Ватерлоо. История битвы, определившей судьбу Европы - читать онлайн книгу. Автор: Бернард Корнуэлл cтр.№ 55

Эти каре могла бы разрушить артиллерия, если бы Ней позаботился подвезти пушки поближе к линии. Еще их можно было разрушить с помощью пехоты. Такова она, игра «камень-ножницы-бумага», военная реальность Наполеоновской эпохи. Если заставить врага построиться в каре, то затем можно подвести к нему пехотную линию и подавить мушкетным огнем. Лишь в самом конце дня маршал Ней наконец прибегнул к этой тактике, отправив 8000 человек пехоты на штурм британских каре. Один из историков предположил, что Наполеон позволил кавалерии продолжать атаку, потому что само присутствие французской конницы заставляло союзную пехоту стоять в каре и делало ее уязвимой для артиллерийского огня, а артиллерия, несомненно, причиняла войскам Веллингтона страшные потери, но настолько ли они ослабели, чтобы последующая атака пехоты смогла прорвать линию обороны британцев?

Эти 8000 французов относились к корпусу генерала Рея, они не были втянуты в битву за Угумон. Битва еще кипела, но французы даже не приблизились к захвату шато. Мушкетные пули все так же барабанили по стенам, бомбы рвались в осыпающихся руинах главного здания, горы трупов лежали в саду и в огороде, но Угумон держался.

Защитникам шато с восточной стороны были видны французские колонны, ползущие вверх по склону. 8000 человек маршировали, их барабаны били, орлы реяли. Ватерлоо – крупное сражение с таким накалом и драматичностью, что атаку 8000 пехотинцев корпуса Рея часто упускают из виду, словно незначительную перестрелку, не заслуживающую внимания. Крупнейший бой французской пехоты в Пиренейских войнах был такого же масштаба, когда 8000 французов маршировали навстречу ужасам Альбуэры. А теперь Ней отправил дивизии генерала Башлю и генерала Фуа вверх по длинному склону. Их задачей было развернуться в линию и подавить каре союзников мушкетным огнем, но британцы стояли в каре только под угрозой кавалерии, а кавалерия выдыхалась. Она атаковала снова и снова, она проявляла необычайную храбрость, и все больше кавалеристов падали замертво на склоне холма. Когда пехота взобралась на склон, кавалеристов для атаки больше не осталось, а это значило, что пехота оказалась без поддержки конницы и британцы могут встретить ее в линии. То была четырехрядная линия с ограниченной огневой мощью, но командиры батальонов знали, что конница может вернуться в любой момент, и четырехрядная линия служила компромиссным вариантом, позволявшим быстрее перестроиться в каре.

Французская пехота построилась в изрешеченном пулями лесу под Угумоном и двинулась в атаку. Впереди шли застрельщики, которым предстояло сражаться с британскими застрельщиками. Обе стороны использовали многочисленные человеческие и конские трупы как укрытие. А вслед за французскими тиральерами в атаку шли колонны. Полковник Трефсон, адъютант генерала Башлю, вспоминал об атаке:

«Спешно отступать» – это фигура речи. Генерал Фуа, бригада которого шла слева от дивизии Башлю, выразился проще:

Огневая мощь британской пехоты вновь доказала свою эффективность. 8000 человек были разбиты за считаные секунды и сброшены с гребня мушкетными залпами и располосованы картечью. Выжившие бежали вниз по страшному склону, уже мокрому от крови, покрытому толстым слоем мертвых и умирающих лошадей, мертвыми и ранеными людьми. Усыпанному нагрудниками, которые сорвали и выбросили спешенные кирасиры, торопливо спасавшие свою жизнь. Усеянному ножнами, потому что многие французские кавалеристы торжественно побросали ножны палашей, показывая, что не вложат клинка в ножны, пока не победят.

Глупо отправлять незащищенную пехоту в атаку на британских солдат, которые, даже раненные, не сломали строя. Так же глупо отправлять в атаку кавалерию, не защищенную ни пехотой, ни адекватным артиллерийским обстрелом. Если император и вправду решил, что, принеся в жертву свою кавалерию, он уничтожит пехоту Веллингтона, то чудовищно ошибся, недооценив «вихрь смерти» и «огонь невероятной силы». Если французы собирались прорвать линию обороны Веллингтона, им следовало получше научиться играть в смертельную «камень-ножницы-бумагу», потому что для генералов Фуа и Башлю стало сюрпризом, что британские батальоны, уже разбитые, как они думали, могут ответить подавляющим мушкетным огнем.

Дальнобойная канонада продолжалась. «Красные мундиры» отошли с вершины гребня, мортирные снаряды падали на них, а ядра вспахивали площадку на вершине, но выиграть эту битву артиллерия не могла. Французам вновь требовалось атаковать британо-голландскую линию обороны, и до сих пор все попытки оканчивались неудачей. Однако французы наконец добились успеха.

Кризис назрел в центре линии Веллингтона.

«Каков обстрел, господа, – сказал герцог Веллингтон, когда французские пушки продолжили бомбардировку его позиций. – Посмотрим, кто будет стрелять дольше».

Стратегия герцога была довольно простой. Он решил драться на гребне и надеялся удержать Наполеона на расстоянии, пока не подойдет Блюхер. И вот Блюхер уже на поле боя, однако прусская армия продвигается ужасно медленно. Веллингтон сохраняет внешнее спокойствие, однако часто сверяется с часами. Позже герцог вспоминал: ему казалось, его часы отстают, их стрелки еле движутся. Прусская атака на Плансенуа отвлекла часть французских войск от поля между двумя гребнями, но для Веллингтона и его солдат это было неочевидно. Массовая бомбардировка продолжалась, а на французском гребне собиралась пехота для нового штурма позиций герцога.

«Прекрасные дочери» Наполеона обстреливали гребень Веллингтона, но артиллерия в одиночку не могла сдвинуть британо-голландцев. Требовался новый приступ. Тем не менее французы невольно помогли Веллингтону. Сперва задержали начало сражения, ожидая, пока подсохнет земля, а в день, когда на счету каждая минута, это стало подлинным благословением небес. Затем д’Эрлон атаковал плотным строем, из которого почти невозможно перестроиться в каре, и был разбит подошедшей конницей. Далее Ней в припадке оптимистического высокомерия бросил императорскую кавалерию под британский мушкетный огонь. Однако теперь, когда канонада загремела вокруг Плансенуа, французы все поняли правильно.