Только ты и я - читать онлайн книгу. Автор: Лор Ван Ренсбург cтр.№ 65

Ваниль и жасмин…

Интересно, этот запах мне мерещится, или я действительно призвала сюда ее тень?

– Ты думаешь, тебе это поможет? Да, возможно, у тебя появится ощущение выполненного долга, но настоящего удовлетворения тебе это не принесет. Убив меня, ты не достигнешь того, чего хочешь.

Его доморощенный психоанализ вызывает у меня желание смеяться, и я с трудом сдерживаюсь. Неужели он до сих пор уверен, что сумеет уболтать меня, навешать мне лапши на уши, так что я в конце концов сама откажусь от своих намерений?

– Ты знаешь условия, Стивен. Если ты не согласишься на мое предложение, то будешь официально признан насильником и растлителем малолетних. Академическое сообщество, мнением которого ты так дорожишь, от тебя отвернется. Сомневаюсь, что тебя возьмут на работу даже в муниципальную вечернюю школу в каком-нибудь бедном районе. Скорее всего, ты больше никогда не сможешь преподавать. Не удивлюсь, если папочка Хардинг тебя проклянет.

Последние слова ударили его в самое больное место. Я отчетливо представляла, как они, словно едкая кислота, прожигают его насквозь, как они душат его, оставляя во рту горький привкус золы и остывших углей.

Стивен скрючился в кресле и скрипнул зубами.

– Ты действительно так меня ненавидишь? – Вопрос прозвучал без всякой вопросительной интонации. Как утверждение. – Значит, все те шесть месяцев, что мы были вместе…

– Эти шесть месяцев были нужны, чтобы сегодня мы оказались здесь и я могла дать тебе возможность самому выбрать свою судьбу. Мне нужно было подобраться к тебе поближе, и я это сделала.

– А что, если бы я отказался ехать с тобой в эту дыру?

– У меня был запасной вариант – два заброшенных склада в доках на Ист-Ривер. Тихое местечко, но, конечно, не такое уединенное, как это.

– Я вижу, ты обо всем подумала.

– Я начала составлять свой план, когда мне было двадцать. За годы я довела его до совершенства, так что не воображай, будто я могла чего-то не предусмотреть.

– Когда тебе было двадцать?!

Да, именно в этом возрасте я впервые задумалась о возмездии. Три года ушло на планирование, подготовку, разработку оптимального варианта. И вот настал решающий момент, и он узнал, что кто-то ненавидел его три долгих года. Он узнал, что это была женщина, которая делила с ним ложе, которая улыбалась каждый раз, когда он звал ее по имени, которая подставляла губы, когда он ее целовал, и щипала складку кожи между большим и указательным пальцами, когда глубоко спрятанная ненависть грозила вырваться на поверхность. Представляю, что он сейчас чувствует.

– Именно тогда я увидела тебя в первый раз, но ты меня вряд ли помнишь. Тогда у меня было другое тело – не такое, какое могло бы тебя заинтересовать…

Он открывает рот, чтобы возразить, но я продолжаю:

– Не нужно притворяться. Мы оба знаем, какие женщины нравятся тебе больше всего.

Он скалится – мои слова ему не по душе.

– Да-да, Стивен. Бывало, я часами просиживала в кафе Нормана, пытаясь привлечь твое внимание, но, разумеется, так, чтобы это не бросалось в глаза. Но ты не замечал меня, пока я не вошла в кафе во время дождя – в липнущем к телу полупрозрачном платье и с несчастным выражением лица. Только тогда ты клюнул.

Желание отомстить за Венди было той силой, которая помогла мне избавиться от лишнего жира и заполучить такое тело, какое, как я знала, наверняка ему понравится. Ну или хотя бы привлечет его внимание. Узкие бедра, маленькие груди – нечто среднее между женщиной и ребенком… я не сомневалась, что на это он точно клюнет. Приобрести новую внешность оказалось, однако, гораздо проще, чем измениться внутренне – стать мягкой и покорной, научиться искать его одобрение и в то же время не обременять его своими проблемами – за исключением, разумеется, случаев, когда я намеренно просила о помощи, чтобы он мог разыграть из себя бескорыстного и всемогущего спасителя. Бывало, я колебалась, даже отчаивалась, но каждый раз у меня в голове звучал ее голос: «Помни: только ты и я. Навсегда».

– Как ты узнала? – спрашивает Стивен.

– Узнала что?

– Узнала насчет меня?..

Элли

В папином кабинете царила полная тишина, в которой неслышимо витала призрачная тень его присутствия. Я пришла сюда из гостиной, спасаясь от многочисленных друзей и коллег, пришедших отдать ему последний долг. Я была уверена, что Кейт сумеет о них позаботиться.

В кабинете я села в папино старое кожаное кресло – единственный предмет обстановки, который следовал за ним, куда бы мы ни переезжали. Он мог вынести разлуку с рабочим столом, но не с креслом. И вот мы с креслом осиротели…

Прижавшись щекой к потертому подголовнику, я втянула ноздрями знакомый запах табака и флердоранжа. Потом я провела пальцами по краю стола, вспоминая, как сидела у него на коленях, делая вид, будто совершаю деловые сделки, и набирая бесконечные цифры на его калькуляторе. В каждом ящике, который я открывала, какая-нибудь мелочь напоминала мне об отце, вызывая в памяти его лицо. В нижнем левом ящике лежал главным образом всякий бумажный хлам – старые счета, квитанции, чистые открытки, но под ними, на самом дне, я обнаружила коробочку с надписью «Лондон» на крышке.

До сих пор не знаю, что заставило меня приподнять крышку. Наверное, мне хотелось освежить в памяти и этот кусочек нашей жизни. Не спеша перебирая пожелтевшие бумаги, я вдруг наткнулась на желтый почтовый конверт, обклеенный американскими марками. Адрес был написан крупными сильно наклоненными печатными буквами, но я узнала руку даже вверх ногами.

Дрожащими пальцами я схватила конверт, который показался мне очень тяжелым. Судя по дате на почтовом штемпеле, Венди отправила его мне за день до своей смерти. Почему папа его от меня спрятал? Как он мог?!.. «Да так вот и мог, – подумала я неожиданно спокойно. – Было бы странно, если бы он этого не сделал после того, что́ я устроила, когда узнала о гибели подруги».

Только с третьего раза мне удалось вскрыть клапан конверта. Внутри лежал дневник Венди – потертая обложка, рассыпающиеся листы удерживает тонкая цветная резинка. Отдельно лежал аккуратно сложенный лист офисной бумаги, который выпал мне на колени вслед за дневником. Задержав дыхание, я развернула его и прочла:

«Милая Ви!

Этого не случилось бы, если бы ты была рядом, но я тебя не виню. Я виню во всем только себя. Ах если бы я была такой сильной, как ты! Ах если бы только я смогла сказать тебе правду!..»

К концу письма скорбь моя превратилась в гнев, который я испытывала, думая о мужчине, которого она любила, о мужчине, который толкнул ее со скалы, о мужчине, из-за которого Венди оказалась на глубине шести футов под землей. Еще долго после того, как ушел последний гость и дом затих, я сидела на полу в отцовском кабинете в окружении разбросанных тетрадных листов – фрагментов головоломки под названием «Жизнь Венди без меня». Я перекладывала их то так, то эдак, ища для каждого его место и составляя осмысленные фразы из бумажного конфетти. Смерть Венди перестала быть тайной, которая разъедала меня изнутри. На каждом бумажном клочке я находила слова, которые рассказывали о том, что́ он сделал с моей подругой, как превратил ее жизнь в клочья, символизируют которые разрозненные страницы дневника, что я держала в руках. Страницы можно было снова сложить по порядку – чем я и занялась, склеивая их липкой лентой. Увы, это было все, что я могла сделать, чтобы вернуть себе жалкое подобие Венди. Склеить заново уничтоженную жизнь было не в моих силах.