Что мое, что твое - читать онлайн книгу. Автор: Наима Костер cтр.№ 18

У нее никогда не было ребенка от человека, которого она любила. Может, тут все было бы иначе.

— Мне жаль, Джейд, — сказал доктор Энрикес.

Она подошла к столу и посмотрела на полоску. Одна розовая полоска — контрольная. Не беременна. Ноги у нее подкосились, и она осела на пол. Доктор Энрикес подошел и взял ее за плечи.

— Мне так жаль, — сказал он опять.

Она не могла ему объяснить, что ноги подкосились от облегчения. Лучше так. Это благословение. Когда она была совсем девочкой, она выбрала Джи, потому что не знала другого выхода. Теперь она сделала бы другой выбор.

Сам собой ее голос сказал:

— Рэй…

Она ждала, что он заговорит, вернется. Простит ее.

— Рэй, — повторила она. Она ничего не услышала в ответ и вообразила его голос сама. «Как мало у нас будет времени». Нет, фантазией не утешишься. Да и разве он пришел бы к ней теперь? Она эгоистка, и она это знала. Так ужасно сделать выбор в пользу своей жизни, захотеть ее жить.

Пидмонт, Северная Каролина

Лэйси-Мэй лежала на животе, прикрыв лицо руками, и делала вид, что еще спит. На секунду открыла глаза посмотреть на время. Тридцать четыре минуты до приезда автобуса Робби. В ушах гудело. Он все ближе.

Стукнула передняя дверь, и она услышала приближающиеся тяжелые шаги Хэнка. Она глубоко вздохнула, как будто крепко спит. Вот он уже встал рядом на коленки и шепчет ей ласковые слова на ухо. Они все еще были на этом этапе, даже спустя год: они будили друг друга поцелуями, приносили друг другу воду в постель, при любом случае мурчали «милый» и «сладкая». Они все еще пытались сделать вид, что все по-настоящему, и не спешили поймать друг друга на лжи.

— Милая, — сказал он. — Сладкая. Я все загрузил в машину. Ты готова?

Лэйси-Мэй пробормотала что-то невнятное, и он стал трясти ее за плечи, пока она не бросила притворяться.

— Еще рано. Девочкам надо позавтракать и собраться.

— Мы поедем на пляж. Они могут не мыться, а поедят в машине.

Хэнк уже был в плавках; он побрился, зачесал влажные волосы назад. Он не случайно запланировал поездку ровно на тот день, когда Робби выходил. Лэйси-Мэй взглянула на часы. Еще двадцать семь минут.

Лэйси-Мэй поцеловала Хэнка, чтобы он не раздражался, и прижала его руки прямо к груди. Он тут же ее сжал.

— Детка, — сказал он. — Сладкая моя.

Вообще эта часть ее жизни с Хэнком была не так плоха. Он ждал ее указаний, был рад услужить, да и сама она многого могла добиться, слегка повернув бедра, представив правильную картинку в голове. То, что с Робби она считала волшебством, оказалось чем-то более грубым, животным — предсказуемая искра, которая может проскользнуть между любыми двумя телами.

Лэйси-Мэй поцеловала его в затылок и прижала к плечу. Она не опускала голову и одним глазом следила за часами.

Она уговорила Хэнка сделать оладьи; девочки уже сидели на кухне в купальниках. Ела только Маргарита, слизывая кленовый сироп с пальцев и перечисляя все, что она сделает на пляже: закопается в песок, добежит до ларька с леденцами, поиграет с кем-нибудь в волейбол. Она так рассказывала про день, как будто все уже случилось, и она точно знала, что все будет хорошо. Диана, мрачная, тайком подсовывала свой бекон Дженкинсу под столом. Ноэль не отрываясь следила за улицей. В своем летнем платье она выглядела не на двенадцать, а как маленькая леди. Она выбрала любимый цвет Робби — желтый.

Хэнк расхаживал по комнате с третьей чашкой кофе в руках. Он раздвинул занавески.

— Надвигаются тучи, — сказал он, как будто пляж прямо тут, а не за сто миль.

Теперь девочки уже знали, что их папа в тюрьме. Когда они переехали к Хэнку и сдали дом, она плюнула на историю про работу на побережье. Они никогда к нему не ездили, но Лэйси-Мэй исправно переводила ему деньги на тюремные покупки. Хэнк не мог ей это запретить. Она распоряжалась деньгами, которые зарабатывала в магазине, а Робби, хотя бы по закону, все еще был ее мужем.

— Пойду покурю, — сказала Лэйси-Мэй, и Хэнк не стал ее останавливать. Наверное, он уже понял, что они будут тянуть время, что бы он ни делал.

На улице было тихо как всегда. Дальше по улице стояли симпатичные домишки, построенные и проданные после войны. Свой Хэнк унаследовал от отца. Простой, с кирпичными столбами, черепичной крышей, панорамным окном с видом на газон с гортензиями. За домом, окруженный кустами жимолости, стоял полусдутый бассейн, засыпанный листьями и покрытый пленкой желтой пыльцы. И для нее, и для девочек это было хорошее место, хотя сама она никогда бы не выбрала такой дом, вот только именно это она и сделала.

Она и раньше жила на этой стороне города к западу от Центральной улицы, еще когда училась в старшей школе. Робби жил на восточной стороне, где в основном оседали приезжие из Центральной и Южной Америки. Сколько Лэйси себя помнила, весь город примерно так и делился: на белых и черных, потом на белых и небелых. Так было и до их рождения, когда каждый вечер по городу расходились рабочие с фабрики. Так было и когда западная сторона вымерла, и все, кто мог позволить переезд, уехали из города. Семья Лэйси осталась. Но она была рада переехать на север округа, кода Робби купил им дом. Там они были на месте. Их соседями стали реки, фруктовые сады, молочный завод, поле битвы времен Гражданской войны.

Здесь она иногда замечала, что соседи бросают странные взгляды на ее Диану. Никто ничего не говорил, но Лэйси-Мэй не могла не замечать. Из всех девочек у Ноэль — худой, большеглазой — была самая светлая кожа, самые длинные волосы. Маргарита была похожа на отца: темные глаза, полные губы, что-то чуждое в том, как строилось ее лицо. А Диана не была похожа ни на кого: высокие скулы, кудрявые волосы, жгучий загар каждое лето. Но Лэйси-Мэй не смотрела на своих дочерей так: для нее они — ее дочки, похожие сами на себя. Просто их папа был из Колумбии, а мог бы быть из Ирландии или Франции. Все откуда-нибудь родом. Даже коренные американцы. И какая разница? Когда-то вся земля была одним континентом; она слышала это по телевизору.

Лэйси сдавала дом бразильской паре. Оба учились в университете, выращивали, как хиппи, зелень в саду и оставляли стопки толстых книг на веранде. Она часто думала, что бы сказал Робби, если бы узнал, что какая-то пара живет в их доме, читает книжки, пьет вино — или что там они пьют, — обсуждает свое будущее и придумывает, где жить потом. Они с Робби никогда не хотели жить где-то еще.

Она услышала его до того, как увидела. Он напевал под нос. Она даже не успела закурить.

На нем была та же одежда, что и в тот день, когда его забрали: джинсы и черная рубашка. Все украшения тоже были на нем: гвоздик в ухе, золотые часы. В руках он нес пакет. Когда он подошел ближе, у него на пальце она заметила обручальное кольцо, слишком большое. Он похудел, загорел, как будто действительно все это время работал на побережье.