Реванш Генерала Каппеля - читать онлайн книгу. Автор: Герман Романов cтр.№ 8

Чита

командующий войсками Забайкальской области

генерал-лейтенант Семенов

- Ай да, Гришка, ай да сукин сын!

Бессмертные слова великого русского поэта, сказанные в адрес самого себя, развеселили Григория Михайловича. Атаман гоголем прошелся по кабинету, в котором густыми клубами висел табачный дым.

Вообще-то Семенов был практически некурящим, лишь иногда в нервном состоянии и мог позволить себе папиросу для успокоения. Вот только нынешняя его ночь оказалась таковой, что попеременно бросало то в жар, то в холод, и высмоленная пачка папирос с собственным портретом не помогла успокоить порядком расшалившиеся нервы.

Вчера вечером, только прочитав указ с воззванием главнокомандующего и правителя новообразованной ДВР, атаман решил, что все просто перепутали телеграфисты, и все это есть самая настоящая большевицкая провокация. Но вскоре выяснилось, что получены подлинные депеши из Иркутска. Тогда Семенов решил, что генерал Каппель слегка тронулся умишком в своем походе, но почти сразу же отринул эту крамольную мысль – он говорил по телеграфу с вполне здравым человеком. Немного подумав, Григорий Михайлович вспомнил, что про главкома прежде ходили нехорошие слушки, что он со времен командования армией КОМУЧа в восемнадцатом году подхватил «розоватый» эсеровский душок. И вот тут атаман взбеленился – ему, который при всех показывал «природный казачий монархизм», определенную приверженность прежним порядкам, нельзя предлагать такое. В сильнейшем раздражении, которое быстро переросло в опаляющий душу гнев, атаман хотел отправить в Иркутск резкий ответ и демонстративно подать в отставку со всех постов, даже отказаться от полученного чина.

Однако неожиданно на ум пришла вполне здравая мысль - а не мистификация ли все это?!

Может все дело в потаенном смысле слов главнокомандующего, когда тот вел переговоры с ним по телеграфу. Ведь к бабке не ходи, но чехи все телеграммы перехватили - депеши шли через Верхнеудинск, занятый поездами корпусного штаба интервентов, и главкому с адмиралом поневоле приходилось быть осторожными, не прибегать к открытому тексту, а вести разговор только иносказательно, надеясь на его сообразительность.

Григорий Михайлович приказал немедленно отпечатать текст разговора с Каппелем и Колчаком, заодно вторые оттиски приказа и воззвания немедленно отправить посыльным в руки бывшего председателя правительства упраздненной «Российской Восточной Окраины» кадету Таскину, члену двух последних Государственных Дум и Учредительного Собрания от казачьего населения Забайкальской области.

Затем атаман потребовал принести себе крепкого чая, выложил еще одну пачку папирос, и, достав белейший лист бумаги, принялся остро заточенным карандашом подчеркивать те места, где имелись явственные намеки на двусмысленность. Таких фраз набралось изрядно, атаман воспрянул духом. Он положил приказ по армии и принялся изучать его по строчкам так, как учили его юнкером в Оренбургском казачьем училище, где преподавал и Александр Ильич Дутов, бывший при адмирале Колчаке походным атаманом всех казачьих войск Урала, Сибири и Дальнего Востока.

Аккуратно расчертил листок на две колонки, надписал «за» и «против» и принялся дотошно разбирать приказ главнокомандующего по всем пропечатанным пунктам – что «дышало» в них явным и тайным большевизмом, а что отвечало собственным его чаяниям, как казака и генерала. Через четверть часа первая колонка оказалась плотно заполненной, однако последняя осталась практически пустой. Глядя на нее, атаман начал медленно охреневать, искренне негодуя на главнокомандующего – другого слова для описания своего состояния у него просто не нашлось.

Выкурив пару папирос и немного успокоившись, он решил действовать от противного, и, сделав над собою усилие, представил себя самым настоящим правоверным большевиком, чуть ли не троцкистом и ленинцем в одном замесе, снова бодро зачеркал карандашом, максимально напрягая мозг и отрешившись от всего на свете. Через полчаса ситуация не изменилась, судя по тексту – но теперь уже колонка «против» была переполнена, так что тут все повернулось кардинально наоборот, с ног на голову.

Совершенно обалдевший от таких изгибов и поворотов человеческой мысли атаман Семенов несколько минут тупо пялился в собственноручно написанные строчки, а потом, как говорят, на него накатило волной, или вернее дошло. Словно густая пелена с глаз упала!

Григорий Михайлович на подгибающихся ногах добрел до шкафчика, щедро налил полстакана водки и жахнул «торчком», опрокинув огненную влагу прямиком в горло. Отер усы и снова уселся за стол, изумленно взирая на исчерканный текст. Затем, выкурив очередную папиросу, набросился с карандашом на воззвание, применяя вовсю полученный навык – через полчаса и эта бумага была полностью разобрана «по косточкам». Он вздохнул с нескрываемым облегчением, снова лихо опрокинул полстакана, и, радостно потирая руки, перефразировал слова бессмертного поэта…

Человеку гражданскому, насквозь штатскому, ни дня не служившему в армии, трудно понять военного – те живут по своим собственным законам. И речь у них иная, и помыслы, и взгляды на жизнь. Откуда все это знать безответственному политическому демагогу, что в русской армии всякий что-либо предложивший сделать, это дело добросовестно потом выполняет, а всякая инициатива тем самым и наказуема.

Ответственность, судари мои драгоценные, любого поумнеть заставит, стоит эту тяжелую ношу на плечи взвалить. Да еще неподъемную, от которой коленки враз подгибаются. И долгонько так ее потаскать, да еще приказами подхлестываемый, и вместо лавров победителя, терновый венец на бедовую голову примеряя. Вот так с вами говоруны «общественные» и поступать будут в дальнейшем, причем вы, на «ура» сие воззвание сейчас воспринявшие, всеми фибрами душонок, очень уж вам понравилось оное, плясать от радости будете. Как же – «завоевания революции» приняты, народ вам кланяться в ножки вроде бы станет. Может и будет, поначалу, недельку-другую, с месяц, самое большее, а вот потом вас отреплют хорошо за волосья немилосердно, и пинка под толстый зад отвесят доброго!

Ибо теперь вам не укрыться под удобной вывеской «политическая партия», будет полная персонификация власти – сиречь ответственность персональная каждого политического болтуна за порученное ему дело. И хана на том бездельнику, и партии, что его выдвинула на пост – вот это вы в воззвании и пропустите, ибо не военные люди. Но только поздно будет – под бархатной перчаткой «обновленной революцией порядков», вы скоро ощутите на своей тонкой шейке стальную хватку главнокомандующего.

Ох, захрипите и взвоете, господа-граждане, вот только деваться будет некуда – вот они, подписи ваши под документом стоят, сами на все заранее согласились. Да, почет вы любите, и он вам будет, господа «демократы», но и ответственность ваша перед народом такова станет, что о прежних порядках с Государственной Думою, что только хаять всех могла, что шавки за заборами, за слова свои не отвечая, с тоской в глазах вспоминать будете.

- Свадебной лошадью у нас скоро станете – голова вся в цветах, зато холка в мыле! И под кнутом! В хомуте!