Изменник - читать онлайн книгу. Автор: Хелен Данмор cтр.№ 32

— Не говори этого слова, — автоматически произносит Анна.

— Лева поверить не может, что к нам не подселили еще одну семью. Ладно, я просто хотел сказать, что он дома палец о палец не ударяет, да его никогда и нет дома. Вот, готово. Но ты, наверное, предпочла бы, чтобы теперь я помыл посуду, а не сыграл тебе красивый ноктюрн?

— Ноктюрн, правда? Давай тогда я помою.

Это предложение мира. Сквозь открытую дверь она видит, как Коля усаживается за инструмент, разминает пальцы и откидывает голову назад: этот жест всегда напоминает ей коня, на которого накинули узду. Он не большой поклонник Шопена.

— Почему ты не любишь Шопена, Коля?

— Не знаю. Он меня раздражает. Он как бы решает за тебя, что ты должен чувствовать, и заставляет почувствовать именно это. Как будто пышнотелая мадам прижимает тебя к необъятной груди и громко рыдает тебе в ухо.

Она слышит вступление и закрывает глаза. Теперь Колины пальцы окрепли, даже безымянный левой руки, который, как он говорит, слабее и ленивее всех, потому что неохотно двигается отдельно от других пальцев. Коля стал лучше контролировать силу звука, его пальцы извлекают легкие, как капли дождя, звуки. Мелодия то вздымается, то опадает под его руками.

— Прекрасно, — выдыхает она, когда он заканчивает.

К ее удивлению, он возвращается обратно к столу и становится за спинкой ее стула. Он кладет ей руки на плечи и нежно качает ее из стороны в сторону.

— Аня, ты такая сентиментальная, — говорит он. — Неужели ты не заметила, как я запорол последнюю триоль?

— М-мм, да, я заметила, что ты запутался в аппликатуре. — Закинув голову, она видит его удивленное лицо и смеется. — Что, попался?

— В следующий раз, — заявляет он напыщенно, — я сыграю тебе пьесу собственного сочинения. Это преподаст тебе урок.

Андрей слышит их, но не вслушивается. Все его мысли заняты Юрой Волковым. Чем этот мальчик так его зацепил? С некоторыми пациентами так бывает, нужно быть к этому готовым. Напряжение вокруг Юры подобно силовому полю. Все правила нарушены, люди, считавшие себя довольно храбрыми, на поверку обнаружили в себе такие качества, о которых сами предпочли бы не знать. Милиционеры вольготно разгуливают по коридорам, как надзиратели в тюрьме. А в центре этого хитросплетения — просто ребенок.

Волков бухнул: «У вас нет сына».

Юра сказал про Колю: «Но по правде нет», имея в виду — «По правде он вам не сын». Андрей уже сталкивался с этим раньше. Некоторые маленькие пациенты вдруг начинают вести себя собственнически и даже думать не хотят, что «их» доктор в конце дня пойдет домой к своим здоровым детям. Они не хотят мириться с тем, что у тебя есть своя жизнь за пределами больницы. Но правда в том, что Коля ему не сын.

Он смотрит через стол на Колю и Аню. Они смеются, он не знает, над чем. От смеха они одинаково щурят глаза. Коля часто грубит Анне, а Андрею — почти никогда. Но он никогда так не обнимает его за шею. «Хотя это естественно», — тут же уверяет себя Андрей.

Края раны нужно тщательно зашить. Если оставить слишком большие лоскуты кожи, позже это может вызвать проблемы. Шов на культе получится грубым, протез будет натирать. Возникшие потертости и язвы могут инфицироваться и даже загноиться… Но Бродская — отличный специалист. Она все сделает аккуратно. Господи, все и без того плохо, чтобы еще хирург что-то напортачил, и ребенок всю оставшуюся жизнь смог ходить только на костылях!

Андрей вспоминает, как видел однажды мальчика без обеих ног на деревянной тележке у входа во двор. Он кого-то или чего-то ждал. День был холодный, с мокрым снегом, переходящим в дождь. Может, его собирались куда-то отвезти.

Юра не очень похож на своего отца. Если встретить его, не зная, кто он такой, просто подумаешь: симпатичный мальчик. Никто в здравом уме сейчас не позавидует Волкову, и тем не менее он может сказать: «Мой сын».

— Все, Коль, хватит, — говорит Анна. — Ты вырываешь мне волосы!

Лицо у нее раскрасневшееся и счастливое. Она начинает беспокоиться, когда Коля, как она говорит, «замыкается в себе и отдаляется от нас», и обожает, когда он ее дразнит.

— Мне уже пора идти, — сообщает Коля, и Андрей отворачивается, чтобы не видеть разочарования на лице Аннушки.

— О… Я не знала, что ты уходишь.

— Встречаюсь с ребятами. Пока! А куда ты дела мою кепку, Аня?

— Я ее не трогала.

— Вечно все перекладывают мои вещи, — бурчит Коля.

Они слышат, как он роется в ящике под вешалкой, как хлопает за ним входная дверь.

— И чтобы не поздно! — кричит Анна на секунду позже, чем следовало. Он к этому времени уже пролетел половину этажей. Коля всегда сбегает с лестницы со всех ног, чуть ли не кубарем.

— Белые ночи, — говорит Андрей. — Интересно, у него уже есть девушка?

— Конечно нет! — возмущенно отзывается Анна.

— Ему шестнадцать.

— Вот именно, всего шестнадцать! Он еще маленький.

— Но уже не ребенок. На самом деле, он очень взрослый для своих лет.

— Иногда он ведет себя как несмышленое дитя. — Она подходит к зеркалу. — Посмотри, что он сделал с моими волосами.

— Мне нравится, — произносит Андрей с улыбкой, но Анна смотрит рассеянно и не обращает внимания.

Он устал. Тепло от водки уже выветрилось. Он собирался поработать пару часов, но, как дурак, оставил нужные папки на работе. Может, ему стоит за ними вернуться. Заодно он мог бы проверить, как мальчик.

— Ты устал, — говорит Анна.

Она подходит и берет его лицо в ладони. Прикосновение ее пальцев такое родное и знакомое, и в то же время он ничего не чувствует.

— Ты все беспокоишься из-за того человека, — произносит она. — Не надо. Не нужно впускать его сюда.

— Он уже здесь.

Руки ее падают. Она оглядывает комнату, «знакомую до слез», как любил говорить ее отец, несомненно, цитируя какого-то поэта. Он знал стольких поэтов. Многие стихи он помнил наизусть, потому что их нельзя было записывать. Вот стол, вот низкое кресло без подлокотников, на котором, по словам отца, всегда сидела мама, когда кормила Анечку грудью. Картины на стенах рассказывают истории, которые Аня выдумывала, когда была маленькой девочкой. Трещины на потолке хранят память о ночных воздушных налетах. Даже след от протечки — старый знакомый. Потолки слишком высокие, чтобы Анна могла влезть наверх и забелить пятно. Они все собирались одолжить лестницу, но так и не собрались. Андрей намного хозяйственнее отца, но ему все время некогда.

— Представь, что здесь поселятся другие люди, — вслух произносит она. — Они никогда не узнают…

— Чего не узнают?

Она пожимает плечами.

— Не знаю. Наверное, как мы здесь жили. Да им это будет и неинтересно. Они будут заняты своей жизнью.