Мистер Уайлдер и я - читать онлайн книгу. Автор: Джонатан Коу cтр.№ 7

Швейцар передал нас усатому метрдотелю в смокинге, идеально подогнанном по фигуре, и этому главному распорядителю хватило опыта и вежливости, чтобы не коситься на наши до идиотизма неподобающие наряды; развернувшись на каблуках, он повел нас по залу, ловкими и плавными движениями профи прокладывая путь между столиками. Посетители, смолкнув, глазели на нас, когда мы проходили мимо. Я чувствовала, как пылают мои щеки. Вскоре нас подвели к угловому столику, но, к моему недоумению, за ним сидели четверо, а не двое. Две женщины, двое мужчин. И все четверо очень немолодые. Это было первое, что меня смутило. А второе — все они были очень мрачными. Их словно придавило тяжким гнетом, особенно угнетенными выглядели мужчины. И это бросалось в глаза. Пары сидели друг против друга, каждая на своем конце стола, а посередине, также друг против друга, пустовали два кресла, предназначенные мне и Джилл.

Одна пара была элегантнее другой. Я засмотрелась на даму лет пятидесяти с пышными черными волосами, тонко очерченным ртом, высокими скулами и голубыми глазами, сверкавшими за большими, слегка затемненными очками. На ней была шифоновая «осенняя» блузка, коричневая с рисунком из желтых листочков. Пусть в одежде я разбиралась еще хуже, чем в ресторанах, и тряпки меня никогда особо не интересовали, я сразу поняла, что блузка очень дорогая. Напротив красивой дамы сидел довольно старый мужчина, ее муж, решила я. Он был почти лысый, но остатки серебристых волос, тщательно зачесанные назад, лишь подчеркивали внушительность его лба, высокого и выпуклого. Одет он был просто, в бежевую спортивную рубашку, застегнутую на все пуговицы, и, по-моему, тоже весьма недешевую; позднее, когда я вспоминала о нем (много и часто), один и тот же вопрос не давал мне покоя: как ему удавалось в обыкновенной спортивной рубашке и летних штанах выглядеть столь изысканно, стильно и непринужденно? Мой отец, к примеру, во взятом напрокат дорогущем костюме (по случаю своего пятидесятилетия, отпразднованного в Афинах в том году) выглядел как обычно, расхристанным — воротничок сдавливал ему горло, галстук болтался из стороны в сторону, а рубашка едва не лопалась на брюхе. Думаю, тут все дело в том, к чему вы привыкли с детства. И в деньгах, естественно. Деньги — всегда очень важная материя.

Таково было мое первое знакомство и первое впечатление от мистера Уайлдера. Очки он носил постоянно, с толстыми линзами очки, и, вопреки унынию, написанному на его лице, глаза за этими линзами вспыхнули весельем, когда он увидел нас с Джилл, приближавшихся к столику в мятых футболках и коротеньких шортах. Веселье его было откровенным, непосредственным и немного обидным, но совершенно беззлобным. Наше появление он воспринял как комическую ситуацию, чем и наслаждался. Да и кто бы не развеселился, если на то пошло?

Когда он встал, чтобы поздороваться с нами, трое его сотрапезников тоже поднялись на ноги.

— Итак, одна из вас, — сказал мистер Уайлдер, протягивая руку, — вероятно, Джилл.

— Это я. — Джилл пожала протянутую руку.

— A-а, ну конечно. Счастлив познакомиться. Как мило, что вы здесь с нами. Прошу, садитесь, вот здесь, в центре стола.

Говорил он с сильным — и очень густым, на мой слух — немецким акцентом, чего я не ожидала. Никто не предупредил меня, что он немец. Я полагала, что он американец.

— Меня зовут Калиста, — сказала я, так и не дождавшись, когда Джилл меня представит.

— Прекрасно, прекрасно, — ответил мистер Уайлдер. — А это моя жена Одри, мой друг мистер Даймонд и его жена Барбара.

— Калиста, — повторила Одри. — Какое чудесное имя. Это английское имя?

— Я гречанка, — объяснила я. — Живу в Афинах.

Мы уселись за столик. Я между двумя мужчинами, Джилл между двумя женщинами. Мистер Даймонд с редеющей шевелюрой, в очках в проволочной оправе походил на большого ученого, вечно погруженного в свои непростые мысли. Я предположила, что нынешним вечером он будет не слишком многословен, и оказалась права. Его жена Барбара производила впечатление дамы дружелюбной либо, во всяком случае, наименее устрашающей в этой четверке. Я чувствовала себя не в своей тарелке, мягко выражаясь; за ужином в компании принято вести беседу — о чем я буду с ними говорить? Было бы проще, знай я хоть что-нибудь о мистере Уайлдере и его фильмах. Кинорежиссера я представляла себе так: молодой мужчина в спортивном костюме и бейсболке, приняв картинную позу, кричит из-за камеры «Снято!» и «Мотор!». Однако мистер Уайлдер более походил на университетского профессора на пенсии или на пластического хирурга, разбогатевшего на подтяжке лица, столь жизненно необходимой многим обитателям Беверли-Хиллз.

Все четверо потягивали мартини. Спросили, не хотим ли и мы выпить бокальчик. Джилл ответила «да», я ответила «нет». Тем временем мистер Уайлдер был занят важной беседой с сомелье, завершившейся заказом двух бутылок вина, белого и красного. С особой настойчивостью мистер Уайлдер просил проследить, чтобы красное вино перелили в графин заранее, что ему и было обещано.

Перед нами лежали меню в кожаных переплетах. Я открыла свое меню. Английские названия блюд дублировались французскими, но шрифт был настолько завитушечный, что я почти ничего не понимала ни на одном языке. Заглянув на последнюю страницу с винной картой, я наткнулась на цену заказанного красного вина, и челюсть у меня отпала.

Мистер Уайлдер повернулся к Джилл:

— Как поживает ваш батюшка, позвольте спросить?

— Хорошо, — ответила Джилл.

— Замечательно. Рад слышать. — И продолжил, обращаясь к остальным, сидевшим за столом: — С отцом этой юной леди я познакомился в Лондоне во время войны. Он работал тогда в министерстве информации, и мы проводили много времени вместе, проясняя кое-какие вопросы. Он мне очень понравился.

— И вы по-прежнему общаетесь? — спросил мистер Даймонд.

Мистер Уайлдер пожал плечами:

— Иногда. Я не мастак писать письма. Последний раз мы виделись в Лондоне несколько лет назад, когда я работал над картиной о Холмсе. Посидели вместе в баре «Коннот».

Джилл ничего не сказала, и тема сама собой закрылась. Я сочувствовала моей подруге: наверное, нелегко придумать, что бы такое сказать старому приятелю твоего отца, учитывая, что ты видишь его впервые в жизни. А кроме того, Джилл была опечалена разлукой со Стивеном, и это было отчетливо написано на ее лице.

— Вы любите устрицы? — огорошил нас вопросом мистер Уайлдер.

— Устрицы? — Я взяла меню и притворилась, будто читаю.

— Устрицы здесь очень хороши. Их вылавливают в заливе Гумбольдта. Верно, настоящие устрицы, французские, лучше. Но мы в Калифорнии.

— Тогда я, пожалуй, возьму устрицы, — сказала я.

— Они вам нравятся?

— Не очень.

— Тогда не берите. Не робейте и не стесняйтесь. Выбирайте что хотите. То, что вам нравится.

Он был добр к нам, хотя я и досадовала на него: зачем он заметил вслух, как мне неловко и страшно.