Слишком живые звёзды 2 - читать онлайн книгу. Автор: Даниил Юлианов cтр.№ 96

Мальчик посмотрел на стол, на сидящего рядом старичка и перевёл взгляд на женщину, к которой и нёсся с оглушительным смехом. Вот только сейчас он смотрел серьёзно, без тени улыбки на лице, отчего выглядел ещё забавнее. Катя даже забыла про текущие по щекам слёзы и расхохоталась – не могла не расхохотаться. Она положила ладонь на голову парнишке и спросила:

– Чего тебе, зайчик?

Он ей тут же ответил, будто заранее готовил ответ, дабы не облажаться.

– Я хочу попросить у вас яйцо. Я вижу, вы его не кушаете, а мне мама сказала, что от яиц растут мышцы, ну и я… можно взять ваше яйцо? Я просто хочу быть сильным.

И снова её проняло на улыбку. Лёгкую, но в то же время и тяжёлую улыбку – носик мальчика был очень похож на носик Миши, а их губы являлись точной копией друг друга.

Хватит думать об этом. Ты и так выплакала всё что можно.

– Бери яйцо, конечно. Хочешь, можешь взять ещё и чай, я всё равно его не буду.

– Да не, мне только яичко нужно. – Мальчик чуть наклонился над столом, взял то, зачем пришёл, и вроде бы уже собрался уйти, но остановился. Он замер тогда, когда их с Катей взгляды пересеклись – ясное небо встретилось с серым морем. В этой части столовой царствовала тишина, и поэтому так хорошо было слышно тяжёлое детское дыхание. Красная курточка поднималась и опускалась вместе с хрупкими плечиками мальчика. Его кучерявые волосы ластились по круглому личику, которое было буквально пропитано серьёзностью и…

…искренним недоумением.

– Тётенька, а почему вы плачете? Вы же такая красивая!

Катя рассмеялась, и смех напомнил ей, что такое удовольствие. Она потрепала мальчишку по голове, украдкой взглянула на Ивана Васильевича (от его доброй улыбки на душе стало ещё теплее) и сказала:

– Спасибо, красавчик, ты тоже ничего. – Мальчик тут же улыбнулся, и от одного этого жеста он стал ещё милее. – Я плачу, потому что устала, вот почему. Просто взрослые иногда тоже делают ошибки, понимаешь? А потом осознают, что они сделали ошибку, и плачут.

– Моя мама говорила, что ошибки нужно исправлять или так и останешься двоечником.

Иван Васильевич молчал. Лишь сердце, больно бьющее по рёбрам, разбавляло тишину.

– Что ещё говорила твоя мама?

– Что человеку нужен человек. Ну, она сказала это перед той ночью… – Голубые глаза слегка заблестели. Катя увидела, как чуть затряслась нижняя губа мальчика. – Она это сказала не мне, а папе, по телефону. Они сильно поссорились, и она решила попросить прощения. Мама говорила, говорила, я уже не помню про что. Но я помню, как она сказала, что женщине нужен мужчина, а мужчине – женщина, и вообще человеку нужен человек, вроде так. Она плакала, как и вы сейчас. Плакала из-за любви. Я не знаю, как можно плакать из-за любви, но мама могла. Она сказала мне, что если человек хочет, то он делает. Наверное, это было про папу, но я так и не понял. В общем, я запомнил фразу: «Кто теперь будет впитывать мои слёзы?» Моя мама тоже красивая и тоже плакала. Тётенька, – мальчик подошёл ближе, взял ладонь Кати – ту, которой она трепала его волосы – и сжал её в своих ручках, – если вы плачете из-за любви, то не надо. Это, ну, бесполезно, наверное. Если вы любите, то любите, но не плачьте. Любовь же должна приносить счастье, да?

Да, подумала Катя. Должна приносить, малыш, должна, но в жизни всё устроено куда сложнее: вместе с любовью в человеке вскипают другие чувства, и все вместе они сливаются в просто адскую смесь. Не успеваешь заметить, как его влюблённый взгляд вдруг сменяется ненавистным. Если б всё было так просто, как ты говоришь…

– Моя мама любила папу, и я его люблю, он сейчас забоится обо мне. Но знаете, что ещё говорила моя мама? Она всегда говорила, что если хочешь – делай, а если ты не делаешь, значит, не так уж сильно этого хочешь. Так что если вы хотите любить – любите! И не будете плакать!

Какой-то мужчина окликнул мальчика. Несколько секунд Катя смотрела прямо перед собой, пытаясь понять, что только что услышала. Одно слово, два слога и целая жизнь. Господи… мальчика звали Миша.

Он быстро посмотрел на Катю и затараторил:

– Меня папа зовёт, простите. Я сейчас буду кушать яйцо и становиться сильным! Вы меня завтра не узнаете!

Мальчик в красной курточку, которого звали Миша (можешь ударить меня, но сына тебе это не вернёт), развернулся и побежал меж рядов пустых столов; побежал к тонкому силуэту в тёмно-зелёном свитере, к своему папе. Папе… У некоторых детей ещё остались отцы. В последнее время у большинства из них появилась привычка рушить семьи.

Медленно восстанавливая дыхание, Катя перевела взгляд на Ивана Васильевича (как же у них похожи глаза!) и увидела то, что никак не ожидала увидеть в глазах незнакомца – понимание. Он смотрел на неё так, будто вместе с ней прочувствовал пробежавшую по телу дрожь и страх, что зазвенел в каждой нервной клетке. Не только прочувствовал, но и разделил этот страх, вызванный одним простым словом, двумя простыми слогами и миллионами воспоминаний.

– Если вы хотите любить – любите. – Иван Васильевич еле слышно проговорил эти слова себе под ном, но Катя услышала их чётко, слишком хорошо, чтобы просто отмахнуться от них. – Этот паренёк сейчас только что сказал то, до чего не доходят многие взрослые…и то, что вам хотел сказать я.

Повисла тишина. Сквозь неё еле-еле просачивалось дыхание Ивана Васильевича. Его руки, всё ещё дрожащие, опустились под стол и через несколько секунд поднялись, только теперь пальцы правой руки переливались яркими бликами. Их обняла серебряная цепочка, образованная маленькими, держащими друг друга колечками. Казалось, они не имели цвета. Они были цветом – цветом серого моря, серого льда, что медленно тает от огня тёмных зрачков.

– Это что?

Ива Васильевич разжал ладонь, и из неё тут же вылетел медальон. Он бы, наверное, со стуком врезался в стол, если б его не спасла крепкая цепочка. Увидев это, Катя невольно подумала: «Медальон и цепь – единое целое. Их невозможно разделить».

– После вашего знакомства с Алексеем – когда Женя вас так красиво прижимал к себе – я загорелся желанием сделать вам подарок. Вам обоим. А после известия о том, что вы серьёзно поссорились, огонь внутри меня перерос в пожар. Внезапно я понял две вещи. Первая: из-за вашей ссоры мир останется без помощи. Вторая: я делаю подарок Гаечке, я извиняюсь перед ней, если, конечно, ещё могу. – Медальон по невидимой дуге, будто двигался сам, осматривался вокруг, гипнотизируя Катю. – Сорок лет я проработал на заводе ювелирных украшений, так что научился создавать такое один, тем более здесь есть всё необходимое оборудование. Вы вдохновили меня, Катя. Вы и Женя, ваш странный союз. Примите мой подарок, я его сделал для вас.

Ива Васильевич протянул ей медальон. Милый старичок со снежной бородой под чистыми голубыми глазами протянул ей вещь, на создание которой он потратил больше месяца, увидев одну-единственную пару: шестнадцатилетнего парня и тридцатидвухлетнюю женщину. Катя знала, что об их отношениях по Чистилище ходит немало слухов (стоило признать, что были и те девочки, которые уже присмотрели себе Женю), но она предпочитала просто закрывать на это глаза. Всё кончилось в комнате, в тот самый момент, когда его кулак врезался в стену, лишь каким-то чудом не задев живот. Трещины могли затянуться, и Катя способствовала этому: у клетки Рэнджа, на лестнице. Наверное, на лестнице она даже приблизилась к примирению, но вот его слова… мы нормально поговорим только тогда, когда ты перестанешь мне врать… разрушили последние надежды на примирение.