– Любым возможным способом. Попрошайничество, воровство, ложь, распространение наркотиков. Несколько честных подработок тут и там. Мыл посуду, строил дома, был барменом. Но большую часть этого я бы предпочел не обсуждать. Это то, чем я не горжусь. Я потратил впустую почти двадцать лет, скажем так. Измученный беглец без пристанища. Преступления становились все тяжелее и тяжелее, и я все больше и больше запутывался. – Брукс сделал глоток воды и вытер пот со лба. – Это забавно. Я никогда не говорил об этом раньше. Джейк и Отис – единственные, кто знает мою историю. Не так уж много. Но я просто не люблю рассказывать об этом.
– Пора поделиться этим. Оно того стоит.
– Я не хочу, чтобы дети читали обо мне в Rolling Stone и думали, что скатываться по наклонной – хорошо.
– Думаю, они прочтут ее и вдохновятся. Ненавижу произносить банальности, но это же настоящая гребаная американская мечта. Второй шанс, взросление. Так как же в этом замешан Отис?
– Десять лет назад я жил в картонной коробке в Нью-Йорке. Ожидая смерти и желая сдохнуть поскорее, поскольку существовал за счет того, что люди кладут в мою чашку, и знаете… угасая. Честно говоря, сходил с ума. Было примерно это же время года. Помню, как падали листья в Центральном парке. Я сидел на скамейке, посасывая сигаретный окурок, подобранный на земле, и жалел себя. Помню, что был чертовски зол. Мои ляжки были такой же толщины, как сейчас руки. – Брукс скрестил ноги и глубоко вздохнул, прежде чем продолжить: – Отис появился из ниоткуда и сел на скамейку рядом со мной. Попытался завязать разговор. Поначалу я его игнорировал, но он смог найти слова, которые заставили меня прислушаться. Он сказал мне, что хочет помочь, вот так запросто. Позже я понял, что был примерно того же возраста, что его умерший сын, именно это и привлекло его ко мне. Отис сказал, что знает, что такое безысходность. Рассказал мне кое-что о своей жизни, и оказалось, что моя в сравнении – замечательная. Это было больше, чем просто человек, говорящий со мной; казалось, что происходит что-то грандиозное, словно он был кем-то или чем-то потусторонним, призванным изменить мою судьбу. Даже не знаю, как это описать.
– Я понимаю, что вы имеете в виду, – проговорил Ари.
– Тот момент – он казался значимым, важным. Будто мне нужно обратить на это внимание. Отис оставил мне свою визитку. Сказал, что мне нужно завязать и позвонить ему. Сказал, что отвезет меня в место, о котором я никогда не слышал, называемое Красной Горой, в пустыне на востоке штата Вашингтон. Он сказал, что даст мне жилье и работу. Второй шанс, как вы верно подметили. Потом ушел. Я позвонил ему через месяц, одолжив у кого-то мобильник. Вскоре я учился у него на Красной горе, как делать вино. Он занимался со мной восемь лет. То, кем я стал, все, что умею, то, как определяю вино, аспекты терруара
[34] и прочее – всем этим я обязан Отису.
Ари продолжал расспросы еще два часа, пока Эбби не спасла Брукса. Ему никогда не хотелось расписывать свою жизнь в мельчайших подробностях, как он сделал это сейчас. Но он понимал, что должен открыться. Он был обязан Джейку, винодельне, Отису и Красной горе. Пресса была хорошей штукой, и история, вероятно, стоила того, чтобы ею поделиться. Люди любят читать про возвращение блудных сыновей.
– Вот и ты, – сказал Брукс Эбби, шляпа водителя грузовика скрывала ее волосы почти полностью.
– Привет, джентльмены. Не хотелось вас прерывать.
Ари скрестил руки на груди.
– Думаю, я так или иначе выжал из него все, что мог.
– Он выглядит так, будто вы его били.
– Всю кровь выпил, – признался Брукс.
– Я принесла тебе обед, – сказала Эбби.
– Это очень мило с твоей стороны. – Он был очень рад ее видеть по многим причинам. Брукс посмотрел на Ари. – Мы уже можем завершить?
– Думаю, у меня уже достаточно материала. Я скажу вам точнее, прежде чем мы отправим их в печать. Возможно, мне понадобятся кое-какие дополнительные сведения, которые мы можем обсудить по телефону.
Эбби и Брукс попрощались с Ари и сели за тот же стол, чтобы насладиться обедом. Женщина достала термос и вылила содержимое в тарелки.
– Суп карри из тыкв, которые я собрала сегодня утром. Надеюсь, тебе понравится.
– Только тыква. Карри ведь не из сада? Вы там обленились совсем.
– Мне ужасно жаль вас разочаровывать, но я действительно купила карри в магазине.
– Ну, так и быть…
– Посмотрите, кто сегодня юморит! Ну разве ты не прелесть?
Они улыбнулись друг другу. Это был очень приятный момент, между ними возникла настоящая связь.
Эбби развернула фольгу со стопкой домашних лепешек роти
[35].
– Они потребуют хорошего вина. – С этими словами Брукс ушел в дегустационный зал и, вернувшись, наполнил бокалы. – Наш новый продукт, разлитый по бутылкам на прошлой неделе. «Шенен Блан» из Красной горы, местное брожение, никакого остаточного сахара, нейтральная бочка. Меня это прям будоражит! Отличные плоды с самых низких участков.
Эбби сделала глоток.
– Мне стыдно признаться, однако я не поняла и половины того, что ты сказал, но напиток восхитительный.
– Тебе не нужно смущаться. Позволь мне сказать тебе кое-что. Я провел первые пять лет с Отисом, учась пробовать вино, изучая все вкусы, недостатки, ароматы, науку. И вот спустя несколько лет я пытаюсь забыть все это, стать таким, как ты. Мы, виноделы, прокляты чрезмерной аналитичностью. Теперь все, что я хочу делать, это пить вино, не думая о рН, или об уровне алкоголя, или об отсутствии либо избытке фруктов, или о его вязкости или густоте.
Она покачала головой.
– Изнурительно.
– Я хочу пить вино так же, как ты. Вкусно ли мне – вот что по-настоящему важно. В конце концов, имеет значение только то, заводит ли это вас. Вот почему Отис так чертовски хорош. Он может анализировать вино наилучшим образом с научной точки зрения, но он за секунду умеет отключать свое левое полушарие и пробовать вино, словно в первый раз.
Брукс все утро не мог выбросить из головы мысли об Отисе. Ему хотелось поговорить с Эбби о удручающем положении наставника, но он обещал держать это при себе. Бейкер отмахнулся от этих мыслей и сосредоточился на особенной женщине, сидящей перед ним.
– Хватит о вине. Давай поговорим об этом обеде. Давай поговорим о тебе. Ты такая хорошая повариха! Ты приготовила это сегодня?
Эбби вытерла рот.