Карамело - читать онлайн книгу. Автор: Сандра Сиснерос cтр.№ 120

– Ну конечно. И ты решила, что это чудо? Понюхай цветок, и тоже увидишь Бога. Бог повсюду. И, да, он есть и в любви. И что с того? Тот мальчик не единственный, кто способен любить тебя. Будут и другие, могут быть другие, должны быть другие. Ay, Селая, не иди на поводу у того, кто первым сделает тебе комплимент. Ты еще даже не полноценный человек, а только становишься собой. И ты будешь становиться собой всю свою жизнь. Вот в чем проблема. Бог дает нам стремление к любви, когда мы еще дети, а разум пробуждается в нас, когда нам хорошо за сорок. Тебе же не нужен человек, не знающий самого себя, верно? Послушай, он маленький мальчик, а ты маленькая девочка. Ты еще найдешь того, кто будет достаточно смел, чтобы полюбить тебя. Когда-нибудь. Однажды. Но не сегодня.

– Папа говорит: «Ты никогда не найдешь того, кто будет любить тебя так же сильно, как твой papá».

– Просто он ревнует. Послушай меня, ревность – это ужасно. Посмотри, куда она завела меня. Ay, Cелая, нет ничего удивительного в том, что я здесь, не живая и не мертвая.

Бабуля пристраивается на папиной подушке, как большой печальный стервятник, на нее тяжело смотреть, так сильно она плачет.

– Бабушка, тогда в Акапулько ты рассказала моей Маме о Канделарии, правда ведь? Зачем ты это сделала? Зачем? Маме не нужно было знать об этом. Зачем ты сделала ей больно?

– Я сделала это из любви.

– Любви!

– Ну давай, посмейся надо мной, страдалицей. Я сделала это из любви. Хочешь верь, хочешь не верь. Я хотела, чтобы твой отец был только моим. Я не хотела ни с кем делить его. И я рассказала все потому, что устала от умствований твоей матери. Рассказала потому, что она ненавидела меня и все еще ненавидит. Вот почему я прицепилась к ней. Мне нужно, чтобы все, кому я сделала больно, простили бы меня. Ты же заступишься за меня перед ними, Селая? Ты должна сделать это. Ты бойка на язык. Пожалуйста, скажи им, Селая. Заставь их понять меня. Я не такая уж и плохая. А теперь мне страшно. Я никогда не хотела быть одной, а ты посмотри, где я сейчас.

– А почему Папа не рассказал мне про Канди?

– Некоторые истории не предназначены для детских ушей.

– Но я думала, что Папа caballero.

– А он такой и есть. Он джентльмен. Feo, fuerte, y formal. Такой он, твой Папа. Неужели ты не понимаешь, что из-за этого он мучился всю свою жизнь? Вот почему он так хочет быть хорошим отцом всем вам. Чтобы загладить свою вину. Он пытается сделать это, Селая. Я слышала, как он думает об этом по ночам. Я слышу его мысли.

Послушай, я больше не хочу причинять тебе боль. Селая, клянусь. Но тогда я не понимала, как твой отец любит меня. И мне было очень страшно. Он стал все реже и реже приходить ко мне, и ему нужно было любить всех вас. А я за несколько лет до того уже потеряла Нарсисо, а еще раньше мать и отца.

– Но, бабушка, у тебя же есть и другие дети.

– Они не понимают меня и не любят так, как Иносенсио. Не любят так сильно, что можно умереть, если потеряешь их любовь, и ты думаешь, что никто никогда не полюбит тебя так. Селая, мне очень одиноко, я не мертвая и не живая, а где-то посередке, словно лифт между этажами. И я не могу оказаться на той стороне до тех пор, пока не получу прощения. А разве кто может простить меня, ведь я так запутала свою жизнь? Помоги мне, Селая, ты же поможешь мне перебраться в мир иной, правда?

– Как coyote, который переправляет тебя на тот свет?

– Ну… наверное, можно сказать и так.

– А ты не можешь попросить об этом кого-то еще?

– Но кого? Ты единственная, кто способен видеть меня. Как же это ужасно, быть женщиной. Никто не обращает на тебя внимания до тех пор, пока у тебя не вырастут tetas, а когда они усыхают, ты снова становишься невидимкой. Только ты можешь помочь мне, Селая. Ты должна помочь мне. В конце-то концов, я твоя бабушка. Это твой долг.

– А что ты сделаешь для меня?

– Да все, что хочешь!!!

Я показываю подбородком на спящего между нами мужчину:

– Его.

Бабуля баюкает Папу на руках, словно не намеревается… Затем поднимает глаза на меня – ее глаза это мои глаза – и вздыхает:

– Хорошо. Я оставлю его тебе, но не навсегда, а на какое-то время.

Я чувствую огромное облегчение, словно до того забывала дышать.

– И ты расскажешь мою историю, правда, Селая? Чтобы меня поняли. И простили.

– Говори, я слушаю.

– Сейчас? Здесь? Ну ладно. Если ты настаиваешь. С чего мне начать?

– А с чего начинается эта история?

– В мое время рассказчики всегда начинали истории со слов «Я приступаю к своему нескладному рассказу с надеждой на ваше понимание…»

И Бабуля начинает:

– Однажды в стране los nopales, еще до того, как всех собак стали называть в честь Вудро Вильсона…

*Один знаменитый историк, занимающийся историей Мехико, заявил, что манера, в которой мексиканцы рассказывают свои истории, сложилась под влиянием телевизионных мыльных опер, но я считаю, это telenovela имитировали мексиканскую действительность. Только те общества, что пережили трагедию революций и долгого никудышного политического правления, могут с такой страстью любить telenovela, цепочку историй в высшем смысле этого слова, раз они обладают силой Шахерезады – заставляют тебя смотреть все новые и новые серии. По моему мнению, что плохо в telenovela, так это не истории, а невыносимая игра актеров.

Мексиканцы и русские страстно любят telenovela, может, потому что их схожие исторические судьбы утверждают Божественное Провидение в качестве величайшего сценариста всех времен и народов и никто кроме них не поверит, что все эти зигзаги и кувырки сюжета могут иметь место в действительности. Если бы наши жизни легли в основу telenovela, то их содержание оказалось бы настолько странным, наивным, невероятным, абсурдным, невыверенным и смешным, что только старшее поколение, пережившее времена великих потрясений, сочло бы его правдивым.

И все происходит как обещала Бабуля. Папе становится лучше, он удивительно быстро идет на поправку, изумляя всех нас, хотя он и слишком много жалуется, особенно на еду. Мама приносит его любимые конфетки-желе, и он ест их пластмассовой ложечкой прямо из упаковки. Теперь, когда его перевели из палаты интенсивной терапии, у него есть телевизор, и он смотрит его. И я знаю, что, раз он смеется игре Кантинфласа, Смерть не сможет прийти и забрать его.

Мы сидим вокруг него и смотрим на Кантинфласа, словно он бог, и в каком-то смысле так оно и есть.

– Как вы себя чувствуете, мистер Рейес? – спрашивает пришедший наконец к нему доктор.

– Спасибо, доктор, хорошо.