Возвращение «Пионера» - читать онлайн книгу. Автор: Шамиль Идиатуллин cтр.№ 16

– И эти нити… струны даже в антивещество уходят? – недоверчиво спросил Антон.

Мы посмотрели на него с уважением, а Обухов усмехнулся.

– Ну что значит – уходят. Если считать, что эти складки – неотъемлемая часть Вселенной, и так называемый антимир – тоже, то складки должны быть и в антимире, и где-то должен быть переход складки нашего мира в антискладку.

– Как в ленте Мебиуса? – предположил я.

– Может, но, скорее, не как. Простые модели редко бывают точными. Струна запросто может сочетать частицы и античастицы, равновесное взаимодействие которых и составляет ее суть. Мы просто не знаем. Научные теории тем и хороши, что описывают мир на текущем уровне знаний. Знаний прибавляется – и прежняя теория либо отваливается, либо корректируется и становится частью новой, более широкой и всеобъемлющей. Античные выкладки стали частью ньютоновой физики, та вошла в теорию относительности Эйнштейна, из которой вырастают новые теории – струн, квантовых петель и так далее. Одна из этих теорий, или их симбиоз, или какая-то совсем новая сперва окажется наиболее верной, потом устареет и станет частным фрагментом более общей теории.

– А практики подождут, – сказал Антон.

– Если бы практики ждали, мы до сих пор не научились бы одеваться даже в шкуры, – ответил Обухов. – Ну и никакой теории не было бы, конечно, потому что она только обобщает практику.

– Струны, я так понял, к практике отношения не имеют – их же вычислили, а не обнаружили, – сказал я. – Такие нитки, как эти, к делу не пришьешь. Ни к какому.

Обухов терпеливо принялся втолковывать:

– Допустим, мы с тобой живем в соседних домах, оба на десятом этаже. Чтобы поговорить, мне надо выйти из квартиры, спуститься во двор, обойти забор детского садика, подняться на твой десятый этаж – в общем, пройти с полкилометра за пятнадцать минут. А можно натянуть между нашими окнами нитку и по ней перегнать записочку. Делали так?

– Мы по телефону больше, – снисходительно сказал я.

– Можно и по телефону, – согласился Обухов. – Если ты готов перейти из физического состояния в звуковой сигнал.

– Так вроде все эти новые теории говорят, что частица и есть волна, – сказала вдруг Инна. – Так что можно переходить туда-сюда, главное – научиться.

Обухов некоторое время смотрел на нее и сказал:

– Вот именно. И выяснилось, что научиться можно. Но все зависит от возраста. Как в кино, знаешь – строго до шестнадцати. Вот у нас так же.

– Тогда зачем мы тут… – начал Олег, который, я думал, так ничего ни на одном занятии и не скажет.

– Только наоборот, – уточнил Обухов.

Он рассказал, что разработанный Кукаревым корабль приводится в действие магнитным потоком, активная частица которого называется «монополь». Ее существование до сих пор считается недоказанным, однако Кукарев умудрился не только впрячь эту частицу в двигатель, но и заставить ее вводить корабль в резонанс с суммой всех электромагнитных, слабых и сильных, взаимодействий космической струны – и на очень короткое время становиться ее частью. То есть частью складки, пронизывающей Галактику и одновременно существующей в разных уголках Вселенной.

Мы выдохнули. Обухов грустно посмотрел на нас и добавил:

– Получается примерно так: в самолете тебя привязывают к очень прочной резиновой веревке и на лету выбрасывают наружу. Где ты летишь, куда, как, на какой высоте, ты не знаешь. Просто падаешь, а через несколько секунд веревка натягивается и забрасывает тебя обратно в салон. И ты по-прежнему не знаешь, где ты летишь, куда, как – и так далее. Если просто орал, а не умудрился запомнить или даже сфотографировать то, что было вокруг и внизу. Если успел – в следующий раз ты немного представляешь, как это бывает, куда лучше смотреть и как удобнее фотографировать. На десятый раз у тебя накапливаются знания, позволяющие в целом описать то, что вокруг самолета. На сотый раз ты представляешь себе картину целиком. Ну и так далее.

– И мы готовимся… – медленно сказал Антон. – Мы прыгнем вот так в первый раз?

Обухов кивнул и некоторое время грустно наблюдал, как мы беззвучно орем и трясем кулаками от счастья. Даже Олег не выдержал, присоединился. Но он же первым и утих – чтобы спросить:

– А почему мы?

– Вы лучшие, – меланхолично заметил Обухов.

Все опять засияли, но я-то про себя точно знал, что не лучший. И спросил:

– Мы-то да, а вообще – почему до шестнадцати? Тем более до четырнадцати – нам двенадцать-тринадцать ведь.

– Мне тринадцать через месяц, – уязвленно сказал Антон.

– Потому что у полета на корабле с двигателем на монополях есть несколько особенностей, – размеренно начал Обухов, и мы притихли. – После вступления в резонанс со струной полет становится практически неконтролируемым, подчиняясь при этом правилам и законам, о которых мы ничего не знаем. Мы убедились, что выход из резонанса возвращает корабль примерно в точку входа, но не имеем представления о том, стоял ли он в этой точке, переместился ли на другой конец Галактики или совместил оба этих агрегатных состояния, размазавшись, например, по всей струне – и, соответственно, размазав всю Галактику для наблюдателя, как, знаете, размазывается мир, когда вы летите на цепочной карусели. Второе – полет для членов экипажа длится пару минут, а на Земле проходят месяцы.

– Как в фантастической книжке! – восторженно прошептал Антон. – «Возвращение со звезд»! В будущее вернемся!

– Месяцы – это не будущее, – кисло сказала Инна.

– Все равно прикольно, – начал Антон и замолчал, глядя на Обухова.

Тот завершил:

– Третье. Выдержать работу монопольного двигателя могут только здоровые, физически крепкие люди не позднее пубертат… младше шестнадцати-пятнадцати, а лучше четырнадцати лет.

Мы переглянулись. Инна смотрела на Обухова. Он добавил:

– Да, девочки желательно до двенадцати-тринадцати, еще же время на подготовку уходит, но вообще плюс-минус пара лет позволительна. В любом случае каждый из вас воздействие монополей переносит успешно, это сразу проверили.

Мы опять переглянулись. Обухов пояснил:

– Помните, когда приехали, после линейки ждали, пока воспитатели всех проводят, в восточном зале, там еще пол металлический? По полу шла наводка от монопольного потока. Мы готовы были, конечно, сразу отключить, следили через камеры и телеметрию. В моменте никто ничего не почувствовал. Осмотр выявил признаки недомоганий у двух девочек и трех мальчиков, они пошли в отсев – ну и пара ребят была не в зале, их потом отдельно должны были испытать. Что, Антон?

– Ничего, – поспешно сказал Антон. – А взрослый если – с ним что будет?

Обухов поморщился. Я напомнил звонкому балбесу Антуану:

– Главного видел, блин?

Антон охнул. Инна тихо спросила: