Царевна, спецназ и царский указ - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Филимонова cтр.№ 3

Впрочем, обстановка все еще занимала Алевтину куда меньше, чем еда на столе. Царевна как раз примерилась к котлу — наверняка в нем найдется что-нибудь повкуснее горелой хлебной корки! — когда, как гром среди ясного неба, послышался скрип двери. В сенях затопотали, загомонили — сплошь мужскими голосами почему-то.

И… уж не оружие ли это звякает?

…А пустых тарелок на столе — ровно семь.

И только теперь вдруг пришла в Алькину голову нежданная мысль — а добрые ли люди здесь живут-то? И отчего это живут они в глухой лесной чащобе?..

Сердце ухнуло разом куда-то в пятки. Бросив на тарелку недогрызенную хлебную корку, царевна заметалась по комнате. На секунду даже плюхнулась на кровать под лестницей — мелькнуло детское желание спрятаться под одеялом — но тут же вскочила и юркнула в закут за печью. Авось здесь не сразу увидят — а она пока поймет, кто тут живет и не пора ли снова ножик из сапога вынимать.

Что она будет делать с ножиком, если хозяева и впрямь окажутся лихими разбойниками, Алька не особенно представляла, но мысль о его наличии чуточку грела. Все же она не какая-нибудь там беспомощная девица. Она — вооруженная царевна!

* * *

С рассветом черная карета с зарешеченными окнами миновала высокие кованые ворота с витыми прутьями и проехала по аллее мимо фонтана к самому большому зданию среди множества похожих. По раннему часу людей кругом почти не было, хотя нет-нет да мелькали мимо юноши и девушки в одинаковых черных одеждах и с одинаково же замученными изможденными лицами, не обращавшие на карету ровным счетом никакого внимания.

Зато уж у главного здания, ничуть не походившего на высокие терема Тридевятого — белокаменного, с колоннами! — карету ждали: целая делегация немолодых людей с самыми суровыми лицами выстроилась на ступеньках. Пока возница обходил карету, отпирал и распахивал дверцу, самый пожилой и седовласый из них успел поспешно, но с достоинством спуститься и даже начать торжественную речь:

— Добро пожаловать, ваше царское высочество…

Возница тем временем, выждав пару секунд, заглянул в карету и едва не столкнулся лбами с заспанной пожилой служанкой, недоуменно хлопавшей глазами. Одинаково дикими взглядами они посмотрели: он — в карету, а она — наружу, и оторопело отпрянули в разные стороны.

— …На факультет управления государством… — старичок в мантии, наконец заподозрив, что что-то пошло не так, замолчал, заглянул в карету лично, отступил на шаг и по-птичьи покрутил головой.

— Я не понял, — негромко обратился он после паузы уже к вознице, недоуменно и беспомощно приподняв редкие седые брови, — а где абитуриентка?

Хозяева вошли в переднюю гурьбой. Из своего угла затаившаяся, боящаяся дышать Алька не могла их видеть — но озадаченные голоса было слышно прекрасно.

— Эй, а кто это пил из моей кружки? — голос был густой, низкий.

— И ел из моей тарелки… — еще один голос, вполне себе приятный даже. Может, все-таки не разбойники? Наверняка у разбойников должны быть мерзкие голоса.

— И на лавке сидел, кажется — вон, отодвинута!

«Нет, ну что за жадность такая! — мысленно начала уже вскипать Алька. — Что им, лавки жалко? Не сломала же я ее! Или корки хлеба?»

— И на моей постели, кажется, спал! — этот голос, самый изумленный, был и самым молодым. Тут же послышался звук мягкого удара, будто кому-то дали подзатыльник — не серьезный, а так, для острастки. Мужчины расхохотались.

— Так-то ты хозяйничаешь, что вор у тебя на постели даже выспаться успевает! — под еще один взрыв хохота добродушно произнес самый первый голос.

— Да я на минутку только…

Договорить оправдывающийся не успел, потому что тут уж царевна стерпеть не могла. Так ее еще никто не оскорблял! Да еще кто! От негодования она забыла даже про ножик — так и выскочила из своего закута, отчаянно краснея и сжав кулаки.

— Я вам никакая не воровка! Сами-то! В лесу живете, знать, разбойничаете, людей добрых грабите, а царевне своей горелой корки пожалели!

Вдохнув, чтобы продолжить кричать, Алька наконец моргнула и рассмотрела хозяев. И рот почему-то сразу закрыла. И сглотнула. Хозяева стояли перед ней гурьбой — все семеро. Все, как на подбор, высокие, плечистые — чисто шкапы платяные. Одеты все одинаково — в просторные рубахи и штаны, на ногах не лапти — сапоги.

…Помнится, ей когда для нарядов отдельную горенку отвели, плотник заместо сундуков несколько новомодных шкапов смастерил, высоких таких, широких, и с одинаковой резьбой по дверцам. А посол из Тридесятого словечко еще подсказал: гар-ни-тур…

Гарнитур смотрел на нее изумленно и весело. То есть — тьфу! — разбойники смотрели.

— Царееееевна, значит? — с добродушной насмешкой переспросил самый старший из разбойников — чуть ниже прочих ростом, коренастый, ширококостный и крепко сбитый, с короткой, слегка седеющей уже бородой.

— Алевтина Игнатьевна вообще-то! — Алька подбоченилась. — Единственная законная правительница и будущая царица Тридевятого!

— Ну раз раз цареееевна!..

Разбойники дружно расхохотались. И Алька вдруг с ужасом осознала, что ей просто не верят. И еще — что она не имеет никакого представления, как ей доказывать, что она — это она.

Честно говоря, Алевтине никогда в жизни не приходилось не то что объяснять или доказывать, кто она, а даже просто представляться. На всякого рода официальных приемах ее официально же и представляли слуги. А при выступлениях перед народом — глашатаи. Если доводилось куда-то выезжать — ее всегда ждали. И тоже объявляли громко и во всеуслышание.

Но на самом деле и это-то делали просто потому что так положено. Всю Алькину жизнь все вокруг — вообще все, кого она когда-либо встречала, совершенно точно знали, кто она такая. Даже если сама она видела их впервые и никогда не слышала их имен.

Да и как не признать царевну, если и наряд на ней всегда соответственный случаю, но обязательно роскошный и богатый — даже на верховых прогулках, и свита с охраной всегда при ней. И ей действительно никогда попросту в голову не приходило, что кто-то может и не узнавать ее в лицо.

Вспомнилось отчего-то, что и монеты в Тридевятом по сегодня еще печатались старого образца: с матушкиным профилем на одной стороне и батюшкиным — на другой. Это когда она замуж выйдет да на престол взойдет, тогда и новые монеты чеканить начнут, с ней и Елисеем.

Сейчас при царевне не было свиты. А наряд на ней был грязный и изодранный в клочья. Щеки и руки расцарапаны… на что похожи волосы, даже думать не хотелось. По дороге распустила растрепавшуюся до невозможности прическу и заплела в простую косу, как у крестьянки — только и та сейчас похожа была на старое мочало, усеянное вдобавок репьями и сором.

А хотя… может, оно и к лучшему? Не знают, кто она, — значит, и не выдадут Наинке. Ну кому, в самом деле, в голову придет, что сама наследница престола, как побирушка какая, по домам ходит? Вот только если Алька вроде как простая девка, то выходит, что она и впрямь просто так забралась в чужой дом… даже, может, разбойничий…