- Ну, пошли к гостям? Гар, наверное, меня ищет.
- Ты с ним счастлива? - вдруг спрашивает он, и я, сделав шаг, непроизвольно замедляюсь.
- Да, конечно, - хорошо, что он не видит сейчас моего лица. - Конечно, счастлива.
- По-моему, ты врёшь.
Оборачиваюсь.
- А по-твоему, сделать девушку счастливой можешь только ты?
- Я, может, и дерьмовый психолог, но я не слепой.
- Я за тебя рада. Так ты идёшь?
Не дожидаясь ответа выхожу из грота и слышу позади шелест гальки.
Мы идём молча, тишина угнетает, а на фоне столь фантастической природы выглядит вообще кощунственной.
Мне тяжело с ним говорить, но молчать ещё тяжелее. В тишине голову разрывает от ненужных мыслей. Воспоминаний. В тишине я слышуСебя.
- Как твоя мама? - аккуратно переступая большие булыжники, двигаюсь на приближающийся звук праздника.
- Отлично. Вышла замуж.
- Серьёзно? Только не говори, что обратно за твоего отца!
- Нет, я бы этого не допустил, - улыбается одними уголками губ. Ещё одна его фирменная эмоция. - Её муж врач, невролог. Познакомились в больнице.
- Слушай, это отлично, рада за неё.
И я, правда, за неё рада, хоть нам и не довелось лично познакомиться. Судя по тому, что я о ней слышала, она очень хорошая женщина.
И, главное, ей удалось избавиться от чар этого ублюдка.
- Наверное, Виктору не слишком понравилось, что в ряду его фанаток снова убыло? - не могу не позлорадствовать.
- Наверное, понравилось бы не слишком. Узнать не могу.
- Тоже уехал?
- Он умер.
Резко торможу, ошарашенная услышанным.
Я ненавидела этого мужика, презирала и никогда не считала отцом. Но... умер?..
- Что с ним произошло?
- Заболел. Долго скрывал от всех. Мы кучу времени не виделись, а полгода назад мне позвонил его лечащий врач.
- О, Эмиль, соболезную тебе, - касаюсь его руки и тут же убираю, словно получив ожог.
- Всё нормально. Мы никогда не были близки. Боль утраты была недолгой.
Всё-таки он неисправимый циник.
- Ну, вы хотябы успели пообщаться, перед... - запинаюсь.
- О, ещё как успели. И он рассказал мне кое-что интересное. Наверное, не хотел уходить в мир иной с грузом прошлого.
Я не лезу ему под кожу. Секреты их семьи не моё дело. Но он вдруг решает продолжить сам.
- Почти в двадцать четыре года узнать о том, что твой отец тебе не родной - довольно странно. Не понимаю, зачем ему было нужно рассказывать об этом.
Заросли рододендронов качаются перед глазами - делаю шаг назад и едва не падаю.Эмиль ловко ловит меня за талию и в его глазах сквозит натуральный испуг.
- Что с тобой? Ты так побледнела.
Медленно закрываю глаза и глубоко дышу через нос.
Мне просто показалось. Он этого не говорил. Это всё игра моего больного воображения.
- Даже я не отреагировал на эту новость так остро, как ты, - продолжает. - Не волнуйся за меня, всё, правда, нормально. Я даже рад, что не ношу в себе его гены.
- То есть... - медленно открываю глаза и облизываю пересохшие губы, - то есть ты не его сын?
- Нет.
- Это точно?
- На все сто.
Часть 65
Мягко выскальзываю из его рук и в какой-то прострации опускаюсь на оглаженную солёным морем гальку. Не потому, что устала, просто внезапно накатила невыносимая слабость... Словно кто-то одним махом обрезал удерживающий позвоночник трос.
То, что он сказал - этого просто не может быть.
В прошлом, в моменты бессильного отчаяния я допускала мысль, что Эмиль каким-то чудом может не быть сыном Виктора - тогда я цеплялась за любую мнимую соломинку. Думала, может, его усыновили... Даже спрашивала у мамы, на что она разом оборвала на корню все мои пустые фантазии - Эмиль точно ребёнок Виктора, она знает это наверняка. Ведь они ещё жили вместе, она нашла среди его бумаг результат старого теста на ДНК, случайно... И эта случайность поставила в моих сомнениях жирную точку.
А теперь Эмиль говорит, что он не сын Виктора... Как такое может быть? Это же невозможно!
- С тобой всё в порядке? - Эмиль опускается на корточки рядом. - Извини, но ты ужасно выглядишь.
- Спасибо за комплимент.
- Я серьёзно, ты такая бледная, - откидывает с моего лица растрёпанные солёным бризом пряди и с тревогой заглядывает в глаза. - Может, вызвать скорую? - тянется в карман пиджака, но я жестом его останавливаю:
- Не нужно, сейчас... всё пройдёт.
- Уверена? Может, всё-таки...
- Нет, не волнуйся. У меня иногда бывает такое. Скоро станет лучше.
Он долго смотрит на меня, пробегается глазами по моей сгорбленной фигуре и вдруг взгляд его резко меняется - в нём появляется что-то похожее на... горечь.
- Тебе стало нехорошо, потому что ты... - выразительно смотрит на мой живот.
- Нет, я не беременна, если ты об этом. Мне стало нехорошо по другой причине.
Облегчение - вот что теперь читается в его глазах.
Не заботясь о своём костюме, за баснословную, между прочим, сумму, опускается рядом на влажную гальку. И смотрит на меня. Пристально, не отрываясь.
А я настолько внушила себе, что мы родные люди, что мне хочется закрыться, запретить ему смотреть на себя вот так, как смотрит он.
Ведь нам нельзя даже допускать какие-то мысли. Мне нельзя точно!
Мама видела этот чёртов тест! Виктор зачем-то солгал Эмилю. Ему по-прежнему нельзятакна меня смотреть.
- У тебя какие-то проблемы со здоровьем? - нарушает тишину Ветров.
- Ничего такого, о чём можно серьёзно переживать, - я не смотрю на него. Я боюсь!
Прошло почти три года, я уже смирилась. И сейчас он снова беспощадно переворачивает мой мир. Точно так же, как уже делал когда-то.
- Вы надолго здесь с Гаром?
Поднимаю голову и решаюсь на него наконец-то посмотреть. Его чёлка растрепалась от лёгкого ветра, а губы...
Мне тоже по-прежнему нельзя о нём думать.
Опускаю глаза и рассматриваю пыльные носки своих бежевых туфель.
- А как Виктор сказал тебе об этом? Ну, что ты не его сын.
- Тебе действительно это интересно? - недоверчиво хмыкает он и, откинувшись на локти, скрещивает длинные ноги. Словно мы просто пришли на пляж понежиться под мягким вечерним солнцем. Правда, забыв перед этим снять одежду. - Сам не знаю, зачем ему было это нужно. Когда я пришёл к нему в больницу, он уже был очень плох, но в достаточно трезвом уме. Тогда он и рассказал мне эту занимательную историю.