За закрытыми дверями - читать онлайн книгу. Автор: Майя Гельфанд cтр.№ 26

Наталья терпеливо ждала Леонида возле служебного входа. Было холодно, публика давно разошлась, она стояла одна с жалким букетиком гвоздик. Наконец он появился – уставший, чем-то озабоченный, задумчивый. Поежился от холода, натянул до носа толстый шарф, закутался в свое пальто… Он совершенно не замечал Наталью, не видел ее восторга, скользил по ней равнодушным, чуть брезгливым взглядом, как смотрят на ползущую букашку. Его мысли витали в других сферах, недоступных, неведомых ей…

И тут она отважилась – протянула ему свой букетик. Он рассеянно взял его из ее рук, на секунду остановил взгляд. Она успела перехватить его – рассеянный, пустой.

– Спасибо, – пробормотал он.

Каким-то чудом она сумела дотронуться до его теплых рук, почувствовать его шершавую кожу и вздрогнула, как будто обожглась. Он уже ушел, не оглядываясь, а она еще долго глядела ему вслед, принюхивалась к еле заметному запаху его одеколона (неужели заграничного?), ловила тающие в сумеречном свете очертания его фигуры… И чувствовала себя самой счастливой женщиной на свете.

* * *

Так тянулось время. Из гардеробщиц Наталья выросла до костюмерши, и сфера ее деятельности стала широкой и плохо регламентируемой. Скромная, даже незаметная, услужливая, молчаливая, кроткая, она была всегда и везде и при этом никогда и нигде. Вскоре она стала совершенно незаменимой. Никто не знал точно ее обязанностей – она просто была. Сбегать за пивом, купить сигареты, принести сменное платье, утешить рыдающую актрису – со всеми этими задачами Наталья справлялась прекрасно. Оказалось, что она к тому же неплохо шила, и тогда ее взяли в костюмерный цех – подгонять платья и костюмы под фигуры артистов, перешивать старые наряды, утюжить, отпаривать, оторачивать и вышивать.

Ее не было видно, но она появлялась в самый нужный момент. Ее не было слышно, но она точно знала, когда понадобится ее помощь. И внешность у нее была серая, невыразительная. Нормальная. Такая, какую в жизни не вспомнишь, как ни напрягай память. Что-то ускользающее, безликое было в ней.

Леонид, как обычно, не обращал на нее никакого внимания. Он – сердцеед, звезда, артист и все прочее, и она – неинтересная, неталантливая, то ли секретарша, то ли костюмерша, непонятно, что и зачем. Кроме того, он тяжело переживал расставание с Кларой, которая запала-таки ему в душу – или, возможно, мысль об упущенном союзе с ней в те времена, когда она еще была красавицей и наследницей, не давала ему покоя. Да к тому же мама с бабушкой не позволяли ему расслабиться и как следует насладиться трауром по погибшей любви. Дня не проходило, чтобы они не начинали свою заунывную песню о том, что ему уже за тридцать, пора жениться, а то не дождаться им внуков… И все в таком же духе. Конечно, они оплакивали несостоявшуюся свадьбу и понимали, что такой исключительно удачной партии, скорее всего, больше не будет. Но все же мальчику нужно было жениться, и в этом вопросе они стояли насмерть.

Леонид от их тоскливых завываний лишь отмахивался, но в душе понимал, что они правы – пора бы остепениться и образумиться, не все ж до пенсии козлом скакать! Надо уже и о семье подумать.

Это случилось следующим летом, когда на чьем-то дне рождения, на природе, они оказались друг напротив друга. Леонид скользил по Наталье равнодушным взглядом, и вдруг она сказала, сама не веря собственной смелости:

– Вы не хотите пойти прогуляться? Мне одной страшно.

То ли из вежливости, то ли от неожиданности он согласился.

Светила сумасшедшая луна, пели сверчки, темнота манила, горячий влажный воздух забирался в глотку и душил, а он думал о чем-то своем, почти не видя ее. Она неожиданно опустилась на корточки, подвернула ему штаны, чтоб не испачкались, улыбнулась, словно извиняясь, – и тут он впервые взглянул на нее по-другому, по-настоящему, удивленным и совершенно ошалелым взглядом. Увидел смущенную улыбку, и серые глаза, и милый курносый носик, и темно-каштановые локоны вокруг круглого личика… Вдруг ему стало приятно и даже спокойно. Да, впервые в жизни он испытал покой рядом с женщиной! Ему не нужно было быть героем, звездой подмостков и оправдателем всех женских надежд. Достаточно оставаться собой – уставшим, одиноким, начинающим лысеть и толстеть мужчиной.

Через пару недель в кармане пиджака он обнаружил послание. Сначала не поверил: кому мог прийти в голову такой своеобразный, в стиле романов девятнадцатого века, способ общения? Но, сам того не ожидая, он испытал некое волнение и даже любовный трепет. Дрожащими руками, удивляясь самому себе, он разорвал конверт, вынул аккуратно сложенное вчетверо письмо, даже понюхал. Письмо, написанное на простом листке из общей тетради в клеточку, пахло прессованными опилками и чернилами. Никакого тонкого аромата духов, никакого любовного флёра… Типовая рубленая бумага.

Развернул. Пробежался по тексту: аккуратные небольшие буквы, прижатые друг к другу, широкие расстояния между словами. Ничто в этом письме не отражало ни душевного волнения, ни тревоги, ни смятения. Ни единой помарки, ни одной ошибки, как будто текст переписали начисто:

«Дорогой Леонид. Я знаю, что Вы не любите меня, но это не страшно. Я готова сносить Ваши капризы, терпеть Ваш сложный характер великого артиста. Я буду Вам готовить, стирать, исполнять все ваши желания. Я буду любить Вас всей душой, я буду рожать Вам детей. Я буду для Вас хорошей женой. Лучше Вы все равно не найдете, если до сих пор не нашли. Ваша Наталья».

Леонид перечитал письмо несколько раз. Еще раз понюхал, как будто пытаясь вдохнуть смысл написанного. Никогда еще ему не признавались в любви так бесхитростно и безыскусно. От письма веяло чем-то домашним, как Мусечкины котлеты, и простодушным, как компот. Удобным, как старые стоптанные тапки. Он небрежно скомкал письмо, засунул в карман и надолго задумался.

* * *

– Это просто смешно, – сказала Леночка, готовя для матери микстуру от кашля, которым она в последнее время страдала.

– Возмутительно, – подтвердила Мусечка, и в груди ее заклокотало.

– Ну какая она невеста? – рассуждала Леночка. – Ни кожи, ни рожи!

– Ни рыба ни мясо, – подтвердила Мусечка, и заодно поделилась своими знаниями фольклора.

И правда, Наталья ни в какое сравнение не шла с предыдущими пассиями Леонида. Высокая, бледная, с невыразительным рыбьими глазами и курносым носом, выдававшим в ней провинциальную дурочку, с нелепой плохой стрижкой, с глупыми кудряшками, которая ей совершенно не шли, она была похожа на беспородную собачку. Рядом с солидным, холеным Леонидом она смотрелась так, как ей и полагалось, – выскочкой, вытянувшей счастливый билетик. Да еще и моложе на целых десять лет! Ну что могла предложить ему эта дворняжка?

С другой же стороны, мама с бабушкой не могли не радоваться. В конце концов после стольких лет ожиданий, после слез и уговоров он готов совершить то, к чему готовили его на протяжении тридцати с лишним лет: стать настоящим мужчиной и главой семьи.

Свадьбу сыграли быстро, в дорогом ресторане с богато накрытым столом. Гостей набралось много. Невеста была прекрасна, юна и счастлива. Жених отличался задумчивостью и легкой отстраненностью, как и полагается простому советскому гению. Было совершенно очевидно, что эти двое категорически не пара, и многие предрекали, что скоропалительный брак закончится столь же скоропалительным разводом. Никто и представить себе не мог тогда, что пройдет не один десяток лет, и она по-прежнему будет подтягивать ему штаны, подворачивая их до колен, следить за питанием, чистить пиджаки, гладить рубашки, приносить кофе и заглядывать в глаза, будто оправдываясь.