Возвращение «Пионера» - читать онлайн книгу. Автор: Шамиль Идиатуллин cтр.№ 13

На посадке в автобус Юлю подстерег Альбертик.

– Слушай, – спросил он непривычно озабоченным тоном, – а ты не видела Антона, такого небольшого, мы с ним в баскет играли вчера?

Юля утомленно закатила глаза и вошла в салон, всем своим видом показывая, что не следует доставать ее глупыми вопросами на неинтересные темы.

Альбертик, к счастью, отстал. Но сама Юля не выдержала и спросила усатого, проводившего перекличку перед отъездом:

– Скажите, пожалуйста, а с нами не все, что ли, едут? Вроде пары человек не хватает.

Усатый объяснил строгим тоном:

– Не все проходят отбор.

Да уж, самодовольно подумала Юля и на этом успокоилась.

И так и жила дальше с приятным ощущением, что она-то проходит любой отбор, всегда и везде.

– К окну не подходим, – напомнил Обухов. – Ручками можете помахать. Или поехать со всеми. Повторяю, это последний шанс. Тем, кто останется, тяжко придется.

Он помолчал, ожидая реакции, не дождался и скомандовал другим тоном:

– Тогда внимание. Времени мало, не отвлекаемся больше ни на что. Готовы?

Антон часто закивал. Олег смотрел строго. Инна неожиданно улыбнулась и закусила губу. Линар быстро почесал нос и сказал:

– Да ваще.

Тем, кто остался, пришлось тяжко.

В голове уже шумело, а тележка не собиралась трогаться. Я толкнул поручень еще раз, нечаянно выдохнув немного драгоценного воздуха – пара пузырей выскочила из носа и рванула к поверхности, – но полозья тележки будто вросли в дно бассейна. Я наконец сообразил, что здесь что-то не так, нырнул вперед и вглубь, оттолкнувшись от поручня, и рассмотрел сквозь сумрачную муть и все более звонкий стук – не в ушах уже, а за глазами, – что передняя стойка тележки уперлась в тупик: черный узкий паз, который должен идти до стенки, перечеркивается другим черным пазом, как сходящиеся рельсы в дурацком кино про железную дорогу. Белому Биму так лапу раздавили, вспомнил я с содроганием, чуть не выдохнув остаток воздуха, и сообразил: стрелка. В кино рельсы переводила стрелка, и здесь тоже должна быть.

Я повел взглядом, перед которым было темно-зелено и в округлую крапинку, увидел торчащий поодаль рычаг, рванул к нему, с силой двинул и, не глядя, что там изменилось с пазами, рванул к поручню, понял, что коли не всплыву немедленно, то умру – под горлом ёкало, в голове клубилась, больно растопыриваясь, тьма. Оттолкнуться – и вверх.

Я ударил в поручень, рыча и теряя последний воздух. Тележка рванула вперед, как санки по склону, и почти сразу врезалась в стенку. Я отлетел, болтая руками и ногами, еле вспомнил, как надо всплывать и где тут поверхность, и выскочил на воздух с захлебывающимся ревом.

Закашлялся и снова вдохнул сквозь кашель. Глаза и нос резало, в горле как будто топор застрял, руки и ноги были ватными, но я дышал и держался на поверхности.

– Минута двадцать две, – сказал Константин Петрович. – Неплохо. Главное – задачу выполнил.

Он стоял у бортика возле мигающей лампочки и показывал мне секундомер.

Я подплыл к нему, делая вид, что спокоен и небрежен, вцепился в бортик и задышал уже с облегчением.

– Не все забыл, значит, – сказал Константин Петрович. – Пишут, почти два года занимался. Почему разряд не получил?

– Лень было, – сказал я.

На самом деле мне тренер сказал, что рано со всеми сдавать. Я обиделся и почти сразу, как нарочно, простудил ухо. Врачи сказали, плавать пока нельзя, и я радостно сбежал в хоккей. Давно мечтал. Там вообще ничего не получилось, ни в одной игре так на лед и не выпустили. Не буду же я это рассказывать.

– Боря борется, а Линар ленится, – сказал Константин Петрович.

– Леня, – поправил я. – О, Константин Петрович, а может, мне Леней называться? Ну, Леонидом.

– А чем тебя родное имя не устраивает?

Я дернул плечом. Как будто непонятно. У всех имена как имена – Олег, Антон, Андрей, – а у меня что-то странное. Спасибо хоть не Рушан или Фаниль, как у троюродных. У героев таких имен не бывает – ни в книжках, ни в жизни. Во всяком случае, я не слышал, чтобы полярника или космонавта звали Линаром.

– Ленар – это же Ленинская армия, – сказал Константин Петрович. – Хорошее имя, и звучит хорошо. Прославишь – популярным станет, детей в честь тебя будут называть.

Я хмыкнул, чуть не захлебнувшись, и смущенно напомнил:

– Я через «И».

– Н-ну… Значит, лениться нельзя. Вылазь, сушись, одевайся, через двадцать минут жду тебя на треке.

Я бодро выскочил из воды по пояс и застыл, упершись в борт и беззаботно болтая ногами, дождался, пока Константин Петрович выйдет за дверь, и ухнул обратно в воду. Приладился щекой в лужицу на кафеле и некоторое время дышал запахом сырости, хлорки и каких-то горючих смесей – мастерские были через стенку, видимо, чтобы быстрее водой заливать, если полыхнет во время очередного испытания.

Сил не осталось совсем.

Тренировка в бассейне была третьим занятием с утра – после математики и освоения скафандра и систем безопасности. А еще на треке выкладываться. Ох-х.

Я тяжело, со второго раза закинув и чуть не ободрав ногу, вывалился на бортик, полежал немного, понял, что теряю время, и поплелся в душ.

В раздевалку я вошел малость ожившим. Олегу, сидевшему на скамейке с полотенцем на бедрах, похоже, контрастные водные процедуры помогли меньше: он был неравномерно красным и совсем не двигался, уставившись на упавшие поверх полотенца руки. Подушечки пальцев были белыми и сморщенными.

Я, через силу растираясь, плюхнулся рядом и спросил:

– Кросс-брасс на скорость?

Он провел рукой над мокрым темечком.

Я сочувственно вздохнул. Бочка, значит. С виду просто колодец, доверху залитый водой, ныряешь – поверхность автоматически перекрывается крышкой. На дне загорается табло с уравнениями, надо тыкать в правильные решения. Решил – крышка открывается, выныривай, дыши и ныряй снова. Уравнений десять, можешь два или три подряд решить, чтобы побыстрее. Если не решил, а задыхаешься, можно нажать кнопку на крышке, она откроется, но за каждое нажатие добавляется одно уравнение.

Меня в бочку всего два раза окунули. В первый раз я всё в три нырка решил, а во второй чуть не утоп: Константин Петрович завелся и вывел на табло университетскую задачку. Пришлось ему самому нырять и меня вытаскивать, потому что я тоже завелся.

Поэтому я теперь толкал тележку, двигал гирьки и выстраивал разноцветные фигурки на дне. Оказывается, у меня фигово с пространственным мышлением. Вот и развиваю.

А Олег фигово считал. Цифрами, в смысле. Траектории-то он строил только так, я за ним ни разу не угнался ни на пересеченной, ни на велике, ни на карте – но, говорит, не считал, а просто понимал, куда ехать, где разгоняться и когда тормозить. Я тоже, как только врезался, понимал: блин, надо было тормозить. Но меня почему-то за руль сажали редко, а Олега окунали в бочку каждый день.