Она моя - читать онлайн книгу. Автор: Елена Тодорова cтр.№ 13

Разворачивая к себе лицом, встряхиваю с такой силой, что у нее несколько раз клацают зубы.

— Что ты творишь? — неожиданно для самого себя ору до надрывной хрипоты.

Катерина всхлипывает. У нее дрожат губы, но она упрямо задирает голову и, не сбавляя оборотов, смотрит мне в глаза.

— А ты? Что делаешь ты?

Ответа у меня, как и у нее, нет. Только нехарактерная кипучая ярость. Затапливает по самую макушку. Обжигая слизистые, ощутимо и выразительно затрудняет дыхание. Моя грудь на каждом вдохе берет высокие рывки. Но Катина, маячащая под мокрым сарафаном округлостью и торчащими сосками, интересует меня гораздо больше.

Гораздо больше, чем я в принципе могу себе позволить.

Горячей волной накатывает отупляющая похоть. Слепит глаза. Перекрывает остатки трезвых мыслей. Сворачивает сознание.

Не вижу иного выхода, кроме как промолчать, задушив в себе все слова. По-скотски ухожу. Дверь в ванную притягиваю с яростным грохотом. Жаль, нет задвижек, способных меня в случае чего удержать. Одна надежда на то, что удастся втихую перегореть и восстановить равновесие.

Твою мать, Катенька…

Резкими движениями срываю с тела мокрую рубашку. Не глядя, отбрасываю и упираюсь ладонями в мраморную столешницу. Избегая зеркал, склоняюсь над раковиной и медленно цежу сквозь стиснутые зубы воздух.

Поток эмоций не то чтобы не утихает… Выкатывает больше и больше.

Вчера, чтобы не вызывать подозрения, пришлось прибегнуть к помощи Януша и Элизы. Они, под видом незнакомой семейной пары, подсели к нам за столик ближе к закрытию «Комнаты», когда шансы на обнаружение объекта оставались мизерными. Выждав еще пятнадцать минут, мы поднялись вчетвером в один из номеров. Оказавшись в замкнутом пространстве вульгарной бордово-золотистой коробки, «весельчак» Януш предложил даже раздеться, чтобы время быстрее прошло. Шутку оценила лишь Катя. Рассмеялась нервно и предупредила, что после этого серьезно его воспринимать не сможет, какие бы умные речи он позже не толкал.

Не то чтобы я рассчитываю выкручиваться подобным образом каждый раз. По возможности берегу ее, но при этом помню цель нашего нахождения в Европе.

Она не моя.

ОНА НЕ МОЯ.

Я не из тех ушлепков, что живут инстинктами и руководствуются желаниями. Это, совершенно очевидно, просто какой-то временный сбой. И позволять чему-то подобному собой управлять я не намерен.

Раньше, когда возникали первые звоночки, и что-то внутри меня гулко щелкало и протестовало против того, чтобы к Катерине прикасался кто-нибудь кроме меня, думал, что это побочка той чертовой, все еще непонятной для меня привязанности. Какое-то гипертрофированное стремление защищать ее от каждой ебаной твари. Поздно осознал, что эти чувства перемахнули во что-то нездоровое.

Я, блядь, не супергерой, и она мне никто.

Возможно, проблема в том, что к Кате никто, кроме меня, не прикасался. Допускаю подобную мысль. Сепарирую. Оставляю лишь самое важное. Выношу задачу — отпустить.

Дышу на разрыв.

Дышу.

Держу волну.

Держу.

Натыкаюсь взглядом на ряд фигурных баночек-скляночек.

Вдыхаю. Выдыхаю.

Медленно веду глазами дальше. Выцепляю цветное кружево на змеевике.

Вдыхаю. Выдыхаю.

Сердце выбивает в груди дыру. Растекаясь магмой по периметру, плавит остатки монолитной стойкости.

Не соображая, что творю, выпрямляюсь и шагаю обратно к двери.

Таир

Ловлю себя уже на пути в кухонную зону. Ловлю мысленно, но не останавливаю. Склоняясь, выдыхаю всю злость Кате в затылок. Стоя у раковины, она не успевает обернуться. Лишь испуганно визжит, когда выбрасываю руки и повторно блокирую ее у злосчастной тумбы.

— Я все сделала! Убралась! — выкрикивает с неким отчаяньем, как только разворачиваю к себе лицом.

Но меня это больше не интересует. С душой нараспашку, едва притрагиваюсь, теряюсь в ощущениях, воспоминаниях, живучих образах и желаниях. Стискивая руками талию, поднимаю и опускаю на столешницу. Сминаю пальцами мокрую ткань сарафана, Катя даже не удосужилась переодеться. Хрипло выдыхая, веду ладонями по часто вздымающейся груди. Сдергивая вниз лиф, оголяю упругую и подрагивающую плоть с напряженными вишневыми сосками.

— Боже, Гордей… — этот шепот походит на задушенный стон. — Что ты делаешь?..

Кто бы мне ответил… Просто действую.

Снова пропускаю тот внутренний толчок, который вынуждает наклониться и завладеть ее губами. Принимаю по факту, когда Катя уже открывается и с тихим всхлипыванием впускает мой язык. Оказавшись в сладкой теплоте ее рта, жадно захватываю дурманящий вкус.

Сознательно задыхаюсь. Сознательно захлебываюсь. Сознательно отравляюсь.

Скольжу вокруг ее ядовитого язычка, по всей полости нежного рта, пока она не начинает сама ко мне жаться. Тогда устремляюсь ниже. К шее, по ключицам, упругой мягкости груди. Сминаю тонкую кожу, кусаю, прихватываю губами сосок. Всасываю со всей дури, которую, по всей видимости, храню в себе лишь для этой маленькой смертоносной девочки.

— Зачем ты трогаешь меня? — мычит и задыхается над моей головой Катерина.

Машинально прихватываю пальцами ее шею. Вытягивая, фиксирую, пока веду губами обратную дорожку к лицу. По пути действую не менее агрессивно. Оставляю на чувствительной коже кровоподтеки. Несколько раз прихватываю зубами острый подбородок.

Катя дрожит настолько, что ловить ее тело приходится. Вызывает желание сжать до хруста, закрепить в неподвижном положении и отогреть. Только она сама еще не определяется с действиями: то стучит по моим плечам кулаками, то ласково гладит ладонями, то притягивает к себе, то снова отталкивает и дальше кричит:

— Если ничего не значу, зачем трогаешь? Зачем?

Игнорировать этот надрыв невозможно.

Отрываюсь.

Выпрямляюсь, но не отпускаю.

Сталкиваемся взглядами. Дышим внатяжку. С нахлестом. Не успевая выдыхать, жадно вдыхаем.

Запах ее ловлю и клубящийся вокруг нас дурман.

— Затем, — давлю интонациями.

— Рвет тебя, да? — обличает натянутым хрипом. — Признайся! Признайся…

Затыкая ладонью ее рот, выдергиваю из петель череду мелких пуговиц и стаскиваю с дрожащего тела мокрый сарафан. Не прекращая трогать, ощущаю, как разогревается Катина кожа. Она по мне своими ладонями все это время тоже елозит. Мычит какую-то дичь, желая освободиться. Но я не хочу, чтобы она сейчас говорила. Не позволяя увернуться и отдернуть ото рта свою руку, крепко прикладываю затылком к навесному шкафчику. Тогда эта дьяволица, сверкнув глазищами, высовывает язык и касается им моей раскрытой ладони. Сладко зажмуриваясь, скользит зигзагами и кругами.