Прячем лица в дыме - читать онлайн книгу. Автор: Лина Николаева cтр.№ 95

— Найдер, а ты интересовался, сколько стоит «Вольный ветер»?

От этого вопроса сделалось не по себе. Мать говорила, точно как Льянал — злобно и насмешливо.

— Нет, — угрюмо ответил Найдер.

Женщина принялась рассуждать:

— Сами стены будут немногого стоить, но земля имеет удачное расположение по отношению к Арионту. А ты знаешь, как кионский суд «защищает» права оша. «Вольный ветер» может перейти ко мне, так что эти копеечные проценты?

Столько усилий, чтобы не раскричаться, уже давно не приходилось прилагать. Руки чесались, хотелось вскочить да разнести всё вокруг. Голос прозвучал слишком высоко:

— Ты не посмеешь.

— Ну да. Суд работает долго. Да и брак мой не был заключён официально. Но это не единственный способ. Тебе не на кого опереться, ты не сможешь противостоять моим людям. Поэтому не играй, Найдер, и убирайся к себе.

Оша так крепко сжал трость, что костяшки пальцев побелели. Движение перешло в судорогу, но он не мог разжать ладонь — казалось, если не это прикосновение, то он сейчас же ударит.

— Двести процентов. Ты знаешь, что в банде Орманда неспокойно, многие метят на его место, а другие короли постараются забрать то, что он контролировал в Цае. Тебе понадобятся деньги, не отказывайся приумножить их. Я всё верну с процентами, скоро.

— Убирайся, Найдер, я не буду спонсировать твои грязные дела и не дам тебе денег, ни под тысячу, ни под миллион процентов

Что же. Тогда пора начинать действовать иначе. Ради настоящей семьи. Эта чужая женщина не права, у него есть опора.

Найдер резким движением достал из-под куртки револьвер и направил на кионку.

— Сейф находится за левой картиной. На нём механический замок. Ты знаешь комбинацию, поэтому сейчас же достанешь шестьдесят тысяч линиров. Не переживай, больше я не возьму, а эту сумму верну.

Лицо матери побелело, на нём проступила неприкрытая злоба. Казалось, она вот-вот бросится, но женщина не двигалась.

— Откуда ты знаешь? — голос больше напоминал змеиное шипение.

— Я к вам наведался однажды. Орманд забрал мои деньги, поэтому я пошёл возвращать их. Ну и кое-что взял сверху. А хочешь немного цифр? Есть у меня друг, он поделился. У такого замка один миллион семьдесят три тысячи и сколько-то там вариантов. А чтобы подобрать верную комбинацию, может понадобиться две тысячи сорок два года с чем-то. Но тебе хватит минуты, ведь ты знаешь код. Открывай сейф.

— Как ты таким стал? — кионка скрестила руки.

— Без матери рос — а ведь именно они обычно рассказывают, что хорошо, а что плохо. Вот так и вышло. Сейф, — поторопил он.

— Ты же мой сын, ты не можешь так! — воскликнула она.

«Мой сын», — хотелось повторить. Да, правда? Нет, это не слова — пустые скорлупки.

— Могу, как видишь. Не испытывай моё терпение. Ты сама сказала, какой я. Поэтому вставай и открывай замок. Можешь покричать, авось твой дружок придёт. Проверим, кто стреляет точнее, хочешь?

Слова шли так легко — он хорошо знал игру. Но черт возьми, почему их приходилось говорить сейчас, матери? Не так ведь надо. Даже в самом проклятом городе на свете у родителей и детей должны быть другие отношения. Не были.

Медленно поднявшись, мать подошла к левому пейзажу, выгоревшему от солнца. Сняв картину, она встала спиной так, чтобы Найдер не видел углубления в стене. Послышалось несколько глухих щелчков, затем скрип петель и шелест отсчитываемых купюр.

— Может, дать больше? — злобно спросила мать.

— Нет, я с запасом попросил. Спасибо, — он взял пачку с купюрами по пять тысяч линиров — их пустили в оборот меньше года назад. Такая тонкая, что и не верилось, здесь — почти годовая зарплата обычного рабочего Тьянтала. И шанс сравнять силы с Ризаром, хотя бы чуть-чуть.

Найдер поднялся с места, не опуская револьвера.

— А теперь ты проводишь меня до двери, и я уйду. Пойдёшь впереди. Если выйдет Энгрин или кто-то из слуг, ты скажешь, что «сама выпроводишь оша», ясно? И не убирай своё пренебрежение с лица, а то будет подозрительно.

Скривив губы, мать вышла, Найдер, опустив револьвер, следом. Он не мог отвести взгляда от её затылка с чёрными, почти как у оша, волосами, и пальцы всё сильнее сжимались вокруг трости.

Ни на лестнице, ни в коридоре никого не было. Найдер замер на пороге и посмотрел кионке в глаза. С губ рвалось язвительное: «Спасибо, мама» — но он сказал. Ненужно. Бессмысленно. Это тоже не настоящие, стоящие слова — те же пустые скорлупки.

Он зашагал по саду, тяжело опираясь на трость. Хотелось стремительно пронестись по дорожке, скорее скрыться, но чертова нога опять подводила. Вдруг перед глазами что-то мелькнуло, затем грудь сдавило, локти оказались прижаты к туловищу, и Найдер рухнул, ударившись челюстью о садовую дорожку.

— Бери, — услышал он голос матери, затем его поволокли по земле.

Оша поднял голову, попытался выгнуться, но сильные руки тянули верёвку всё ближе, пока он не оказался у лестницы, перед матерью и Энгрином.

— Вот и всё, что мне дали оша, — она грустно улыбнулась.

Мать просто набросила на него аркан подобно тому, как в племени бросают его на шею лошадям и быкам. Лицо Найдера исказилось от обиды, от отчаяния, и он даже позволил Дайту схватить себя, но затем резко дёрнулся и плюнул ему в лицо.

— Чертов оша, — прошипел Энгрин, утираясь тыльной стороной запястья, и так стянул верёвку, что дыхание перехватило.

— Всё-таки мне пора забрать то, что должно быть моим, — сказала мать.

Мужчина толкнул его в дом, и всего на секунду, на какую-то чертову секунду, Найдер оказался перед ней и поймал её взгляд. Он был холодным, равнодушным — она смотрела на чужого человека.

— Попробуй, — прорычал оша, а затем упал на пол, и по рёбрам пришёлся крепкий удар ботинком.

Нет уж. Слабая попытка, слишком слабая.

Через светлые обои тянулся узор из тонких тёмных полос. Маленькая комната напоминала птичью клетку, и Рене казалось, что дверь этой клетки она закрыла сама.

Окна не было, нортийка не могла сказать, сколько времени прошло, как её оставили здесь — вроде бы. день или полтора. Из посетителей за это время был только вихрастый мальчишка, кинувшей ей буханку хлеба, как животному, и быстро убежавший.

А может, так и было? Рена отчётливо, в мельчайших деталях помнила, как голова Трики лопнула, будто кожура у переспевшего плода. И снова она видела серые мозги, кровь и что-то белёсое, и чувствовала запах горелого мяса. Как тогда, три с половиной года назад.

Разум пытался шептать, что она должна была попытаться защитить друзей, даже если и такой ценой, а совесть ехидно скалилась и напоминала о данном себе обещании. Обо всех обещаниях, несдержанных.