Последняя из Лунных Дев - читать онлайн книгу. Автор: Барбара Дэвис cтр.№ 36

Эндрю тоже встал и проводил ее до двери.

— Лиззи…

Она повернулась, уже взявшись за дверную ручку.

— Для меня ты никогда не могла быть невидимкой. Ни тогда, ни сейчас.

Лиззи в ответ кивнула, холодно и осторожно, хорошо понимая, что он пытался ей сказать, не произнося этого вслух.

— Дело не в том, нравишься ты мне или нет, Эндрю. И всегда вопрос заключался не в этом. Просто сейчас ставки гораздо выше. И для меня, и для тебя.

Эндрю смотрел вслед уходящей к машине Лиззи и отчаянно ругал себя. О чем он только думал! Она пришла к нему за помощью, а он вместо того, чтобы ей что-то дельное подсказать, начал распинаться о своих чувствах, как какой-то сохнущий от любви мальчишка, и тем самым ее отпугнул.

В который раз.

Лиззи всегда его немного дичилась. Да и всех остальных, если говорить откровенно. С чего бы вдруг сейчас все стало по-другому? То, что она всегда настороже, более чем объяснимо. Для многих восемь лет — огромный срок, но не для Сейлем-Крика, где мнение людей и их отношение меняется очень медленно, если вообще как-то меняется.

Не прошло и суток с того момента, как об исчезновении Дарси и Хизер Гилмэн повсюду сообщила «Эмбер Алерт» ^[10], — а по городу уже понесся словесный трезвон. Уже на следующее утро городская мельница слухов ожила, энергично перемалывая массу нелепых и совершенно беспочвенных предположений. В маленьких и тихих городках Новой Англии, где никогда и ничего особенного не происходило, сплетни и пересуды являлись любимым времяпрепровождением у населения — как хоккей в старшей школе или как корнхол ^[11] на воскресном барбекю. И, как на хорошее барбекю, жители с готовностью накинулись на новое угощение.

К тому времени, как тела девушек извлекли из пруда на ферме Лун, целый отряд местных жителей с вилами и факелами начал призывать земляков к собственному правосудию. А после скандальной выходки Ранны перед кофейней несколько церквей разных конфессий объединились, чтобы устроить полуночное бдение — «дабы молиться об изгнании зла, живущего среди нас, и узреть, как исполнится воля Господня».

Накануне по всему городу — в витринах магазинов, на телефонных столбах — были расклеены листовки, призывающие всех верующих собраться воедино и помолиться за душу своего богобоязненного города. Семейство Лун в ту ночь никто даже не упоминал. В этом не было надобности. И без того все понимали.

Событие освещали все три местных канала новостей, где в многочисленных видеосюжетах запечатлелось целое море исполненных праведности лиц, освещенных мерцающими белыми свечами. Когда этот сюжет подхватили несколько крупных новостных агентств, кругом началось настоящее безумие, и Рэнделу Саммерсу пришлось выступить с заявлением, призывающим жителей проявить терпение, пока правоохранительные органы ведут расследование. Так он пытался защититься от того, что подобные пересуды воспримутся как призыв к действию теми, кто был бы не прочь взять дело в свои руки.

Даже теперь Эндрю вспоминал об этом с содроганием. Он искренне намеревался тоже пойти туда в тот вечер и объяснить всем до единого, что они могут сделать со своими так называемыми молитвами и бдениями. Однако отец уговорил его не вмешиваться, объяснив, что лучший способ раздуть пламя — это искать виноватого и натравливать соседей друг на друга. Он уверял Эндрю, что порядок в итоге восторжествует, что правда выплывет наружу и род Лун наконец оставят в покое. Отец не часто ошибался в своей жизни — но тут он все-таки ошибся. Сейлем-Крик так и не простил семью Лун. Но не за убийство двух девушек, а за грех быть не такими, как все.

На следующий день после «бдения» Ранна сбежала из города — как доказательство того, что молитвы и свечи возымели действие. Альтея сделала то единственное, что ей оставалось в данной ситуации: опустила голову и стала собирать обломки своего развалившегося травнического бизнеса. А Лиззи тихо удалилась к себе в амбар — подальше от редких бабушкиных покупателей и от досужего любопытства. Равно как и от него.

Получив бакалавра в Университете Нью-Гемпшира, Эндрю еще какое-то время жил в родном городе, занимаясь разными последипломными проектами и помогая отцу в его скобяной лавке. Придумывая то одно дурацкое оправдание, то другое, чтобы оттянуть поступление в магистратуру. Хотя кого он пытался обмануть! По-прежнему ему редко когда удавалось увидеть Лиззи — разве что когда он придумывал какой-либо повод зайти к ним на ферму, что стал проделывать с неприличной регулярностью. Она была для него головоломкой, которую ему требовалось разгадать, ответом на некий вопрос, который он до конца еще не сформулировал. Он никогда не бывал в ее шкуре — никогда не был иным в том мире, где приветствуются одинаковость и соответствие. Напротив, он являлся председателем школьного совета, первым учеником их старшей школы, сыном уважаемого коммерсанта, снискавшим массу стипендий за свои учебные и спортивные заслуги. Это было обещание вполне обеспеченной перспективы, которую парни вроде него принимали как должное. Однако Лиззи как будто жила в совершенно другой реальности.

История ее семьи, их выбор средств к существованию, да даже то, как она выглядела, — все это было настолько далеко от установившейся в здешнем мире нормы, что люди считали нужным ее за это наказать. Однако вместо того, чтобы обозлиться или открыто встать под знамена того, что ее так сильно отличало, Лиззи максимально отдалилась от всех. А когда и это не помогло — то и вообще уехала.

Именно Альтея огорошила его тогда этой удручающей вестью. Эндрю заглянул на ферму с каким-то сильно надуманным делом к отцу, надеясь увидеть ее хоть на мгновение. Автомобиля Лиззи — потрепанной синей «хонды-цивик» — на месте не было. Это для него должно было стать первым знаком. Ведь к тому времени Лиззи уже перестала ездить в город. Эндрю прикинулся, что ему надо проверить дымоход от камина в гостиной, отчаянно пытаясь придумать, как вызвать Лиззи на разговор. Но тут Альтея наконец выложила ему правду: Лиззи уехала. Отправилась в Нью-Йорк изучать искусство парфюмерии.

После этого отцу не пришлось долго его уговаривать перестать наконец хандрить из-за девушки, которая даже не замечает его существования, и поступить в магистратуру. Спустя восемь или, может быть, десять недель он покинул город, направившись в Чикаго, в Школу архитектуры Иллинойского университета, искренне клянясь, что дни его томления по призрачной Лиззи Лун канули в прошлое.

И вот он вернулся в Сейлем-Крик — как вернулась и она.

Когда Лиззи спустилась по лестнице, Эвви вытаскивала из духовки противень с лимонно-маковыми маффинами. Женщина выпрямилась, и от душистого пара, поднимающегося от выпечки, очки ее запотели.