Нестор - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Валентинов cтр.№ 12

В Москву Белов хотел вернуться из принципа. Слишком все несправедливо сложилось. Многое уже не исправить, но хоть что-то, пусть и не главное. В конце концов, по отцу он коренной москвич, предки жили в Белокаменной, если семейным преданиям верить, еще с допетровских времен.

18 июня 1931 года (дата незаживающей царапиной врезалась в память) пришла телеграмма с пометкой «срочная». Семью извещали о трагической гибели Александра Белова-старшего. Самолет, на котором он летел в командировку, разбился где-то на Урале. Потом был траурный митинг на Донском кладбище, стена колумбария, где замуровали урну с прахом, слова сочувствия от отцовских сослуживцев, тоскливый до боли напев «Вы жертвою пали…»

А через полгода мама вышла замуж. Новый супруг, военный в больших чинах, потрепал Сашу по щеке и велел называть его «дядя Миша». Со своими двумя детьми от двух прежних жен знакомить не стал, пообещав, что очень скоро, а если не скоро, то когда-нибудь обязательно. Жить вместе не стали, мама переехала на служебную квартиру мужа, а Сашу посадили в авто и отвезли в школу-интернат № 53, что в Сокольниках. Само собой, временно, до окончания ремонта. И в самом деле, пробыл он там недолго, меньше месяца. Снова авто, гремящий задымленный поезд – и новый интернат, на этот раз в городе Владимире. Мама провожать не пришла, но вскоре написала короткое письмо, дав наказ хорошо учиться и никому ни на что не жаловаться.

Александр не жаловался. Закончил десять классов на «хорошо» и «отлично», отказался поступать в военное училище, куда, как выяснилось, рекомендовал его отчим, и купил билет до столицы. Про Московский институт философии, литературы и истории он прочитал в «Известиях». Бойкий репортер обещал, что из стен «передового советского вуза» скоро выйдут пролетарские Пушкины и Некрасовы, но упомянул также, что на филологическом факультете создано отделение всеобщей литературы и романо-германского языкознания. Слава тезки-Пушкина Александра не прельщала, а вот немецкий язык он знал очень хорошо.

Пригодилось…

* * *

– Фридрих, – наконец представился сосед. – Только Фрицем не называй, не люблю.

Александр Белов молча кивнул. Выходило, как ни крути, скверно. Друг другу они не верят, и это, если подумать, правильно. Но – не поговоришь, что плохо. Можно только о погоде или… Или о географии!

– Фридрих, если это не военная тайна, куда мы попали? В смысле, что за город?

Сосед взглянул удивленно.

– В самом деле не знаешь? Ковно, бывший литовский Каунас. Здесь у пшеков отделение Экспозитуры № 1, подчинение двойное – Секция Восток при «Двуйке» и Корпус охраны границы. Если ты действительно русский, то попал по адресу, они работают непосредственно против СССР, Литвы и Латвии. Не удивил?

Замполитрука покачал головой. «Мы тебя отсюда уберем». Вот и убрали подальше, чтобы без помех заняться кулинарией. Бифштекс, как и было обещано.

Географическая тема исчерпалась, однако Фридрих (не Фриц) сам нашел новую. Взглянул внимательно, прищурился.

– А скажи что-нибудь по-русски!

Александр покосился на недоступное окно.

– По-русски?

Подумав немного, вспомнил майора с моноклем.

– Только это ничего не значит, здесь, в Польше, полно эмигрантов. Найти кого помоложе, в шинель нарядить, а для верности по физиономии съездить…

– Знаю! – Фридрих махнул здоровой левой. – Кстати, откровенность – хороший прием, чтобы войти в доверие… А хочешь психологический эксперимент? Все равно делать нечего.

Александр пожал плечами.

– Психологический, говоришь? Ну, давай психологический.

Немец оживился, подсел ближе, ударил взглядом.

– Правило самое простое. Говорю слово, а ты в ответ первое, что на ум приходит. Три подхода. Годится?

Белов хотел сказать «нет» (чего придумал, фашист!), но губы сами шевельнулись:

– Да!

Фридрих улыбнулся:

– Цвет?

– Морская волна.

…Коктебель, яркие камешки на пляже, вкусный чебурек, папа веселый, и мама веселая, на ней смешная шляпа с бахромой, вечером они пойдут в кино в Дом Волошина.

– Любимое блюдо?

– Раки!

…Раки, раки, раки! Укроп, петрушка, лук – и немного пива, не запивать, а в кастрюлю, чтобы появился сладковатый привкус. Те, что на базаре, – ерунда, раков нужно ловить самому, причем не сеткой, а по-честному, руками. Один на один, пусть у рака тоже будет шанс!

Сосед кивнул, весьма довольный, и усмехнулся еще шире, словно нового друга нашел.

– Ты – Нестор?

2

Соль осторожно взяла в руку консервную банку, поднесла к глазам. Прочитала – сначала то, что большими буквами, потом то, что мелкими. Ничего не поняв, прочитала еще раз.

– Но-о… Это же говядина. Обыкновенная тушеная говядина, никакая не обезьянина.

Хозяйка, в этот момент возившаяся у печки, обернулась.

– Плохо тебя шпионской работе учили! Что в банке необычного?

– «Boeuf Bouilli – Madagascar». Говядина. Из Мадагаскара, тушеная. Состав стандартный, мясо, соль, специи… Мадагаскар? Но там нет обезьян, там лемуры!

Герда негромко рассмеялась:

– Плохо, плохо тебя готовили! Географию знаешь, а историю – нет. Это солдатский паек, изобретение времен Великой войны. Когда такие банки стали присылать на фронт, «пуалю» решили, что если из Африки, то значит обезьянина. А надпись исключительно ради конспирации.

Соль вернула банку на подоконник, где скучали две медные джезвы, стеклянная банка с кофейными зернами и пустая, дочиста вымытая пепельница.

– Этим и пробавляюсь, – продолжала Герда, ставя на чугунную конфорку большую сковороду, тоже чугунную, с обмотанной тряпкой ручкой. – Дядя помог, позвонил на какой-то военный склад. Решил, что одна я с голоду помру, потому что по магазинам мне ходить лень. И ничего не лень, просто я иногда о времени забываю. Попадется интересная книга, особенно если по математике, зачитаюсь, а на дворе уже вечер.

Печка выглядела крайне непривычно. Внизу – цилиндр, а дальше возвышалось нечто, очень напоминающее буддийскую пагоду, от которой к потолку тянулась витая труба. Соль подошла ближе и, присмотревшись, заметила на боку литой медальон с остромордым собачьим профилем.

– Казбек, – прокомментировала хозяйка. – Афганская борзая. Эту печку Пабло Пикассо сделал, и собака, понятно, его. Решил увековечить. А проект – дяди Марка, в смысле Марка Шагала, он таких печек у себя в России насмотрелся. Их там называют «женщинами из буржуазии». Бур-джуй-кя.