Уплыть за закат. Жизнь и любови Морин Джонсон. Мемуары одной беспутной леди - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Хайнлайн cтр.№ 115

Была у него одна странность: после первого нашего свидания у меня дома он каждый раз настаивал, чтобы мы встречались в мотеле.

– Морин, – объяснял он, – если ты берешь на себя труд приехать ко мне, я тогда уверен, что тебе действительно этого хочется. И наоборот – если я снимаю комнату в мотеле, значит достаточно заинтересован в тебе, чтобы взять на себя этот труд. Когда же кому-то из нас надоест утруждать себя – значит пришло время поцеловаться на прощание и расстаться без слез.

Это время пришло в июне восемьдесят второго года. По-моему, каждый из нас только и ждал, когда другой заговорит об этом.

20 июня, идя пешком на свидание с Артуром, я раздумывала, не начать ли мне этот разговор во время отдыха, после первого раза, – потом второй раз, если он захочет, и попрощаемся. А может, милосерднее будет сказать, что я собираюсь на восток навестить дочь? Или же разорвать сразу?

Я дошла до пересечения бульваров Ломас и Сан-Матео. Никогда мне не нравился этот перекресток: светофор переключался слишком быстро, а бульвары были широкие и в последнее время стали еще шире. К тому же в тот день из-за ремонтных работ на магистрали Пан-Америкэн грузовой транспорт двигался в объезд по Сан-Матео, потом поворачивал на Сентрал и возвращался на трассу.

Я дошла до середины, когда светофор переключился и на меня ринулся весь транспорт, а впереди – гигантский грузовик. Я заметалась, бросилась назад, оступилась и упала.

Последнее, что я видела, – полицейский. Я знала, что тот грузовик сейчас наедет на меня, и успела подумать: посоветовал бы мне отец помолиться перед концом моей языческой жизни или нет?

Что-то подхватило меня с мостовой, и я лишилась сознания.

Мне смутно виделось, что меня выносят из «скорой помощи» и кладут на каталку. Потом я снова потеряла сознание и очнулась в кровати. Около меня хлопотала маленькая черненькая красивая женщина с волнистыми волосами. Она медленно, внятно произнесла с испанским, как показалось мне, акцентом:

– Мама Морин… я Тамара. От имени… Лазаруса… и всех… твоих детей… приветствую тебя… на Терциусе.

Я уставилась на нее, не веря своим глазам и ушам:

– Ты Тамара? Ты вправду Тамара? Жена капитана Лазаруса Лонга?

– Да, я жена Лазаруса. Я Тамара. Я дочь твоя, мама Морин. Добро пожаловать, мама. Мы любим тебя.

Я заплакала, и она прижала меня к груди.

Давайте-ка еще раз.

20 июня 1982 года я, будучи в Альбукерке, Нью-Мексико, направлялась на любовное свидание в мотель – и это просто скандал, ведь на днях мне должно было стукнуть сто лет, хоть я успешно и притворялась, что намного моложе. А тот, к кому я шла, был дедушка-вдовец, который будто бы верил, что я – примерно его ровесница.

В те времена и в том обществе свято верили в то, что старых женщин секс не интересует, а старики с обвисшими пенисами больше не испытывают никаких желаний… ну разве что грязные старые извращенцы, у которых преступная патологическая тяга к молоденьким девушкам. Все молодые люди были в этом убеждены – ведь они видели, что их бабушки и дедушки только и делают, что поют гимны и играют в шашки или шаффлборд. Чтобы мои дедушка с бабушкой занимались сексом? Как можно говорить такие гадости!

(А в домах для престарелых соблюдались строгая сегрегация по половому признаку, чтобы подобных «гадостей» не происходило.)

Итак, эта грязная порочная старуха попала в поток уличного движения, запаниковала, упала, лишилась чувств – и очнулась в Бундоке на планете Теллус-Терциус.

Я уже слышала о Теллусе-Терциусе. Шестьдесят четыре года назад, будучи скромной молодой матерью семейства с незапятнанной репутацией, я соблазнила сержанта Теодора Бронсона, и он в постели открыл мне, что прибыл из будущего, с далеких звезд, зовут его капитан Лазарус Лонг и он председатель будущего Фонда Говарда и мой дальний потомок!

Я уже предвкушала, как буду долго и счастливо сожительствовать с ним после войны под снисходительным надзором моего мужа.

Но Теодор отправился во Францию в составе Американского экспедиционного корпуса и пропал без вести в одном из самых тяжелых боев. Пропал без вести – значит убит; другого понятия это выражение не имело.

Когда я очнулась на руках у Тамары, мне было очень трудно поверить во все это… особенно в то, что Теодор жив и здоров. А когда я наконец поверила (Тамаре нельзя не верить), меня охватило горе: поздно, слишком поздно!

Тамара, как могла, утешила меня, но ей мешал языковой барьер: она говорила только на ломаном английском, а я не знала ни слова на галакте. (Речь, с которой Тамара обратилась ко мне впервые, она заранее выучила.)

Она послала за своей дочерью Иштар. Иштар выслушала меня, поговорила со мной и вбила наконец мне в голову, что мои сто лет ничего не значат: меня омолодят.

Про омоложение я уже слышала когда-то от Теодора, но никогда не думала, что подвергнусь ему сама.

Мои собеседницы твердили свое.

– Мама Морин, – сказала Иштар, – я вдвое старше тебя. Последний раз я омолаживалась восемьдесят лет назад. А морщины где? Пусть твой возраст тебя не волнует – с тобой не будет никаких проблем. Сейчас же начнем брать анализы, и скоро тебе опять будет восемнадцать. Через несколько месяцев – не через два-три года, как бывает в особо трудных случаях.

– Верно, – энергично кивала Тамара. – Иштар верное слово сказать. Моя четыреста. Умирать собирался. – Она похлопала себя по животу. – Теперь ребенок здесь.

– Да, от Лазаруса, – подтвердила Иштар. – Я рассчитала гены этого ребенка и заставила Лазаруса зачать его, прежде чем он отправился тебя спасать. У нас не было уверенности, что он вернется, – с этими рейсами никогда ничего не известно. У меня хранится его сперма, но она иногда портится, хоть и замороженная; я хочу, чтобы Лазарус делал как можно больше младенцев естественным путем. И ты тоже, мама Морин, – добавила она. – Я надеюсь, ты подаришь нам еще много-много ребят. Наши расчеты показывают, что свою уникальную генную структуру Лазарус получил в основном от тебя. Тебе не придется вынашивать самой – матери-заместительницы будут стоять в очереди, чтобы получить право носить ребенка мамы Морин. А впрочем, как пожелаешь.

– Да разве я смогу?

– Конечно – когда мы опять сделаем тебя молодой.

– Тогда я буду рожать! – глубоко вздохнула я. – Вот уж сорок четыре года – верно? Да, сорок четыре года прошло с тех пор, как я в последний раз была беременна, – хотя всегда охотно шла на это. Нельзя ли мне еще некоторое время не встречаться с Теодором – то есть с Лазарусом? Пока меня не омолодят? Мне страшно подумать, что он увидит меня такой. Старой. Совсем другой, чем он знал.

– Ну конечно. В омоложении всегда присутствуют эмоциональные факторы. И мы делаем все так, чтобы клиент был доволен.

– Тогда пусть он лучше не видит меня, пока я не стану похожа на ту, прежнюю.