Три цветка и две ели. Первый том - читать онлайн книгу. Автор: Рина Оре cтр.№ 99

Она снова вытерла щеки и даже высморкалась в носовой платок, а Рагнер оттаял.

– Довольно плакать, – поднимаясь со стула, сказал он. – Я более на тебя не злюсь. И это хоть что-то для меня на сегодня хорошее…

Он вернулся из уборной с полотенцем и кувшином теплой воды.

– Давай тебя умоем, плакса…

Рагнер сел на медвежью шкуру рядом с Маргаритой и стал нежно протирать мокрой тканью ее лицо.

– Надо тебе подарить много маленьких склянок для слез. В королевстве Ламнора дамы, чтобы лицо не опухало, слезы в пузырьки собирают. А их мужья потом хвастаются перед друзьями тем, сколько в тоске по нему супруга пузырьков наплакала. Ты бы всех ламнорских дам посрамила, живи мы там. А я бы самый гордый ходил. Тележечку бы целую возил за собой и звенел бы ею…

– Рагнер! – легонько ударила она его по плечу кулачком, но улыбнулась.

– Нет, что-то я тебя недооцениваю. Вьючного ослика пришлось бы купить – не меньше…

– Хватит уж шутить, – шире улыбнулась Маргарита, представив горделиво шествующего Рагнера, с осликом и тележкой, да шумно завидующую ему толпу прочих мужей. – Рагнер, так что ты будешь делать с Нинно? – серьезно спросила она. – После моего рассказа ты ведь уверился в его вине…

– Нет, еще не уверился. Но, сама понимаешь, упускать я это тоже не могу. Знаешь, похоже, у всех, кроме тебя, нет сомнений, что он виновен, хотя у тебя более чем веские причины его подозревать и бояться. И либо ты совсем дура-дурой, а я так не думаю, либо… Не знаю.

Он дал ей в руки полотенце и поднялся.

– Мне надо хорошо подумать. Увидимся на обеде. Кузнец переночует в узилище, а завтра отправится в Вардоц. Я его до утра не буду допрашивать. Пытать тоже не собираюсь, ведь он твой брат. Вдруг и впрямь невиновен, как ты думаешь. Твоя уверенность для меня вовсе не пустой звук.

– Поцелуй меня, – попросила Маргарита.

– Задействуешь свое второе самое сильное оружие, после слез? – улыбаясь, Рагнер снова присел напротив нее на одно колено. – На меня оно тоже не всегда действует, – прошептал он, начиная ее целовать.

– Да ты мне лжешь, – шепотом ответила она.

– Немного, – обнял он Маргариту, придвинувшись к ней ближе и устраиваясь между ее ног. – Растрепать тебе волосы и измять платье, значит, можно?

– И побыстрее…

Они сперва занялись любовью на ступенях подиума, на медвежьей шкуре, а закончили уже в постели. Потом Рагнер, измотанный за последние дни, задремал. Маргарита же тихо лежала, положив голову ему на грудь и ощущая бой его сердца. Она думала о Нинно, думала с нежностью, печалью и болью, представляя его в холодном подвале замка – одинокого, оговоренного и несчастного. Своих чувств к кузнецу Маргарита по-прежнему не разобрала, но понимала, что не сможет примириться с его позорной, страшной казнью и жить как ни в чем не бывало, зная сердцем, что его убили несправедливо.

________________

Нинно отнесли в узилище медвежье покрывало – на это Маргарита смогла уговорить Рагнера еще до обеда. Более, во время вечерней трапезы, они не упоминали имя кузнеца, а после обеда в опочивальне герцогини их дожидалась купель – пододвинутая к печке, устланная белой простыней и накрытая золотистым шатром. Рагнер подвесил маленький свечной светильник под потолком шатра, залез в ароматную воду к своей женщине и закрыл за собой плотную ткань – внутри шатра стало темно, таинственно…

Голова Маргариты была в белой чалме из полотенца. Другим полотенцем она начала мыть своего мужчину – ласково растирала его тело, отмеченное многочисленными шрамами, а Рагнер полулежал, закрыв глаза и наслаждаясь.

– Рагнер, – услышал он, чувствуя грудью поглаживания, – прошу, выслушай меня: то, что я думаю об обвинениях от Лилии Тиодо.

– Я же сказал, чтобы ты не вмешивалась и не пыталась на меня влиять, – вздохнул Рагнер. – Кузнец получил чертовое покрывало, хотя мне и это не по нраву, – радуйся тому, чего добилась, и не перегибай.

– Но ты можешь меня просто послушать? Я ведь тоже что-то замечаю, – не сдавалась Маргарита. – И мне некоторые мелочи кажутся странными. Я не могу о них не думать. Если я не права, то ты мне их разъяснишь…

– Ладно… – сдался он. – Но еще мне не нравится то, что сейчас, когда мы вдвоем, мы говорим об этом кузнеце. Я его к нам в купель не приглашал.

– Я Лилию Тиодо тоже не хочу сюда приглашать, но приходится… – проворчала она.

– Говори быстрее, и прогоним их отсюда, – улыбнулся Рагнер.

– Мне не дают покоя ее волосы, – задумалась девушка, протирая полотенцем правую руку Рагнера. – Волосы у женщин не волнятся так сами по себе. Она спит ночью с косами, какие туго заплетает. Вроде бы мелочь, но я себя помню в ратуше… Я бы не стала так делать. Мне тогда нравился мой балахон… И точно я бы не распустила волосы перед мужчинами. А ведь Лилию Тиодо тоже твои страшные головорезы охраняют и сопровождают на выездах… Я даже в зеркало на себя тогда не хотела лишний раз смотреть – так я себя чувствовала. А она… волосы, прическа, сегодня брошь с камеей, кроме прочего, была у нее… Она перед зеркалом вертелась! Я не могу этого объяснить.

– Что ты хочешь сказать? – нахмурился мужчина. – Договаривай.

– Рагнер… – внимательно посмотрела она него, переставая обтирать его тело. – Я подозреваю, что Лилия Тиодо всех обманывает и над ней никто не надругался вовсе.

– И зачем ей это? – строго глядел на Маргариту Рагнер.

– Чтобы перебраться в замок. Она бы плакалась тебе, а ты бы ее защищал и был доволен собой, как каждый мужчина и рыцарь.

– Всё? – холодно спросил он.

– Не надо думать, что я говорю так из ревности, – насупилась Маргарита и часто заморгала.

– Только опять не плачь, – теплее попросил он.

– Это правда не ревность. Если Нинно насильник, я согласна, что он заслуживает казни. И я смирюсь с любым твоим решением, но буду считать это несправедливым, если не уверюсь сама. Теперь – всё.

Несколько минут они молчали. Маргарита, выговорившись, сама усомнилась в своей догадке, ведь Лилию могла причесывать Ирмина. Раздумывая над сказанным, она продолжила омовение, теперь уже левой руки Рагнера. Слышался только всплеск воды и тихий треск горевших в печке дров.

– Есть одно «но», – наконец сказал Рагнер. – В твоих словах что-то есть, вот только Лилия Тиодо плачет, как и ты тогда: не может договорить до конца, встает и отворачивается, – я как в прошлое погружаюсь, словно тебя вижу в той ратуше. Есть, правда, одна мелочь, какая мне не нравится. Ее брат, будто бы не переживает вовсе. Вьён весь извелся, а Адреами спокойненько жрет и хлещет вино. Он единственный сегодня что-то съел за тем столом.

Маргарита протяжно вздохнула.

– Мне так не хочется, но тут я должна сказать слово в его защиту. Вернее, не то чтобы я это понимала, но… Просто… Мне лишь так кажется. Но вот мой брат Синоли, как я думаю, тоже мог бы спокойно кушать… Потому что… Потому что себялюб, вот так! Думает в первую очередь лишь о себе.