Не то чтобы Лео часто заходил в гости в последнее время. Нам теперь неловко оставаться наедине. Но как бы мне ни хотелось поддержать его, я ничего не могу с собой поделать: мой взгляд невольно скользит в сторону двери в ожидании, что появится Конни и заполнит неловкую тишину.
– Это Китти? – спрашивает Лео, глядя на чехол для камеры.
И снова – щемящее чувство паники, сменяющееся облегчением. Чувство, колеблющееся на грани между «все ли у нас в порядке?» и «вроде у нас все хорошо».
– И все ее девять жизней.
– Сейчас, наверное, их осталось около шести, – замечает Лео.
Он-то знает – ведь это Лео придумал камере имя, после того как она пережила несколько трагических падений, едва не оказавшись в луже, когда мне показалось, что круто будет запечатлеть закат сквозь железные прутья спортивной площадки, повиснув вниз головой. Но в результате я лишь набрала полный рот резиновой крошки, поцеловав покрытие площадки.
– Не возражаешь? – спросил он.
Я опускаю голову, скрывая улыбку, когда вынимаю Китти из чехла. Лео протягивает руки над моей головой, чтобы достать из шкафа красивые белые тарелки своей мамы, и я начинаю раскладывать на них шарики лазаньи. На какое-то время мы погружаемся в легкую тишину, и я почти забываю, как сильно мне хочется, чтобы Конни была здесь. Я делаю несколько снимков творений Лео, он скачивает и публикует фото в инстаграме, а потом эти кулинарные творения отправляются в мой в желудок.
У него есть привычка – загружать и мои остальные фотографии. Я совершенно не ожидаю этого сегодня, и тем не менее, к моему удивлению, Лео протягивает руку, чтобы взять Китти. Я стараюсь не смотреть в его сторону, когда он листает снимки, сделанные с крыши офиса моей мамы в Сиэтле – я запечатлела предрассветный горизонт, пронзенный башей Спейс-Нидл на фоне тяжелых облаков.
Я привстаю на цыпочки, вглядываясь в экран. Моя голова едва касается его плеча – мы так близко, что пьянящий аромат корицы распространяется в воздухе вокруг меня, согревая легкие.
Визитная карточка Лео – класть корицу во все: кексы, буррито, пудинг, сыр на гриле. Даже когда она не сочетается с остальным блюдом, он все равно ее добавляет. Я помню, что со времен нашего детства от него всегда пахло так, словно он катался по витрине пекарни «Корица».
Он останавливается на одном снимке, наклоняя камеру, чтобы мне было лучше видно. Лео утверждает, что не разбирается в фотографии, но из дюжины фотографий, которые я сделала, он выбрал мою любимую – ту, где тени немного резче в тот самый момент, когда солнце вот-вот выглянет из-за облака.
Я поднимаю взгляд, чтобы одобрительно кивнуть, но он, оказывается, пялится на меня. Наши взгляды встречаются, и в его глазах есть что-то мягкое, что притягивает меня. Вдруг он скользит по моему подбородку своими теплыми пальцами. Мое дыхание беспомощно трепещет в груди, выдергивая меня из реальности, и я утопаю в глубине чего-то, что назревает в глазах Лео.
– Ты, эм… у тебя там пятнышко от сыра, – говорит он. – На твоем…
Я касаюсь лица в том месте, где он провел рукой. Такое ощущение, будто там бьется мой пульс.
– Ой.
– Ну так я публикую?
Я пытаюсь снова взглянуть в его глаза, и когда мне удается, все, что я замечаю, – медово-коричневый цвет радужки. Можно подумать, что у меня достаточно опыта работы с камерой, чтобы понимать, когда какое-то явление – всего лишь игра света, но я не могу смириться с чувством разочарования.
– Да, если хочешь, – говорю я, отстраняясь от него и его осеннего запаха и направляясь к столу.
Лео откашливается.
– Вот и славно.
Какое-то время он загружает фотографии на отдельную страницу в инстаграме, которую завел специально для меня, несмотря на то что от этой затеи я чувствую себя слегка не в своей тарелке. Но он продолжает убеждать меня, что неплохо было бы обзавестись подписчиками, создать портфолио и общаться с другими фотографами, как он и его друзья из лагеря делают это с помощью своих аккаунтов. Но правда в том, что я боюсь делиться своими снимками с кем-то. Мысль, что люди будут смотреть на мои работы, вызывает во мне чувство, будто я предстаю перед ними абсолютно голая, поэтому я даже не захожу на этот аккаунт.
К тому же, если кто-то действительно следит за ним, уверена, им чертовски скучно, ведь большинство моих фотографий за последний год – это одни и те же места, так как учебный поводок, на который меня посадили родители, с каждым днем затягивается все туже. И даже будь это не так, я все равно никуда не выбираюсь в последнее время. Фотография была нашим общим увлечением с Поппи. И куда труднее выбираться из зоны комфорта без моего напарника.
Спустя один виртуозный снимок комка из лапши и сыра и миллион хэштегов пост красуется в инстаграме, а большая часть шариков лазаньи теплеет в моем животе. Лео сидит на диване, наблюдая, как набираются лайки, а я присаживаюсь на подлокотник, немного помедлив, прежде чем решаюсь соскользнуть на потертые подушки рядом с ним.
– Мы так и будем тыкать сыром в лицо или все-таки поговорим о ДНК-тесте?
Я не очень владею умением плавно переводить разговор на нужную тему. На самом деле, никто из нас троих не силен в этом. Я слишком прямолинейна, Лео слишком честный, а Конни… Ну, у Конни просто ни на что нет времени. Лео уже готов к этому вопросу, и его предвкушение становится явным, когда он вздыхает.
Наступает тишина, и вот тот самый неловкий момент, когда мне кажется, что он вот-вот все испортит, а я не представляю, как смогу пережить это. Но он поворачивается ко мне с такой искренностью, какой я не видела в нем последние несколько месяцев.
– Это… я не знаю. Например, откуда ты можешь знать, что статистика не врет, и вероятность отсутствия других форм жизни во вселенной действительно равна нулю. – Он ковыряет шов на джинсах, который еще не порвался, но уже на грани. – Но почему тогда они молчат? Неужели они не хотят познакомиться с нами? Или они просто не могут до нас добраться?
Я толкаю Лео плечом, поначалу неуверенно, но в ответ он наваливается на меня всем своим весом. Наступает момент облегчения. Как же я ненавижу это – чтобы у нас все наладилось, кому-то обязательно нужно расстроиться.
– Мое генеалогическое древо – парадокс Ферми
[7].
Я жду какое-то время на случай, если он захочет что-то добавить. У нас с Лео всегда так. Я лучше понимаю его после того, как он что-то сказал, а не в тот момент, когда говорит.