— Не что, а кто. В Древней Персии Ахриман считался демоном. Духом разрушения. — Она положила лупу на стол и глубоко вздохнула. — Воплощением зла.
Джорджо улыбнулся и радостно потер руки.
— Видишь, Паоло? Я же говорил, она все знает. Дьяволы, демоны — все про все. Что ни спроси, на все готов ответ.
— Но откуда? — Паоло посмотрел на нее. — Просто не понимаю, откуда у тебя такой интерес к этой чертовщине?
Что ей было ответить? Как объяснить, что однажды ей случилось смотреть Зверю прямо в глаза, а Он глядел на нее? Он заметил ее. И с тех пор шел за ней по пятам.
— Выходит, вещица подлинная? — спросил Джорджо. — Угловой камень-то?
— Да, похоже.
— Тогда я ему прямо сейчас и отпишу, а? Нашему новоявленному дружку из Тель-Авива. Скажу, он-де попал в яблочко, прислал камень самым толковым экспертам, знающим ему настоящую цену. — Он бережно положил камень обратно в упаковочную клеть. — На такую-то диковину покупатель уж непременно найдется.
«Кому же взбредет в голову хранить у себя дома чудовище? — подумала Лили. — Кто захочет, чтобы зло смотрело на него со стены собственного дома?»
— Ах да, совсем забыл, — сказал Джорджо. — Ты в курсе, что у тебя есть поклонник?
Лили нахмурилась.
— Что?
— Да заходил тут один в обед. Спрашивал, не работает ли у меня американка.
Она так и застыла.
— И что вы ему сказали?
— Я остановил отца, и тот ничего не успел сказать, — сообщил Паоло. — Мы можем влипнуть в историю, ведь у тебя нет разрешения на работу.
— Но, немного поразмыслив, я могу сказать вот что, — продолжал Джорджо. — По-моему, он в тебя втрескался. Потому и разыскивает. — Джорджо подмигнул Лили.
Она нервно сглотнула.
— Он сказал, как его зовут?
Джорджо весело хлопнул сына по руке.
— Смотри! — буркнул он. — Больно нерасторопный ты, сынок. Вот уже и новый ухажер объявился, того и гляди ее уведет.
— Как его звали? — снова спросила она, более резким тоном.
Однако отец с сыном не обратили внимания на внезапную перемену в ее состоянии. Они были слишком заняты подтруниванием друг над дружкой.
— Имени он не назвал, — ответил Джорджо. — Похоже, и дальше будет действовать инкогнито. А тебе придется угадывать.
— Он молодой? Как выглядит?
— О! Стало быть, клюнула.
— Может, в нем было… — она задумалась, — что-нибудь необычное?
— Что значит «необычное»?
Нечеловеческое, хотелось ей сказать.
— Глаза у него синие-синие, — вдруг вспомнил Паоло. — Странные какие-то. Светлые, как у ангела.
«Как у противоположности ангела».
Лили отвернулась, кинулась к окну и через запыленное стекло стала вглядываться в прохожих. «Он здесь, — подумала она. — И в Сиене меня нашел».
— Да вернется он, cara mia.
[8]
Потерпи немного, — успокоил ее Джорджо.
«Только меня уже здесь не будет».
Лили схватила рюкзак.
— Простите, — сказал она, — мне что-то нездоровится.
— Что случилось?
— Кажется, из-за вчерашней рыбы. Не прижилась чего-то. Пойду-ка лучше домой.
— Паоло тебя проводит.
— Нет! Не надо. — Она распахнула дверь, громко звякнув колокольчиком. — Сама дойду.
Она вышла из лавки, не оглядываясь, потому что боялась, как бы Паоло не бросился за ней вдогонку, возомнив себя благородным телохранителем. Ей нельзя было терять из-за него ни минуты. Сейчас нужно поторапливаться.
Домой Лили возвращалась обходным путем, сторонясь многолюдных площадей и больших улиц. Она петляла тесными переулками, поднималась по втиснутым меж средневековых стен узким лестницам, продвигаясь к району Фонтебранда. На сборы у нее уйдет около пяти минут. Она давно научилась расторопности и свыклась с необходимостью сниматься с места в любую минуту, так что ей оставалось только бросить в чемоданчик одежду и туалетные принадлежности и забрать пачку евро из тайника за комодом. Последние три месяца Джорджо платил ей наличными, прекрасно понимая, что у нее нет разрешения на работу. Но, так или иначе, ей удалось отложить на черный день кое-какую сумму, вполне достаточную, чтобы перебраться в другой город и перебиться во время поисков очередного места работы. «Заберу деньги, чемодан, и в путь, — решила она. — Прямиком на автовокзал».
Нет. Не годится, подумав хорошенько, спохватилась она, ведь там-то он точно будет меня подстерегать. Лучше взять такси. Конечно, это дороже, зато если на нем только выбраться из города, к примеру, доехать до Сан-Джиминьяно, то дальше можно пересесть на поезд до Флоренции. А там, среди несметных толп, она уж как-нибудь да затеряется.
В дом Лили вошла не со стороны площади, а через темную улочку, заставленную ржавыми мусорными баками и велосипедами на приколе, и стала подниматься по лестнице. В коридоре звучала музыка, доносившаяся через приоткрытую дверь в одной из соседних квартир. «Это тот ненормальный паренек-сосед, — догадалась она. — Тито со своим чертовым радиоприемником». Она поймала застывший, точно у зомби, взгляд мальчишки, сидевшего, сгорбившись, на диване. И прошла к своей квартире. Уже достав из кармана ключи, она вдруг обратила внимание на спичку — и застыла как вкопанная.
Между дверью и косяком ее не было — она валялась на полу.
Лили отпрянула, чувствуя, как у нее заколотилось сердце. Когда она, пятясь, отступила к двери Тито, паренек посмотрел на нее и помахал рукой. Не самое подходящее время для начала общения. «Только не говори ни слова, — молча молила она. — Не смей говорить!»
— Ты что, сегодня не на работе? — обратился он к ней по-итальянски.
Она развернулась и бросилась вниз по лестнице. И, выбежав на улицу, едва не споткнулась о велосипеды. «Черт, опоздала!» — подумала она, свернув за угол и взбегая по короткому лестничному пролету. Юркнув в заросший сад, она припала к осыпающейся стене и так и замерла, затаив дыхание. Пять минут, десять… Ни шагов, ни топота — никаких других звуков погони.
«Может, спичка выпала сама по себе? Может, еще успею забрать чемодан и деньги?»
Решившись высунуться из-за стены, она оглядела улицу. Ни души.
«Может, повезет? Может, рискнуть?»
Она осторожно выбралась на ту же улочку. И затем узкими закоулками добралась до площади. Но идти дальше в открытую она не решилась — украдкой выглянула из-за угла и посмотрела на окно своей квартиры. Деревянные ставни — открыты, как до ее ухода. Но тут сквозь сгущающиеся сумерки она уловила в окне движение. В проеме между ставнями мелькнул силуэт — всего лишь на миг.