Собственность Шерхана - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Шайлина, Гузель Магдеева cтр.№ 26

Бабы, бухло, оружие. А потом встретилась на моем пути одна премиленькая полотерка с длинной косой и все по пизде пошло.

Издалека раздался звук мотора. Фары не включали — тихарились, хотя здесь народу на ближайший десяток километров — ноль. Только мы. Подъехал грузовик покрытый тентом, две легковушки сопровождения. Из темноты выступили мои люди с оружием наперевес.

— Ваш купец, наш товар, — хмыкнул, выпрыгивая из кабины водитель. — Принимайте.

Подошёл, отстегнул край тента, поднимая его наверх. Там внутри — деревянные ящики. Запах мазута и масла. И много-много теней, которые все собой укрывают.

Одним движением я вспрыгнул внутрь кузова, откинул крышку ближайшего ящика. Там обернутые тряпками в масляных пятнах автоматы. Моё чутье не унимается. Оно просит чудных вещей — достать пистолет и насквозь, несколькими выстрелами подряд прошить грудь ухмыляющегося водителя, потом лечь на пол, не мешая своим людям стрелять.

Поднял первый автомат — приятно тяжёлый. Опустил руку под него, чтобы проверить нижние. И наткнулся на ровный ряд холодных кирпичей. Пистолет я достать не успел, зато успел подумать — нужно было слушать свою интуицию, нужно.

Темнота, что пряталась внутри кузова метнулась мне навстречу материализовавшись берцами, которые толкнули меня в грудь, вышибая воздух, опрокинули из кузова грузовика, роняя в мерзлую липкую грязь. Бахнуло несколько выстрелов сразу.

— Я тебя, мразь, убью, — хрипло выплюнул я, пытаясь вдохнуть воздух, ребра либо треснуты, либо сломаны.

— Сложновато это будет из СИЗО, — усмехнулся обладатель берцев, и ударил меня прикладом ружья по лицу.

Лиза

Ночью я смогла забыться сном. Проснулась от смутного ощущения тревоги и разбитости. Ныло измученное родами тело, грудь налилась молоком, несмотря на то, что после родов только несколько дней прошло. На сорочке расплывалось два мокрых пятна.

С молокоотсосом я уже научилась обращаться. Молока казалось мало совсем, несмотря на чувство распирания в груди, но врач меня успокоил — Вере пока больше, чем достаточно, она же такая маленькая.

У реанимации привычная очередь из мам с бутылочками. Я не знакомилась ни с одной из них, но каждая мне близка. Нас объединяют общие страхи и тревоги.

Мой врач пришла ко мне уже после обхода. Я напряглась — любые новости страшно.

— Вяземская, на выписку, — сказала она.

У меня все внутри замерло от радости, сердце забилось, как бешеное.

— Если нас выписывают, — выплеснула радость я, — значит с Верочкой все хорошо? Она уже может дома жить?

Врач отвела взгляд.

— Вас выписывают, Лиза. С вами все хорошо. С малышкой тоже, но она должна еще наблюдаться. Её переведут в больницу. Вы так же, как и раньше можете привозить ей молоко, она в нём нуждается, грудное молоко лучше любой смеси.

У меня сердце перестало радостно трепыхаться, вниз ухнуло. Пошла к реанимации и долго, пока не прогнали прочь, смотрела на свою дочь через холодное стекло.

Затем собрала вещи — их не так и много было, пакеты, преданные Имраном, я не трогала. Уходить, оставляя здесь Веру, ужасно не хотелось. Дверь скрипнула, я обернулась. В дверях, неловко переминаясь с ноги на ногу, стоит долговязый Анвар. Я никогда ему не нравилась, даже странно, что пришёл.

— Я вас домой отвезу, — порадовал он.

Я сглотнула горечь — Имран даже не приехал, что подтверждало, я без ребенка ему не нужна. Выводили меня не через главный вход, но я все равно успела увидеть радостных встречающих — людей с букетами и шариками, улыбками на лицах. Я тоже так хотела, простого, обычного человеческого счастья.

Вопрос решилась задать только возле самого дома, всю дорогу в машине висело тягостное молчание.

— Имран не будет меня встречать?

— Он на работе, — солгал Анвар.

Его ложь было видно за версту, ею все пропахло. Я слезы глотаю. Вдруг он просто убедился в том, что я плохая мать? Не смогла родить сына, не смогла до конца срока доносить. И он вспомнил о том, чего хотел — забрать у меня ребенка, а меня выставить вон. Тогда это может быть частью его плана. И то, что Веру перевели в больницу, и то что не встретил меня.

Из машины вышла, большой двор, снегу уже намело, смотрю на дом, в котором даже счастливой быть получалось, несмотря, ни на что. Шагнула к ступеням. Первая, вторая. На третьей замерла.

Меня…словно держит что-то. Не пускает внутрь, толкает обратно в осенний холод.

— Не могу, — покачала я головой. — Не могу, не хочу. Я не буду здесь жить.

Сбежала вниз по ступеням, и дышать легче стало.

— Но куда вы пойдете? — беспомощно спросил Анвар.

Я не знала, куда мне идти. А потом поняла — есть куда. У меня есть свой дом, дом в котором я росла. Почему я должна бегать сама от себя?

— Домой поеду. Можешь отвезти. Нет, так сама доберусь.

— Но что скажет Имран?

— А где он? — развела руками я. — Его здесь нет. Если ему есть, что сказать, пусть приходит и говорить. Где искать меня знает.

Анвар был дико недоволен, но возражать не посмел. Отвез. Я так давно дома не была…не знаю даже, что ждет меня там, но кажется, поступаю правильно. Дяди там точно нет, он давно в бегах, почему я должна отказываться от того, что мое по праву?

— Дальше сама, — притормозила я Анвара у ворот.

Вышла. Постояла немного. Калитка приоткрыта, об охране здесь давно никто не думал. Вхожу в сад. Осень порезвилась на славу, но видно, что летом за садом никто не ухаживал. Клумбы поросли сейчас сухим уже бурьяном, на плитке дорожек листья вперемешку со снегом.

Толкаю дверь домой. Заперто. Стучу, особо ни на что не надеясь. Жду. Прижимаюсь ухом к холодной двери и слышу шаркающие шаги и дверь медленно отпирается.

Старушка, что открыла, долго и подслеповато щурилась, разглядывая меня, а у меня слезы по щекам текут.

— Лиза? — наконец спросила она. — Никак ты?

— Я! — воскликнула я, обнимая ее. — Ты одна здесь?

— А куда мне еще идти? — прокряхтела она. — Вернулась девочка домой, заходи, чайник поставлю…

Надежда жила здесь столько, сколько я помню. Она не была прислугой, она была частью этого дома. К сожалению, она была слишком стара, чтобы противостоять дяде, но я так рада была её сейчас видеть!

И дом свой, пылью уже заросший, старушка одна не справлялась. И чай пить из сервиза, который так бабушка любила. Тревоги по дочери никуда не ушли, но теперь я могла думать о них без горечи, а с надеждой.

Имран только… Мое отношение к нему всегда было полно противоречий. Я видеть его не хотела, так будет правильно, лучше, но… Поневоле ждала, что придет за мной. Высокий, сильный, на лице щетина снова, глаза тёмные. Усмехнется, скажет — не охренела ли, Белоснежка? Бегом домой…