Однако вам наверняка не терпится, чтобы я (прошу простить мне вульгарное выражение) «перестала кудахтать и перешла к делу» (!). На следующий после приезда день я сообщила миссис Бадж, что сильно страдаю от ревматизма (что чистая правда: печальное наследие, увы, оставленное мне предками — любителями портвейна!), и спросила, какие врачи практикуют поблизости. Тут же последовал длинный список врачей, а также восторженный панегирик песчаным почвам и благоприятному географическому положению города. Я сказала, что предпочитаю пожилого доктора, поскольку молодым людям, на мой взгляд, нельзя доверять. Миссис Бадж от души согласилась со мной и — в результате моих осторожных расспросов — изложила всю историю болезни мисс Доусон и «шашней» (как она выразилась) доктора Карра с сиделкой! «Та, первая сиделка никогда не вызывала у меня доверия, — сказала миссис Бадж, — хотя должна была бы, при ее квалификации, полученной в больнице Гая
[108]. Хитрая рыжая бестия, и, если хотите знать, вся суета доктора Карра вокруг мисс Доусон, его постоянные визиты к ней по нескольку раз в день — все это было ради любовных встреч с сестрой Филлитер. Неудивительно, что мисс Уиттакер не могла этого больше терпеть и дала девице расчет — по мне, так ей следовало сделать это раньше. Ставший после этого гораздо менее внимательным доктор Карр до последней минуты притворялся, будто с пожилой дамой все в порядке, между тем как мисс Уиттакер прямо накануне ее смерти сказала, что, по ее предчувствию, той скоро не станет».
Я спросила, знакома ли миссис Бадж с мисс Уиттакер лично. Мисс Уиттакер, как Вы догадываетесь, — та самая племянница. «Лично — нет», — ответила миссис Бадж, хотя встречалась с ней на разных общественных мероприятиях и в доме викария. Но она знала о ней все, потому что ее служанка и служанка мисс Доусон оказались сестрами. Ну, не счастливое ли совпадение — вы же знаете, как болтливы эти девицы!
Я также осторожно навела справки насчет викария, мистера Тредгоулда, и с радостью узнала, что он проповедует истинную католическую доктрину, так что я со спокойной совестью смогу посещать церковь (Св. Онисима), не оскверняя своих религиозных убеждений, чего я не смогла бы сделать даже ради Вас. Не сомневаюсь, что Вы бы это поняли. Но, к счастью, все сложилось наилучшим образом, и я написала своему доброму другу, приходскому священнику церкви Св. Эдфрита в Холборне, попросив его представить меня мистеру Тредгоулду. Таким образом, я рассчитываю познакомиться с мисс Уиттакер в ближайшее время, поскольку она, по слухам, является кем-то вроде «столпа местного прихода»! Надеюсь, это не грех — использовать Церковь Божию в мирских интересах; но ведь, в конце концов, Вы лишь стремитесь установить Истину и Справедливость! — а ради такой благой цели мы можем, наверное, позволить себе чуточку ИЕЗУИТСТВА!!!
Это все, что мне пока удалось сделать, но я не собираюсь бездельничать и напишу Вам снова, как только у меня появится что Вам сообщить. Кстати, почтовый ящик очень удачно расположен прямо на углу Веллингтон-авеню, так что мне не составит труда выбегать и опускать в него письма к Вам собственноручно (без любопытных глаз!!!) — а заодно и бросать беглый взгляд на «Дубраву», так называется дом мисс Доусон — теперь дом мисс Уиттакер.
Искренне Ваша,
Александра Катерина Климпсон».
Миниатюрная рыжеволосая медсестра окинула посетителя быстрым, не сказать чтобы приветливым взглядом.
— Не беспокойтесь, — произнес он извиняющимся тоном, — я пришел не для того, чтобы продать вам мыло или граммофон, просить денег или уговаривать сделать взнос в пользу «Древнего ордена сдувателей пены»
[109] или еще какой-нибудь благотворительной организации. Я — лорд Питер Уимзи, это действительно мой титул, а не прозвище, как «лорд Джордж» у основателя Цирка Сангера, или христианское имя, как у Эрла Дерра Биггерса
[110]. Я хотел бы задать вам несколько вопросов, и, боюсь, мне нечем оправдать свое вторжение. Вы читаете «Мировые новости»?
Сестра Филлитер решила, что ее хотят нанять для ухода за душевнобольным и что этот самый пациент пришел лично, чтобы расположить ее к себе.
— Иногда, — ответила она осторожно.
— О, отлично, тогда, быть может, вы заметили, что мое имя в последнее время мелькает в информации о расследованиях некоторых убийств. Я, знаете ли, сыщик. Любитель. Безобидный выход для врожденной любознательности, которая, загони я ее внутрь, могла бы привести к излишнему самокопанию и, не дай бог, самоубийству. Очень естественное, здоровое занятие — не требующее излишнего напряжения и спасающее от сидячего образа жизни, к тому же дает пищу для ума и тренирует мозг.
— А, теперь я понимаю, кто вы, — медленно произнесла сестра Филлитер. — Вы… выступали свидетелем по делу сэра Джулиана Фреке. В сущности, это вы доказали его причастность к убийству, не так ли?
— Да, я, и это было крайне неприятно, — ответил лорд Питер. — А сейчас я занимаюсь другим небольшим делом того же рода, и мне нужна ваша помощь.
— Садитесь, пожалуйста, — сказала сестра Филлитер и сама опустилась в кресло, подавая ему пример. — И какое же я имею отношение к вашему делу?
— Вы ведь знакомы с доктором Эдвардом Карром, работавшим в Лихэмптоне, — честным, но немного неблагоразумным в житейских вопросах человеком, не только лишенным змеиного коварства, как сказано в Библии, а даже наоборот.
— Что?! — вскричала девушка. — Значит, вы верите в то, что это было убийство?
Лорд Питер несколько секунд молча смотрел на медсестру. Ее лицо оживилось, глаза под густыми прямыми бровями загорелись любопытством. У нее были выразительные ладони, довольно крупные, с сильными ровными пальцами. Он заметил, как девушка вцепилась в подлокотники кресла.
— Пока не имею об этом ни малейшего понятия, — небрежно ответил он, — но мне интересно ваше мнение.
— Мое?.. — Сестра осеклась. — Знаете, мне не положено делиться мнением о делах моих подопечных.
— Вы уже поделились им со мной, — заметил его светлость с усмешкой. — Хотя, наверное, мне следует учесть вашу неизбежную предвзятость в пользу диагноза, поставленного доктором Карром.