Пылающий туман - читать онлайн книгу. Автор: Ви КавИ cтр.№ 60

Когда он соизволил ответить, то в его голосе была хрипотца — признак долгого молчания.

— Мы следим за Пристанищем, оно тоже не теряет времени зря, — его лицо исказила презрительная гримаса. — Святой действительно возомнил себя таковым. Мелочный полоумный безумец.

— Я слышал про смерть адепта…

— Что? — переспросила Цирцея. — Кто именно?

— Кип Се́нри.

— Род Сенри из знатного происхождения!

— Убийство подстроили, — мрачно подытожил Лидер. — В городе слухи о том, что он повесился из-за неразделённой любви. Типичная ситуация для общества. Печальная, но не вызывающая подозрения. Это было хитро. Я почти восхищён.

— Вдруг это и правда самоубийство? Его нашли в доме?

— Нет. И да. Он прокля́тый повеса, наслаждающийся вниманием, но не умеющий привязываться. Поэтому эта причина кончины — максимально нелепая по отношению к нему, — терпеливо пояснил Лидер. — У меня нет прямых доказательств, но подумайте: почему именно Сенри? Он состоит в Циннии, однако есть и другие люди, которые также связаны с нами. Сенри доверчивый остолоп, который не может рассказать о нас. Он бесполезен, занимает в обществе несущественную роль, славится бестолковостью и распутством. Если его убить, то волнение произойдёт, но быстро утихнет. А для нас это станет очевидным предупреждением. Пристанище решило играть по своим правилам.

— Ты считаешь, что среди нас крыса? — уточнил Мавор. — Потому что как иначе о нас узнали?

— Я не исключаю предателя, однако не могу представить, как этот человек обошёл обет молчания, — Лидер замер ровно на минуту, чтобы перебрать возможные, пускай и весьма замысловатые, способы, которые бы незначительно ослабили заклинание, спасающее их от раскрытия. — Тем не менее, если предатель есть, то он относится к услуживающему типу. Чтобы заинтересовать новоявленного «хозяина», он будет давать информацию порционно. Если он умный, а он определённо умный, он понимает, что, расскажи им обо всём, его навряд ли оставят в живых. Пристанище ненавидит терять контроль, не переваривает нечестивую магию, а наша сила для них — нечто чужеродное. Его просто используют.

— Это всё домыслы! — вскочила Цирцея. — Как ты можешь знать, что в следующий раз не убьют меня? Или Мавора? Или тебя! Обет молчания должен защищать Циннию, но по факту теперь все на волоске от смерти! Предатель укажет на кого-то из нас — и Пристанище не будет церемониться!

— Цирцея, он не укажет. Нас никто не тронет.

— Ты не можешь быть в этом уверен! Мавор, скажи хоть что-нибудь!

Адъяр неловко почесал затылок и виновато посмотрел на Вигу. Его, несомненно, потрясло данное событие, всё это — сильно усложняло и без того запутанную ситуацию. Но его долг не позволял пойти на попятную. Мавор доверял Лидеру, он был его командиром, и, если тот утверждал, что всё будет в порядке, значит, так и будет.

Цирцее не надо было слышать его ответа, чтобы понять, какое решение он принял для себя. Это задело её.

— Я… возьму перерыв. Я не готова ради предположений закончить свою жизнь так же, как Сенри.

Лидер мягко улыбнулся ей, что Вигу разозлило ещё больше. Она хотела, чтобы её воспринимали всерьёз, а не так безразлично, будто её слова ничего не значили. Цирцея и без того достаточно натерпелась подобного отношения от других. Она больше не позволит вытирать о себя ноги.

— Цирцея, ты ошибаешься. Я прекрасно понимаю твой страх, однако я вполне чётко и здраво оцениваю наши шансы и уверяю тебя: нет необходимости волноваться.

— Волнуюсь? Волнуюсь?! Я боюсь! Ты можешь себе это представить? Я поддерживаю тебя с создания Циннии, но сейчас, когда нам угрожает реальная опасность, я не уверена, что готова дальше тебе помогать. Что ты можешь сделать для нашей защиты?

— Предатель рано или поздно найдётся, Цирцея. Мы вместе его поймаем. Если тебя это успокоит, то из-за выходки Пристанища мы поменяем наши цели, — Лидер говорил это с неприкрытым огорчением, — поэтому дух отойдёт на второй план. Сначала мы добьёмся того, чтобы Пристанище лишилось своего предводителя. После мы поставим нового Святого, подконтрольного нам, избавимся от всяких распрей и восстановим мир и гармонию. А затем мы возобновим поиски духа.

— Это только теория! Для еë воплощения нужно время, но где его найти, когда уже всё плохо?

— Ты права. Мы внесём более строгие ограничения и всех людей будем держать вдалеке от Циннии. Я буду следить за тем, чтобы предатель к ним не подобрался, но если он посмеет, то тут же раскроет себя. Однако для реализации этого плана тоже потребуется немало времени, — Лидер элегантно положил на сложенные руки свой подбородок. — Вы уходите в том числе.

— Другие начнут паниковать.

— Именно поэтому мы скажем, что Сенри действительно совершил самоубийство.

— Мы можем за это поплатиться, — сквозь зубы процедила Цирцея. — Это наглая ложь!

— Нет. Получит по заслугам только Святой. Ты согласна со мной?

Вига хотела ему верить. Верить в то, что им правда не угрожает никакая опасность. Но, видимо, ей придётся серьёзно задуматься над тем, чтобы себя как-то обезопасить. А пока…

— Конечно, — ответила она, не находя в себе сил перечить воле Лидера.

* * *

Сокол не знал, что на него нашло. Он чувствовал себя паршиво из-за того, что в открытую сорвался на спутниках, которые, на самом-то деле, не желали ему зла. Они хотели обеспечить Стриго необходимый его состоянию покой, чтобы тот поправился и смог в конце концов очнуться, когда как Сокол, будучи инициатором спасения оуви из рук отца Медеи, ради поставленной цели, совершенно не стоящей чужой жизни, буквально предлагал его погубить.

Он, разумеется, осознавал свою ошибку. Прекрасно понимал, что даже Делеан, не питавший к оуви особой любви, готов был подождать, чтобы тот пришёл в себя. Но Сокол не был настолько жестоким и равнодушным гадом, чтобы получать удовольствие от причинения кому-то боли. Тогда он был зол, расстроен и не мог контролировать ненавистные эмоции, вечно мешающие ему рационально мыслить. И когда всё смешалось в единый коктейль, он прекратил соображать.

Это не являлось оправданием его поведения, но… это была ужасная черта его характера. Сам Орёл относился к ней скептично. Он не ругал Сокола, не порицал, но одного его взгляда было достаточно, чтобы уяснить: это ненормально! Он не должен портить другим настроение своим беспочвенным недовольством и уж тем более не должен ставить себя выше тех, кто готов пойти ради него на жертвы.

И почему Сокол, зная, что у него явные проблемы с тем, чтобы сдерживать гнев, не прикусил язык ещё на первых словах?

Когда эмоции заменились здравым мышлением, то было уже поздно. Да, безусловно, излюбленное выражение Ворона, что никогда и ничего не поздно, имело смысл, но если к этому приписать стыд вкупе со сложным признанием собственных ошибок, то становилось не до каких-то особо умных цитат. Поэтому и Сокол вместо того, чтобы остыть и вернуться к мини-лагерю, бесцельно продолжал бродить по необъятному лесу — всё дальше от дороги.