Джонатан Стрендж и мистер Норрелл - читать онлайн книгу. Автор: Сюзанна Кларк cтр.№ 42

«Как здоровье леди Поул?»

Вопрос этот без конца задавали друг другу лондонцы разных сословий. На рассвете на рынке Ковент-Гарден продавец овощей спрашивал у цветочницы: «Как здоровье леди Поул?» В магазине Аккермана на Стрэнде сам владелец расспрашивал посетителей (среди которых были титулованные особы и столичные знаменитости) о состоянии здоровья ее милости. На нудных заседаниях в палате общин члены парламента шептались об этом со своими соседями (предварительно удостоверившись, что сэр Уолтер их не слышит). Ранним утром в Мэйфере горничные с замиранием сердца интересовались у своих хозяек: «А была вчера на приеме леди Поул? Как здоровье ее милости?»

Вопрос витал в воздухе: «Как здоровье леди Поул?»

Ответ же был таков: «Ах, все хорошо, просто замечательно!»

Впрочем, английский язык слишком беден, чтобы выразить, насколько хорошо чувствовала себя ее милость. По сравнению с леди Поул все прочие люди на свете казались бледными, усталыми, полуживыми. Бьющая через край энергия не оставляла леди Поул с первого утра ее воскресения из мертвых. На улице люди удивлялись, что знатная леди вышагивает с такой быстротой, а красный, запыхавшийся лакей на несколько шагов отстает от госпожи. Однажды утром военный министр, выходя от Драммонда на Чаринг-кросс, был сбит с ног ее милостью, стремительно несшейся навстречу. Она помогла ему подняться, поинтересовалась, не ушибла ли его, и, прежде чем министр нашелся с ответом, умчалась прочь.

Как все девятнадцатилетние женщины, леди Поул была без ума от балов. Она могла протанцевать все танцы подряд, ничуть не запыхавшись, и удивлялась, когда кто-нибудь уходил до окончания празднества.

– И это вялое действо они называют балом? – говорила она сэру Уолтеру. – Мы танцевали всего три часа!

Кроме того, ее милость изумлялась слабости прочих танцоров:

– Бедняжки! Как мне их жалко!

За здоровье леди Поул пили военные, флотские и духовенство. Сэра Уолтера Поула называли главным счастливцем королевства, да и сам сэр Уолтер придерживался того же мнения. Мисс Уинтертаун – бледная, немощная мисс Уинтертаун – будила в нем жалость, но леди Поул, беспечно сияющая превосходным здоровьем и неизменно бодрым настроением, вызывала его восхищение. Случай с военным министром казался сэру Уолтеру лучшей шуткой на свете, и он не уставал пересказывать его всем знакомым. Сэр Уолтер доверительно признался леди Уинзелл, своему близкому другу, что леди Поул – такая остроумная, такая живая – и есть женщина, какую он искал всю жизнь. Его особенно изумляла независимость ее суждений.

– На прошлой неделе она высказала мысль, что правительству не следует помогать деньгами и войсками королю Швеции, как мы решили, а напротив, поддержать правительства Португалии и Испании, дабы использовать их территории как плацдарм в войне с Бонапартом. Такая глубина мысли и точность суждений всего в девятнадцать лет! Так смело противоречить политике правительства! Разумеется, я сказал леди Поул, что ей следовало бы заседать в парламенте!

Леди Поул соединяла очарование красоты, политики, богатства и магии. В лондонском модном свете не сомневались, что именно ей предстоит стать в скором времени его украшением. Леди Поул вышла замуж почти три месяца назад – пришло время доказать, что она достойна той роли, которую прочили ей судьба и модный свет. Вскоре были разосланы приглашения, извещающие, что во вторую неделю января на Харли-стрит состоится великолепный обед.

Первый обед, который дает молодая хозяйка, – важнейшее событие в ее жизни, влекущее бездну хлопот. Мало заслужить всеобщее одобрение манерами и воспитанием. Недостаточно изысканного платья и безошибочно подобранных украшений, умения непринужденно беседовать по-французски, петь и играть на фортепьяно. Теперь молодая хозяйка должна обратить свое внимание к французской кухне и французским винам. Несмотря на множество советчиков, превосходно разбирающихся в этих тонких материях, направлять даму должны собственный вкус и наклонности. Долой материнское попечение – молодая хозяйка все устроит на свой лад. В лондонском высшем свете было принято обедать вне дома четыре-пять раз в неделю. Как новобрачной – пусть ей исполнилось всего лишь девятнадцать и она едва ли когда-нибудь в своей недолгой жизни заглядывала на кухню – потрафить столь пресыщенным вкусам?

Затем слуги. В доме новобрачной все слуги, как правило, новенькие. Когда что-то срочно понадобится – свечи, особые вилки, салфетки, чтобы нести горячую супницу, – смогут ли они это отыскать? В случае леди Поул сложности утраивались. Половина слуг была из Нортгемптоншира, из поместья ее милости в Грейт-Хизердене, а другую половину наняли в Лондоне.

Общеизвестно, какая громадная пропасть пролегает между провинциальными и столичными слугами. Дело тут не в том, что им приходится выполнять разные обязанности. И в Нортгемптоншире, и в Лондоне слуги должны готовить, убирать и быть на побегушках. Нет, тонкое различие заключается в том, как исполняются эти обязанности в столице и в провинции.

Вот, скажем, провинциальный сквайр из Нортгемптоншира решит посетить соседа. Визит завершен, и лакей подает сквайру плащ. Здесь он вполне может почтительно поинтересоваться здоровьем жены сквайра, а тот в свою очередь, нисколько не оскорбившись, задаст вопрос сам. Возможно, сквайр слышал, что бабушка лакея упала и поранилась, когда срезала капусту в огороде, вот он и спросит, оправилась ли старушка? И сквайр, и лакей живут в тесном, замкнутом мирке и наверняка знают друг друга с детства.

Совсем не так обстоят дела в Лондоне. Здесь и помыслить нельзя, чтобы лакей обратился к гостям хозяина. Слуга должен вести себя так, словно никогда в жизни и слыхом не слыхивал, что в мире существуют такие диковины, как бабушки и капуста.

В доме девять по Харли-стрит провинциальные слуги леди Поул утратили покой – они все время боялись сделать что-нибудь не так и никогда не были уверены, что делают все как полагается. Даже их выговор служил поводом для насмешек. Лондонские слуги не всегда понимали их провинциальный акцент (впрочем, и не особенно к этому стремились). Так, провинциалы именовали крыжовенный джем – кружовенным, смородинный – смородиновым и прочее в том же духе, а незатейливые петрушка и сельдерей были им гораздо роднее заморских спаржи и артишоков.

Лондонским слугам нравилось потешаться над провинциалами. Однажды они подали молодому лакею Альфреду тарелки с вонючей грязной водой, сказав, что это французский суп и ему следует подать его на обед слугам. Частенько столичные слуги передавали через провинциалов послания помощнику мясника, пекарю и фонарщику. Послания эти были составлены из самых грубых и оскорбительных столичных словечек, которых провинциалы слыхом не слыхивали. Однажды, получив подобное сообщение, помощник мясника в сердцах заехал бедному Альфреду в глаз, а столичные слуги в это время прятались в кладовке и помирали со смеху.

Разумеется, провинциальные слуги не переставая жаловались леди Поул (которую знали с детства). Леди Поул с горечью сознавала, что старые друзья несчастливы в ее новом доме. Неопытная в таких делах, ее милость не знала, как поступить. Леди Поул не сомневалась в правдивости старых слуг, но боялась своим вмешательством только ухудшить дело.