол вообще был сильно перекошен из-за здоровенной вязальной машины, установленной на нём… Ящик пришлось открывать с большим усилием, и он громко скрипел и трещал при выдвижении.

– Но меня действительно не было дома, – сказал Денис.

– Ну, допустим… А где же вы всё-таки находились той ночью?

– Гулял в парке возле ДК речников, – произнёс Денис и густо покраснел.

– Вот знаете, гражданин Тилляев, – поморщился Телегин, – на суде вам будут задавать те же самые вопросы. Только более витиевато и с различными формулировками, в разных вариантах. При этом от вас потребуют чётких и ясных ответов. Судьи у нас опытные, они прекрасно видят, когда человек врёт. Вы сейчас врёте. Насколько мне известно, вы актёр, но сами, наверное, понимаете: валять ваньку на сцене – одно дело, а пытаться врать в зале суда – совершенно другое. Я охотно верю, что вас не было в квартире ни до попытки застрелить вашу подругу, ни после. Где вы находились, гражданин Тилляев, около трёх часов ночи?

– Я должен поговорить с моим подзащитным наедине, – быстро заявил Левитан. – И вообще, время уже почти одиннадцать. Сейчас не тридцать седьмой год, чтобы устраивать допросы по ночам. Отчёт в коллегию у меня и без того будет содержать информацию о нарушениях со стороны прокуратуры.

– Это о каких ещё нарушениях? – неприятным голосом спросил следователь.

– Узнаете позже, – пообещал адвокат. – Да, кстати. Вы в курсе, что моего подзащитного, исходя из сути вероятного обвинения, необходимо поместить в одиночную камеру? Полковник Вахрушев обещал, что лично проконтролирует этот момент.

– В курсе, – процедил сквозь зубы Телегин.

В кабинете главного режиссёра беседа тоже затянулась надолго.

– Не могла себе даже представить такого сюрприза, – произнесла Севостьянова. – У меня просто шок.

– Догадываюсь, – быстро посмотрел на неё Дедов. – Это настоящий удар по репутации театра, что нашего молодого актёра обвиняют в попытке убийства. Да ещё девушки.

– Я в это не верю, – произнесла Светлана.

– Я тоже, – сказала женщина, представляющаяся главным режиссёром.

– Естественно, я того же мнения, – заявил Москвин, четвёртый из присутствовавших в кабинете. Других работников театра на встречу не пригласили – было решено ограничить круг только теми, кто так или иначе оказался вовлечён в судьбу Зульфии и Дениса, хотя бы и косвенно, как Дедов.

Элегантная высокая шатенка имела все основания для того, чтобы объявить себя руководителем театра. Из присутствующих в курсе дела находился только Москвин. Что касается Прониной, она пока не могла ничего ни подтвердить, ни опровергнуть. Был ещё один человек – тот самый, который косвенно оказался виноватым в этой ситуации, он сейчас должен был находиться в коттедже. К театру прямого отношения не имеющий, зато имел таковое к главному режиссёру.

Игорь Фалеев был типичным представителем богемы: некоторое время трудился дизайнером одежды, будучи также художником по костюмам на киностудии имени Горького. Оказавшись с каким-то поручением в Нижнеманске (Игорь отчасти в шутку, отчасти всерьёз говорил, что его сослали в ссылку), начал активно сотрудничать с местными театрами – благо опыт и художественный вкус имел вполне соответствующие. Скоро он стал близким другом Евгения Атаманова, весьма близким при этом, может быть, во всех отношениях. Сам же Евгений, который имел ранее несколько длительных или же скоротечных связей с женщинами (включая и Севостьянову), наконец прекратил перебирать их. Некоторое время обоих мужчин частенько видели вместе, что послужило пищей для понятных сплетен и скользких публикаций как в местной жёлтой прессе, так и в столичной. Дело кончилось тем, что Фалеев неожиданно исчез из города, так и не оставив после себя убедительной информации о том, правда ли он был любовником главрежа Атаманова, или же то всё досужие и гадкие сплетни. Через пару недель Нижнеманск покинул и Евгений Эдуардович. Поскольку он был человеком значительно более известным и популярным в городе, нежели его приятель-дизайнер, информация о вылете главрежа в Тель-Авив быстро стала достоянием прессы. Но кого нынче удивишь вояжем в Израиль? Выездные визы уже пару лет как упразднили за ненадобностью, да их и до отмены давно стали шлёпать в паспорта всем желающим без всякого согласования с некогда могущественным и зловещим ОВИРом, быстро превратившимся в обычную чиновную структуру, что-то вроде министерства торговли. Газета «The Балалайка» написала, что Атаманов и Фалеев за рубежом оказались в одном и том же месте – а именно в клинике «Эхилов». Здесь, в числе прочего, сообщал корреспондент, производят операции по смене пола, а также подготавливают обоснования для подобного вмешательства. Актёры театра, как и другие читатели газеты, ознакомились с этой информацией, но решили, что это либо утка, либо, если правда, то переделке подвергнется московский дизайнер.