За тридевять земель - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Мекачима cтр.№ 75

– Хвала Тенгри! – вздохнул Тевур. – Что ты видел?

– Хизр осаждён, – говорил хороксай, и хан нахмурился. – До града день пути.

– Значит, отдыха не будет, – заключил Тевур.

– Отдых нужен, – возражал Ильвасар, – нас ждёт битва. Дух Чакре заверил меня, что Хизр выдержит осаду.

– Ловчий ксай уже предрёк нам лёгкую победу, – не соглашался Тевур, – и на крепость брата напали.

– Мы не всегда можем понять замысел Тенгри – поражение порой ведёт к великой победе. – Ильвасар внимательно посмотрел на хана, который ответил ему грозным взглядом. – Людям надо отдохнуть. Усталый воин меча не поднимет.

– Что ещё ты видел? – спросил Тевур, заметив, что старый хороксай говорит ему не всё. – Что явила тебе Птица Духа?

– Холод, – нехотя ответил Ильвасар, которому студёный ветер пришёлся не по нраву.

– Холод? – переспросил Тевур и усмехнулся. – Чтобы его ощутить, не надо быть хороксаем – всё войско чувствует суровость этих мест.

– То, что мы чувствуем сейчас, – не холод, – покачал белоснежной головой Ильвасар, – холод будет впереди.

Светозар уже седмицу шёл в глубь Южной Тайги, держал путь к вилам по наказанию князя Дрефа. Впереди летел чёрный Дрозд: птичка порхала между деревьями, купаясь в золотых солнечных лучах, льющихся водопадами сквозь высокую крону. Хвойные дерева перемежались лиственными, которые уже украсили первые краски грядущей осени.

На проведённом вече Йолка было решено созвать Великое Вече – вече всех народов Леса, дабы дети Индрика объединились перед студёным временем войны. Князь Дреф отправил в лесные города посыльных с вестью – птиц, что несли послание и лешим, и вилам, и берегиням. Вече созывалось на Великой Поляне, на границе Северной и Южной Тайги, там, где Белая река сливалась с Лесом.

Дреф отправил Светозара к берегиням, чтобы вилы явили человеку своё Слово и благословили его на грядущем Вече перед всеми народами Леса. Светозар в город вил отправился один: Дреф не велел другим йарям сопровождать его. Князь молвил, что это ещё одно испытание духа, который юный сварогин должен выдержать сам, – одинокое путешествие по Лесу в мире Света, пройти которое должен каждый сын Леса после того, как его воскресила Песнь.

Лиственный лес, который начинался южнее Йолка, после окружающего город ельника, виделся сварогину мягче и спокойнее, нежели хвойный. Виделся таким скорее по духу, нежели по внешнему качеству. В отличие от хвойной тайги, где кустов почти не росло, а землю покрывал хвойный опад, идти сквозь заросли лиственного леса было сложнее. Агнешке помогали уроки, которые давал ему князь Дреф, когда сварогин только начинал внимать Матери-Природе: князь Йолка учил слушанию леса – птичьим трелям, хрусту веток и шёпоту ветра. Дреф говорил, что для того, чтобы вернее слышать настроение леса, в Йолке используют музыки ветра. Для того же, знал Светозар, на вершине его тояга теперь висят бубенцы: полые деревяшки, что глухо стучат о посох при ходьбе, которые Дреф называл голосом тояга. И в этом стуке можно услышать лес. Когда стук мягкий и тихий – в Лесу хорошо и спокойно, и силы нечистой рядом нет, когда же стук делается резким и сухим, то говорит о том, что настроение у Леса испортилось, или русалочья чаща рядом, или болото, охраняемое болотниками, близко.

Сейчас бубенцы звучали крайне мягко: лес принимал путника, что, едва касаясь земли благодаря своему Слову, шёл сквозь его чащу. Чувствуя покой, Светозар позволил себе задуматься: после того, как его дух переродился в Песне Леса, сварогин научился верно обращаться со своими мыслями. Правда, рассказать о том, как это делать, он не мог – теперь человеку стали понятными слова, которыми всякий раз отвечали на его вопрос о думах лешие: «Как не думать? Да вот так же, как ты молчишь – не всегда же слова молвишь. Не думай, и всё». Будто золотой огонь степи, что явил человеку Лес, научил его и этой мудрости. Теперь Светозару думы были подвластны так же, как и слова.

Идя сквозь солнечный лес за чёрным Дроздом, которому в Царствии Индрика Светозар велел отвести себя к вилам, чувствуя, что в мире покойно, Светозар позволил себе унестись мыслью к семье, в родную Волыньку. Светозар представлял себе строгого отца Тихона, его ясные, окружённые морщинами глаза; старшего брата Ивана – удалого рыбака, которым отец так гордился; добрую матушку Аграфену, что всегда помогала Светозару в те времена, когда он был Агнешкой. Те времена были счастливыми, и он, живя в Йолке не менее счастливо, их вспоминал; как вспоминал и Василису, для которой он навеки останется маленьким мальчиком; и берегиню Василисы – добрую лесную деву с пепельными волосами, облачённую в шкуру медведя, пронзённую стрелой. Светозар грустно улыбнулся своим мыслям: те времена, когда другие вели его, Агнешку, прошли, и сейчас он обращался к ним последний раз. Светозар был уверен в том, что родные считают его погибшим. И знал Светозар, что они были правы. Грядёт иное время, и вести придётся ему самому – сварогину, у которого нет ни отца, ни матери, которого воскресили Лес и его Песнь.

Когда на рассвете Светозар покидал Йолк, его провожал князь Дреф, йари, Айул и даже Великий Ведай. Хоть предстоящий путь и страшил человека, от тёплых проводов на душе стало легко. Лешие желали человеку Света, лёгкой Песни и доброго Леса. Даже птицы йарей явились из Царствия Индрика, дабы спеть человеку. Пела Свиристель Иванки, красноватый Щур Ватана, Кедровка Явиха и Воробьиный Сыч Айула. И под птичьи трели и добрые слова начался самостоятельный путь рождённого Лесом Светозара.

Вдруг резко хрустнула ветка, и Светозар, отринув думы, остановился: звук был слишком громким в лесной тишине. Сварогин оглянулся: клонившееся к вечеру солнце золотило вершины крон, и от деревьев пролегли глубокие синие тени, в которых прятался робкий туман. Дрозд летел впереди, но завидев, что человек остановился, чирикнул и опустился на ветку. Бубенцы на тояге качались бесшумно, и это было странно: если бы рядом была сила нечистая, звук был бы резким. Светозар закрыл глаза и воззвал к Песне Леса, но и она молчала тоже. Сын Леса нахмурился, открыл глаза и огляделся вновь – тишина. Звенящая. Даже Дрозд, сидя на ветви, молча смотрел на сварогина. Вспомнил Светозар слова Дрефа о том, что Лес молчит крайне редко, но если дорога привела к безмолвному Лесу, надо быть особенно внимательным. Светозар осмотрелся ещё раз, глубоко вздохнул и продолжил путь. Дрозд вспорхнул и полетел впереди.

Чем дальше шёл Светозар, тем молчаливее становился бор: даже внук Стрибога не шелестел листвой. Тени сделались глубже, а туман, что жался к земле, – плотнее, и казалось теперь, что плывут над землёй маленькие облачка. Сквозь облачка тумана шептали голоса, сначала мягко, тихо, едва слышно, затем отчётливее и яснее: мелодичные, словно птичьи трели, холодные, как лесные ручейки и прекрасные, как благоухающие цветы. Голоса пели о высоком небе и ясном солнце, о синем море и золотой степи, о непроходимых лесах и просторных полях, и вместе с их песнью сквозь туман виделись миражи: бескрайние моря и золотые степи, непроходимые чащи и высокие горы, быстрые реки и покойные озёра… Миражи становились ярче, и голоса сливались в музыку, что завораживала и влекла в неведомые дали. Музыка открывала взору молчаливый бор, танцевала берегиней у озера, скакала солнечным зайчиком по листьям деревьев и звенела хрустальной росой.