Эмоциональность. Как чувства формируют мышление - читать онлайн книгу. Автор: Леонард Млодинов cтр.№ 17

Валентность – приятно или неприятно, положительно или отрицательно, хорошо или плохо (или где-то в промежутке) – соответствует сообщению «все вроде бы хорошо» или «что-то не так». Возникает это сообщение в орбитофронтальной коре – части префронтальной коры, которая находится чуть выше глазниц ^[43]. С этой областью связаны принятие решений, управление позывами и подавление поведенческой реакции – все это сыграло свою роль, когда мой отец в ту судьбоносную ночь медлил у заграждения.

Возбуждение как аспект ядерного аффекта – психологическая готовность действовать, то есть скорость реакции человека на чувственные стимулы. Возбуждение – мера этой отзывчивости: сильная или слабая, энергичная или вялая. Возбуждение связано с деятельностью амигдалы, маленькой миндалевидной структуры, которая, как известно, играет определенную роль в производстве многих эмоций ^[44].

Связь ядерного аффекта с деятельностью орбитофронтальной коры и амигдалы не случайна. Эти структуры, как выяснилось, важны в принятии решений и плотно взаимодействуют с участками чувственного восприятия, а также с областями мозга, участвующими в производстве эмоций и памяти. У этих структур есть постоянный доступ к информации о состоянии тела и об окружающей ситуации. С учетом этих данных ядерный аффект отражает, способствуют ли выживанию гомеостатическое состояние тела и наличные внешние условия, и обеспечивает соответствующий подспудный фон, окрашивающий любой наш опыт и любое предпринимаемое нами действие.

Когда рискуют юнко

Сила ядерного аффекта красиво проиллюстрировал экспериментально Томас Карако, в ту пору биолог у Университете Рочестера, изучавший это явление в 1980-е годы, задолго до того, как оно стало предметом психологического интереса – и даже до того, как возникло само понятие ^[45]. Для своей работы Карако отловил четверых серых юнко – вид мелких певчих птиц – на севере штата Нью-Йорк, держал их в раздельных авиариях и провел с ними восемьдесят четыре эксперимента.

В одном эксперименте Карако птицам предоставил выбрать между двумя подносами со вкусной для них едой – пшенкой. В подготовительных занятиях юнко выучили, что на одном подносе количество зерен постоянно, а на втором меняется, хотя в среднем равно количеству зерен на первом подносе. В ходе самого эксперимента испытуемым предлагалось одновременно два лотка в разных концах авиария, равноудаленных от насеста с голодной птицей, и ей предстояло выбирать, из какого лотка кормиться. Это похоже на дилеммы, нередкие в дикой природе и в нашей жизни: выбрать нечто гарантированное или попробовать разжиться чем-то получше, рискуя при этом остаться с чем-то похуже.

Хитрость эксперимента состояла в том, что птиц держали при разных температурах, и разница в их телесных состояниях влияла на их выбор: когда им было тепло (что соответствует положительному ядерному аффекту), юнко предпочитали лоток с постоянным количеством зерен, а вот когда им было холодно (отрицательный ядерный аффект), птицы предпочитали рискнуть. Это логично: когда юнко тепло, для прокорма достаточно постоянного количества зерна, зачем же рисковать? А когда холодно, калорий для поддержания гомеостаза требуется больше, а потому только второй лоток, пусть и не гарантированно, однако все же предлагал возможность добыть необходимые калории.

Такого рода выбор мы, живя в человеческом обществе, совершаем постоянно. Вообразите, что работа А оплачивается лучше, чем Б, однако гарантий предоставляет меньше. Если обе работы удовлетворяют ваши потребности в доходе, вы, наверное, будете склонны выбрать работу более надежную, пусть и менее оплачиваемую. Если же нет, вы, возможно, предпочтете попробовать работу более денежную. Сомнительно, что юнко принимают подобные решения, однако, наблюдая за состоянием своего тела и учитывая его в своих непроизвольных прикидках – то есть через влияние на ядерный аффект, – птицы приходили к тому же выводу, к какому пришел бы профессионал, производящий математический анализ рисков.

Пусть мы, люди, наделены логическим мышлением, ядерный аффект подвигает нас, как и юнко, определенным образом мыслить, действовать и чувствовать. Мы все в одних и тех же обстоятельствах реагируем не одинаково от случая к случаю, а разница в нашей реакции зачастую связана именно с неявным влиянием ядерного аффекта. Следовательно, понимание силы его воздействия помогает разобраться, как мы реагируем на окружающих и на то, как они с нами обращаются.

Если субботним утром, после того, как вы славно позавтракали и с удовольствием выпили чашку кофе, вам звонят с какой-нибудь рекламой, вы, вероятно, станете держаться вежливо. Уровень вашего благополучия позволяет вам реагировать исходя из сочувствия к судьбе того, кто отчаялся настолько, что согласился на подобную работу. Если же вы проснулись с больным горлом и кашлем, вы, вероятно, проклянете звонящего и бросите трубку, сосредоточиваясь на своем переживании недовольства, возникшего из-за того, что вам портят утро выходного дня. Ваше поведение в обоих случаях – в той же мере отражение и вашего психологического состояния, и реакции на событие. Особенно в щекотливых ситуациях стоит иметь в виду, что отклик человека на ваши слова или поступки может быть обусловлен текущим ядерным аффектом вашего визави в той же мере, в какой и тем, что́ вы сказали или сделали.

Ось «кишечник – мозг»

Ядерный аффект сообщается психике посредством нейронов, но также и воздействием молекул, попадающих в кровь или в органы, – например, нейромедиаторами серотонином и дофамином. Ядерный аффект – центральный элемент связи между психикой и телом, и он гораздо мощнее, чем ученым казалось даже десять-двадцать лет назад. Поворот произошел на все сто восемьдесят градусов: то, что когда-то считали воззрением, близким к чудачеству, теперь стало общепринятым. Возьмем, например, то, что наука недавно освоила методы медитации и осознанности; пусть практикующие и не выражаются в таких понятиях, и то, и другое – способы непрерывного осознавания ядерного аффекта.

Эволюционные корни связи «тело – психика» уходят в начало самой жизни. Задолго до появления животных, задолго до того, как у них развились глаза, уши и носы, такие простейшие организмы, как бактерии, способны были чувствовать в своем ближайшем окружении другие организмы и молекулы и умели отслеживать свое внутреннее состояние. Эволюция еще не изобрела психику, но те древние организмы, «выбирая», какой процесс осуществить, реагировали на поступавшую информацию.

Джон Донн писал в 1624 году: «Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе, каждый человек есть часть Материка, часть Суши» ^[46]. То же касается и клеток. Как я уже говорил, даже бактерии выживают не поодиночке, а существуют в группах и сигналят друг другу, испуская те или иные молекулы. Таким образом, клетке в ее сопротивлении энтропии помогает опыт ее соседей. Именно эти молекулярные сигналы позволяют бактериям выживать под действием антибиотиков. Действие многих подобных препаратов основано на том, что они растворяют клеточную мембрану. Но прежде чем погибнуть, клетка способна подать молекулярный сигнал тревоги, и прочие бактерии включат у себя защитный режим, меняющий их биохимию. Если антибиотика введено недостаточно, бактерии успевают «научиться» избегающему поведению до того, как их уничтожат подчистую, и болезнь поэтому не уходит. Вот почему ваш врач повторяет, что прекращать прием антибиотиков нельзя, пока не пропьете весь курс целиком, даже если вам кажется, что вы уже поправились и больше лекарство пить не надо: болезнь способна включиться обратно на полную катушку, а может, и сильнее.