Лис Улисс [= Лис Улисс и клад саблезубых ] - читать онлайн книгу. Автор: Фред Адра cтр.№ 17

— Для меня это, признаться, несколько неожиданно, — сказал Константин. — Вообще-то, я не театрал.

— Вот как?

— Да. Собственно, я сегодня впервые в театре.

— Ты подумай… — бесстрастно произнесла гусыня.

— И вы знаете, такой шок! Это оказалось так… так… потрясающе! А вы… вы просто… у меня нет слов! — Константин кривил душой. Слова запросто нашлись бы, но он решил, что их отсутствие продемонстрирует его восторг красноречивей.

Изольда издала тоскливый вздох.

— Ясно. Поди сюда, мальчик. Выпьем.

— Ага, — Константин сел на стул напротив примы, выпрямив спину и сложив лапы на коленях. Изольда налила коньяк во вторую рюмку.

— Ну, за искусство! — она залпом проглотила содержимое своей рюмки. — Значит, спектакль тебе понравился?

— О да! Это великолепно! — воскликнул Константин.

— Гадость, — сказала Изольда.

— Простите? — удивился кот.

— Спектакль — гадость, — пояснила прима. — Пьеса — туфта, постановка — позор.

Константин растерялся.

— Но… а как же вы?

— Я и спасаю этот стыд от полного провала, — заявила Изольда.

— А другие актеры? Тристан?

— Тристан — напыщенный индюк. С шакальими повадками. Но так говорить не принято, поэтому немедленно забудь, что я это сказала.

— А зрителям спектакль нравится! — выдвинул Константин последний серьезный аргумент.

— Зрители — наше все, — кивнула Изольда. — Давай еще по рюмашке. За зрителей!

— За зрителей…

Гусыня выпила, поморщилась и произнесла:

— А скажи-ка мне, котик. Чего это ты одет как забулдыга? Это театр вообще-то.

Константину стало стыдно. Но буквально на секунду.

— А что такого? Нормальная одежда!

— Не заводись, мой мальчик. Мне ведь это нравится.

— Да? — удивился Константин.

— Мне нравится, что ты не вырядился, как все эти индюки. Ты не стесняешься своего плебейского происхождения. Уважаю.

— Вообще-то, моя бабушка была сиамкой, — оскорбился Константин.

— Ерунда, — отмахнулась Изольда. — У всех нас кто-то там был сиамкой в десятом поколении. Важно не это, а то, что ты не испугался быть самим собой. Предлагаю выпить за честность.

Они выпили за честность.

— Если бы ты знал, котик, какое болото этот театр, — сказала Изольда уже немного заплетающимся языком. — Какие звери здесь работают… Животные. Зависть, интриги, подлость. Вот три кита, на которых стоит театр. Никогда не мечтай о сцене, мой мальчик!

— Ладно, не буду, — кивнул Константин.

— О, эта сцена. Она манит, манит… А когда ты наконец рядом, она отталкивает, отталкивает! — Изольда замахала крыльями, демонстрируя как именно отталкивает сцена. — Давай, за сцену!

Они выпили за сцену. Изольда покраснела, ее начало пошатывать.

— А ведь я великая актриса, котик. У меня толпы поклонников. Толпы! Вот ты — поклонник?

— Конечно, поклонник, — подтвердил Константин.

— Во-о-от, — протянула Изольда. — Такие у меня поклонники. Какие-то лисы, вороны, коты… Банальность всякая. Ты только не обижайся.

— Нормально, — махнул лапой Константин.

— А я верю, что достойна большего. Знаешь, я еще никогда не получала букета от павлина, — актриса мечтательно закатила глаза. — Павлины не ходят на наши спектакли. Ни одного не видела. Никогда.

— Может, потому что они живут далеко отсюда? — предположил Константин.

— Может быть. А ты знаешь, какие они, павлины? Это самые красивые птицы на свете! К моим лапкам готовы пасть гуси, ястребы, даже орлы! Но это все не то. Банально, понимаешь, мой мальчик? Вот павлин… Хотя бы один вечер провести с павлином…

— У меня есть приятель пингвин, — зачем-то вспомнил Константин. — Могу познакомить.

— Пингвин… — задумалась Изольда. — Тоже вполне экзотично. Но, увы, вовсе не так красиво. Так что не надо.

— Ладно, не буду, — согласился кот.

— За красоту! — воскликнула Изольда.

Они выпили за красоту.

— Всюду обман! — вскрикнула Изольда с надрывом. — И пошлость. Нас окружает пошлость, котик!

«Она совсем пьяна. Да и меня уже шатает, — подумал Константин. — Надо сваливать. Знакомство состоялось, а напиваться до чертиков с депрессирующими примадоннами в задание не входит».

— Мне пора… — робко сказал он.

Изольда кинула на него тяжелый взгляд.

— Ты так, да? — спросила она.

— Правда пора. Меня ждут. Я ведь только хотел цветы подарить.

— Цветы, — горько усмехнулась гусыня. — Хоть от себя дарил?

— Конечно! Вы поразили меня своей игрой!

— Ах, льстец, — сказала Изольда не без удовольствия. Она величаво простерла крыло в сторону двери. — Ступай.

— До свидания…

— Будь здоров!

Когда Константин вышел на улицу, к нему сразу кинулись друзья.

— Наконец-то! — сказал Улисс. — Мы уже начали беспокоиться.

— Да ты пьян! — возмутилась Берта. — Признавайся, с кем пьянствовал?!

— С Изольдой Бездыханной, — гордо произнес кот.

— Что?! — удивилась Берта.

— Да-да. С ней самой. И, кстати, я не пьян. Всего лишь немного выпил для поддержания дружеской беседы. Мы ведь с Изольдой теперь друзья, между прочим. А когда другу плохо, Константин всегда придет на помощь!

— Что за помощь — пьянство?! — возразила Берта.

— Фиговая помощь, — с готовностью согласился Константин.

— Ну и? — спросил Улисс. — Что скажешь про Изольду Бездыханную?

— Скажу, что не такая уж она и бездыханная. Говорит басом, курит сигареты через мундштук, пьет коньяк и ругает театр.

— Чего?! — удивились все.

— А остальное — дома, друзья, дома…

Из дневника Евгения

Ах, что за день! Утром я повел Улисса и Константина в музей на встречу с Бенджамином Кротом, который на самом деле никакой не крот, а енот. И это подозрительно. Зверь должен определиться, крот он или енот, а то куда это годится! Я даже начинаю сомневаться: может, он также и не Бенджамин? Этот Крот решил, что мы грабим его могилы. Ну, не его личные, конечно. А вообще — древние могилы. Это глупое предположение нам на руку, я так и объяснил остальным. Правда, я точно не помню, почему нам это на руку.

Вечером мы все пошли в театр. Смотрели какой-то спектакль. Гусыня влюбилась в шакала и утопилась из-за доброго зайца лесов. Еще в конце были очень красивые кувшинки, которые символизировали меня и Лауру. Я смотрел не очень внимательно, потому что в зале была Барбара. Она тоже знала, что я там, и наверняка страдала.