Мое преступление (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Гилберт Кийт Честертон cтр.№ 80

Если на первом собрании, в строгой атмосфере юриспруденции и торговли, царстве кожи и бумаги в конторе мистера Гюнтера, Габриэль Гэйл чувствовал себя немного неуместной фигурой, то на втором «семейном совете» он и вовсе напоминал выброшенную на берег рыбу. Они встретились там, где от семьи Солтов оставалось хоть что-то, – в маленькой лавке города Кройдон, где прозаический брат потерянного поэта разрывался между суетой нового бизнеса и последними формальностями затяжных похорон.

Магазинчик мистера Дж. Солта был типичной английской лавкой сладостей – там продавались конфеты и пирожки с фруктовым повидлом, а вдоль стен выстроились напитки, в основном – бледно-зеленый лимонад. Стояли круглые блестящие столики, за которыми его полагалось пить. Пирожные и сладости были затейливо выложены в витрине, видимо, чтобы привлечь внимание юного поколения жителей Кройдона. Витрины были высокими, от пола до потолка, и все пространство лавки, казалось, заливал струящийся из них холодный разноцветный свет.

Тут же, в маленькой гостиной, полно было милых, без всякой логики подобранных безделушек и сувениров – не обошлось и без вышитых крестиком картин в рамах, церковного плаката и портрета Георга V. Гэйл знал за собой склонность к неожиданным реакциям на предметы и обстоятельства. Он часто воспринимал их не сами по себе, а как внешнее продолжение собственных мыслей, и сейчас, в провинциальном магазинчике мистера Солта, почему-то оторваться не мог от собранных там мелочей. Казалось, он так увлекся – рассматривал китайских набивных собачек, розовые подушечки для иголок на полке над камином, – что совсем позабыл о важной и серьезной проблеме, которая всех их сюда привела. Как завороженный, он рассматривал выложенные ромбами лимонные и малиновые леденцы в витрине и уделил столько внимания бледно-зеленому лимонаду, словно тот по важности не уступал бледно-зеленому абсенту, сыгравшему столь важную роль в трагическом исходе Финеаса Солта.

Габриэль Гэйл находился в необыкновенно приподнятом расположении духа этим утром – возможно, потому что погода стояла превосходная, а может, и по более личным причинам. Бодрым шагом он прошелся к лавочке через аккуратные зеленые пригороды Кройдона – и заметил, как добропорядочный кондитер выходит из дома, чуть более добропорядочного и дорогого, чем его собственный. До калитки его проводила девушка – красивая, строгая, с аккуратно уложенной вокруг головы толстой каштановой косой. Не составляло труда догадаться, что это и была набожная красавица, на которой Солт собирался жениться.

Поэт смотрел на бледные квадраты газонов и тонкие деревца вокруг с сентиментальной улыбкой, будто бы это он сам был влюблен. Веселость его не покинула, даже когда, спустя несколько фонарных столбов дальше по дороге, он столкнулся с мистером Хирамом Хаттом, лицо которого было по-прежнему равнодушным и ничего не выражало. Влюбленный кондитер все стоял у ворот, глядя на свою избранницу, и Гэйл жестом предложил продолжить путь без него.

– Скажите, – неожиданно подал голос Гэйл, – было ли вам когда-нибудь понятно или близко стремление древних мужчин провести ночь с царицей Клеопатрой?

Секретарь ответил, что вряд ли питал бы подобное желание, так как в подобной исторической мизансцене напрочь отсутствовали истинные американские ценности.

– Ах, всегда и везде есть свои Клеопатры, – ответил Гэйл, – и полно мужчин, которым только их и подавай, даже если они будут сотыми по счету. Но вот интересно, такой умный человек, как брат нашего кондитера, зачем он связался с мисс Гертой Хэзевей?

– Я с вами совершенно согласен, – сказал Хатт. – Я о ней ничего не говорил, потому что не мое это было дело. Но эта женщина – как смесь самогона и серной кислоты. И то, что я не упомянул о ней, кажется, вывело нашего друга адвоката на новый круг мрачных подозрений. Кажется, он думает, что мы с ней как-то связаны и, возможно, замешаны в исчезновении Финеаса Солта.

Гэйл пристально посмотрел на суровое лицо секретаря и вдруг спросил некстати: «Скажите, а вы бы удивились, если бы пропавший обнаружился в Маргейте?»

– Нет, – ответил Хатт. – В Маргейте или любом другом городе… Он в последние дни был очень беспокойным, места себе не находил. Почти не работал, подолгу сидел, уставившись на чистый лист бумаги, будто у него идей не было.

– Или как будто у него их было слишком много, – сказал Габриэль Гэйл.

Они дошли до кондитерского магазинчика. Доктор Гарт только что вошел в дверь, они поздоровались и прошли внутрь, где на диване уже сидел поверенный Гюнтер, мрачный и решительный, с цилиндром на голове, как у судебного пристава. Что-то зловещее ощущалось в том, как он держался, – будто звенела в нем натянутая тетива.

– Где же мистер Джозеф Солт? – спросил юрист. – Он сказал, что вернется к одиннадцати.

Гэйл улыбнулся и стал перебирать мелочи на каминной полке.

– Он прощается, – сказал он. – Иногда это занимает много времени.

– Тогда мы начнем без него, – сказал Гюнтер. – Возможно, оно и к лучшему.

– Значит, у вас есть для него новости? – спросил доктор, понизив голос. – Плохие новости о его брате?

– Полагаю, это можно назвать последней новостью, – сухо ответил адвокат. – В свете последних открытий… Мистер Гэйл, я был бы очень признателен, если бы вы перестали возиться с украшениями и сели. Мне очень нужны объяснения.

– Да, – пробормотал Гэйл задумчиво. – Разве это не то, что он должен объяснить?

Он поставил на стол предмет с камина, на который все тут же уставились, будто на экспонат в мрачном музее самоубийств или преступлений. Это была кружка, дешевая и безвкусная, розовато-белая с большой фиолетовой надписью «Подарок из Маргейта».

– Внутри проставлен год, – сказал Гэйл, мечтательно заглядывая в глубины этого замечательного сосуда. – Этот год.

– Ну и это в том числе, – сказал адвокат. – А также другие подарки из Маргейта.

Он вынул пачку бумаг из нагрудного кармана и задумчиво разложил их на столе, прежде чем заговорить.

– Так вот… Есть загадка, и человек действительно исчез. В наши дни в толпе не так легко раствориться, знаете ли. Полиция выследила машину Солта и могла бы выследить его самого, если бы он по-прежнему на ней ездил. Нельзя гонять по проселочным дорогам, выбрасывая трупы из автомобилей. Всегда находится какой-нибудь случайный свидетель, который что-то замечает – и рано или поздно приводит следствие к отгадке. Всегда и всему находится объяснение, и мне кажется, я его нашел для Финеаса Солта…

Гэйл резко опустил кружку и уставился на поверенного. Потом сказал с придыханием, будто у него в горле пересохло:

– Так вы все знаете? Вы поняли про пурпурные драгоценности?

– Постойте-ка! – воскликнул доктор с непритворным негодованием. – Дело становится все сложнее. Я не против тайны, пока она не превращается в мелодраму. Ну не говорите мне, что в разгадке будет фигурировать рубин раджи, который на самом деле – глаз бога Вишну.

– Нет, – улыбнулся поэт. – Но пурпурную драгоценность видит лишь тот, кто смотрит.